Жизнь за жильё

— Думай, Кантемиров. У тебя две статьи особо тяжкие. Сегодня выхожу на арест.

— Думай, не думай — всё равно статью пришьёте, гражданин начальник, — ответил в открытую дверь заключённый и потёр запястья.

Конвой вышел, дверь захлопнулась, и по мозгам сокамерников ударил знакомый скрежет закрывающегося замка. Неволя…

* * *

Кантемиров посмотрел на коллег по бандитскому цеху, улыбнулся, подошёл и с удовольствием вытянулся на нарах, разглядывая зелёный потолок. Камера молчала… Первым не выдержал Черныш.

— Студент, а что там с твоими корешами из дрезденского изолятора? Они уже решётку выдернули.

— Подожди, Черныш. Дай в голове допрос прогнать, — былинник поднял голову от сложенного плаща. — Мне, минимум, пятилеточка светит, а завтра очные ставки и арест.

Тут Сева вспомнил о своих педагогических обязанностях правильного вора, встал с нар и обратился к молодёжи:

— Так, братва, смотрим сюда. Студент только что вернулся от следака и не стал нам петь про ментов позорных и свои былины рассказывать. А начал гонять в своей голове допрос и очные ставки на завтра. Так надо делать всегда! Пацаны, не надейтесь на своих адвокатов. Соображайте своей башкой. — Главный сиделец обратился к живому примеру передачи уголовного опыта. — Правильно, братан… Лежи, напрягай мозг… Твоя делюга.

Тимур кивнул, вернул голову на плащ и задумался: «Интересное дело — и Алексей Павлович, и Савелий — все советуют думать. Да я и так постоянно гоняю мысли от прошлой милицейской жизни в настоящую бандитскую реальность. Как бы не спалиться… Да и над взглядом надо поработать. Итак, что мы имеем на сегодняшний день? Связь восстановлена, но в итоге договорились, что в течение арестантского месяца больше никто на контакт выходить не будет. Через сутки этап на Кресты. В следственном изоляторе, в самом крайнем случае, если что-то пойдёт не так — требовать встречи с замначальника оперчасти, капитаном по фамилии Юрченко, и по имени Юрий. На тюрьме больше известным, как ЮЮ. Не дай бог, конечно… Блинкауса возьмут завтра утром на квартире…»

Тут сиделец улыбнулся своим мыслям. «Надо будет обязательно проинструктировать Олега через адвоката, чтобы оставил в квартире штук пять коробок водки «Распутин». И быстро согласился с изъятием для экспертизы. На всех хватит, и челябинским операм останется. Нормальные мужики… Не били… Сдачу вернули… Может быть, и с Байкеевым водкой поделятся. А челябинский следователь не дурак, поймёт, что он не при делах. Да и уральцам будет всяк выигрышней выделить уголовное дело в отношении их с Блинкаусом в отдельное производство и спихнуть питерцам. А там посмотрим…»

Тимур привстал и оглядел камеру. Сидельцы разбрелись по интересам. Старшие в камере вполголоса обсуждали в своём углу насущные воровские дела. Сева поднял голову и взглянул на вернувшегося с допроса сокамерника:

— Всё прогнал? Тут главное — не брести по бездорожью.

— Не понял?

— Студент, ты вроде как человек бывалый, и статьи у тебя серьёзные, а как будто первый раз на нарах.

— Сева, говорю же — шесть лет Родину защищал за границей. Отстал немного от жизни.

— Все вы, автоматчики, одинаковы. Только стрелять умеете. — Опытный вор деланно вздохнул и, заметив, как братва прислушалась к их разговору, вновь воспользовался ситуацией для своих педагогических целей. — Слушай сюда, Студент. Бродить по бездорожью — значит вестись на предложения мусоров взять на себя чужую делюгу и облегчить свою участь. А менты за это якобы договорятся с судьёй. Главный аргумент у следователя — суд учтёт чистосердечное признание и смягчит тебе наказание разом за все дела. Звучит красиво, но это пара лишних лет срока. Всё понял?

Тимур кивнул и задумался. Молодёжь переглянулась. Век живи — век учись… Сева посмотрел на внимательного слушателя.

— Подойди к нам. Базар есть.

Тимур встал, подошёл в главный угол камеры. Боксёрчик подвинулся, освобождая место. Смотрящий спросил вполголоса:

— Тебя когда на этап?

— Сева, даже не знаю. У меня теперь два следователя — уральский и питерский. Но, похоже, за арестом пойдут наши менты. У челябинских на меня ничего нет. Сегодня питерский следователь грозился надолго меня в Кресты упрятать.

— В Кресты это хорошо. — Арестант задумался.

— Ты сказал — у тебя деньги есть?

— Есть. Могу одолжить, если надо.

— Для себя береги. Слушай сюда, — Сева наклонился к собеседнику. — Меня сегодня к вечеру в крытку повезут. Здесь старшим останется Боксёрчик. Меня уже ждут в «Крестах». Дела у меня там… Если хочешь попасть ко мне в хату — нужны деньги. Заедешь быстро.

— Сева, в долгу не останусь. Сколько надо?

— Полтинника хватит.

— Возьми сотню. Мало ли?

— Базара нет.

— Сева, вот прямо от души, — улыбнулся Тимур и признался по-братски: — А я всё гонял сегодня, как мне на Кресты нормально заехать?

— Заедешь в цвет. Только несколько суток «в собачнике» потоскуешь, а потом — к нам. В приличную хату.

— Сева, я не с пустыми руками заеду, — Студент внимательно смотрел на старшего. — Сейчас к обеду ко мне адвокат зайдёт. Здесь в Питере по моему делу ещё один пацанчик проходит. Погоняло — Блинкаус. Мы его так с детства зовём, выросли вместе. Я Блинкауса отмажу, часть показаний на себя возьму и по делюге пойду один.

— Вот это правильно, — одобрительно кивнул опытный вор.

— Блинкаус сейчас при деньгах. Адвоката оплатит нам обоим и меня подогреет.

— На ходу учишься, Студент, — рассмеялся рядом сидящий Боксёрчик.

Кантемиров повернулся к коллеге по спорту и сказал чуть громче.

— Братан, а мы вчера забились на спарринг.

Бывший перворазрядник напрягся. Молодёжь разом повернула головы к спортсменам. КМС по боксу встал, потянулся и протянул ладонь потенциальному спарринг-партнёру.

— Боксёрчик, после удара палкой по спине, мне в кабинете ещё пару раз справочником по затылку приложили. Не боец я сегодня. Твоя победа.

Анатолий Тарасов встал и пожал руку.

— Не, Студент. У нас сегодня боевая ничья. Дай бог, встретимся ещё в зале.

Оба боксёра не могли знать, что бог отмерил одному из них короткий отрезок жизни. Боксёрчик удачно выпутается из свой делюги, через месяц выйдет на свободу, вновь примкнёт к своим и совсем неудачно получит пулю в живот при очередной разборке с казанскими. Похоронят Анатолия Тарасова в родном посёлке, рядом с храмом Серафима Вырицкого…

Тимур решил продолжить историю про корешей-прапорщиков и про их не очень удачный побег из дрезденского следственного изолятора. Вторая часть былины оказалась не такой весёлой, как первая. Прежнего куража уже не было, былинник расположился на нарах и говорил ровным спокойным голосом. И в этот раз помощь зала не потребовалась.

…Эмин и Сергей смогли спуститься ночью с высоких стен каземата на остатках «макинтоша», успели добежать до холостяцкого общежития, где переоделись, захватили деньги и попрощались с друзьями. Немецко-польскую границу прапорщики пересекли на советском поезде «Дрезден-Брест», договорившись с проводницей за долю малую. Через железный занавес СССР такой фокус бы не прошёл — при всех произошедших переменах в стране государственная граница всегда оставалась на замке. Поэтому, польско-советскую границу решили пересекать ночью вплавь на плоту через небольшую реку. Беглецы смогли обойти польские пограничные наряды и контрольные системы, ночью аккуратно соорудили небольшой плот, поверху сложили одежду, зацепились за своё плавсредство с двух сторон и начали пересекать запретную зону.