Жизнь

Толпа занимала всю центральную улицу. От ворот до ворот. Как будто бы все население Нижнего города собралось здесь, чтобы услышать королевского вестника. Возможно так и было.

Мы пришли слишком поздно, пробиться к наспех сколоченному помосту было невозможно. А на краю голос вестника утонет в гуле голосов. Я так ничего не узнаю…

Я еще раз взглянула на помост. Мне нужно туда. Я должна услышать то, что произносит вестник сама, своими ушами.

Засунула Лушку в дыру в покосившемся заборе, вручила сестренку и велела сидеть тихо и никуда не уходить. А сама, распихивая людей локтями, вломилась в толпу. Изрядно помятая и украшенная десятком новых синяков по всему телу, я пробралась почти к самому помосту. Впереди меня стояли местные главари, среди которых я увидела зятя дядьки Кирка. И оцепление из городской стражи.

Вестник стоял посреди помоста и медленно раскручивал свиток с Указом. К счастью, он не торопился зачитать королевское распоряжение, и я услышала все с самого начала.

С каждым произнесенным словом я чувствовала, как холодок поднимается по позвоночнику. Грегорик не дурак. Он провернул все очень ловко. Если бы он был на моей стороне, я бы ему поаплодировала.

В указе было сказано, что в королевский замок пробрались заговорщики, которые смогли убить короля и двух его советников, оказавшихся в кабинете вместе с ним. Принц Грегорик сумел не только выжить после нападения, но и остановить предателей, самолично заколов нападающих. Но было уже поздно, они успели убить наследного принца Фиодора. Похороны членов королевской семьи состоятся завтра. А послезавтра Грегорик будет коронован…

В честь коронации будут проведены празднества во всех районах города. Для жителей Нижней его части щедрый король выдели десять бочек вина и пять бычков.

Толпа взорвалась восторженными криками. Люди радостно орали, бросали вверх шапки, хлопали в ладоши и топали, радуясь тому, что их накормят. Легко сделать счастливыми тех, у кого ничего нет.

Но это было еще не все. Вестник поднял руку ладонью вперед, призывая людей к тишине.

Когда крики стихли, он зачитал личное обращение принца Грегорика к жителям Грилорского королевства. И я снова сжималась от страха и падала в пучину отчаяния. Мой двоюродный брат предусмотрел все. И лишил нас даже самого мизерного шанса.

«Верные мои подданные, — писал Грегорик, — мы все вместе скорбим по убитым. Эдоард Семнадцатый был достойным королем, и принц Фиодор стал бы достойным его преемником. Но предатели проникли на территорию королевского пользуясь благосклонностью принцессы Елины, влюбленной в их правителя. И принцессе удалось сбежать, не ответив за все зло, что она совершила. И я обращаюсь за помощью к вам, мои верные подданные. Помогите найти и покарать предательницу. За сведения о местонахождении принцессы Елины будет выплачено вознаграждение в размере трех тысяч золотых грил».

Толпа ахнула и подалась назад. И я тоже. Сумма была просто немыслимо огромная. Примерно годовой доход графа средней руки. Третий советник подстелил не соломки, а целый стог соломы.

Давай, Елина, иди, признавайся кому-нибудь, что ты принцесса. И надейся, что твое пустое слово окажется весомее обещанных королем трех тысяч золотом. Даже если я продам все драгоценности и кубки, моя ставка будет во много раз меньше, чем ставка Грегорика. Я уже проиграла.

После выступления вестника народ расходился по домам счастливый и довольный. Кто-то уже делил шкуру не убитого медведя, вслух размышляя о том, как он потратил бы полученные деньги. Кто-то радовался предстоящей коронации, дармовой выпивке и пяти бычкам.

Я же немного задержалась, подавленная своими мыслями. И услышала, как смотрящие переговаривались между собой, рассуждая, что такая награда слишком большой соблазн.

— Баб и девок надо дома придержать, — озабочено произнес один, похоже главный из всех, — передайте своим, чтоб в одиночку не ходили. Ладно если в управу сволокут… А то грохнут, как принцессу-предательницу. Кто там разбираться-то будет.

— Скажем, Гирем, — закивали смотрящие, — скажем.

— Не было печали, — вздохнул Гирем, — Я своих парней выставлю. И вы самым доверенным скажите, чтоб не пьянствовали, а за порядком приглядывали. Пусть стражникам помогут. А то, чувствую, устроит мужичье конец света. За такие-то бабки… А нам ни к чему нам лишнее внимание со стороны короны. Усекли?

— Хорошо, Гирем, — закивали его подчиненные.

Я осторожно взглянула на Гирема. Слышала я это имя. Легендарный вор, который подмял под себя весь преступный мир. Не ожидала увидеть его здесь, в Нижнем городе. Я знаю, есть у этого пройдохи и богатства, и титул. И совершенно точно, здесь ему не место. Но тем не менее, вот он. И молодой совсем. Лет тридцать. Это что же получается, прикинула я, покопавшись в своих воспоминаниям, когда о нем заговорили, как о главе преступного мира, ему чуть за двадцать было?

Восточная кровь в этом мужчине была заметна. Смуглый, черноволосый, темно-зеленые, почти черные глаза, нос с легкой горбинкой и короткая аккуратная бородка. Он был так притягательно красив, что я застыла посреди площади, рассматривая Гирема.

Он почувствовал, что кто-то за ним наблюдает. Повернулся и полоснул острым, как клинок взглядом. Я поспешно опустила глаза и сбежала с площади, всполошенное сердце колотилось в груди. Я вообразила, что он кинется за мной, чтобы узнать, зачем так пристально разглядывала его. Я бежала прочь, со страхом и какой-то затаенной надеждой ожидая услышать позади топот погони. Но за мной никто не гнался, и, пробежав пару кварталов, я остановилась. Привалилась к нагретой утренним солнцем деревянной стене дома и закрыла глаза, чтобы снова увидеть пронзительный взгляд темно-зеленых глаз из-под слегка нависших бровей.

Я не умею выбирать мужчин, вдруг поняла я совершенно четко. Демьян, влюбленный в свою жену и счастливый в браке. Эбрахил, женатый султан, вера которого позволяет жениться на семи женщинах, а любить еще больше. За три года он женился еще дважды, а гарем Аддийского султана, говорят, насчитывал больше трех сотен девиц. А теперь Гирем. Он недостижимо высок для нищенки-Ельки, и недостижимо низок для принцессы Елины.

Я горько рассмеялась. Все равно не время думать о любви. У меня двое детей голодных, нет крыши над головой, а еще теперь и ходить надо оглядываясь. Ведь моя голова стоит три тысячи грил.

Наверное, я еще никогда и никого не ненавидела так сильно, как Грегорика в эти самые минуты.

Глава 17

Лушка, держа Анни и испуганно оглядываясь по сторонам, сидел у забора, там где я его оставила сегодня утром. Маленький и такой жалкий, что у меня сердце сжалось от боли.

— Идем, Лушка, — улыбнулась я. — Нам нужно добыть еду.

— А куда мы идем? — улыбнулся он, подняв вверх замурзанную мордашку.

— В харчевню…

— Нам там дадут еды? — малыш смотрел на меня серьезно.

— Да, — кивнула я, чувствуя, как слезы навернулись на глазах.

Никогда не говори никогда, вспомнилась поговорка из прошлого. Я должна быстро решить две задачи: обрести покровителя, чтобы меня не прибили за компанию во время поиска принцессы Елины, и получить еду для детей. И я не придумала ничего лучше, как искать защиту у какого-нибудь «Хмыреныша». Нашла самую приличную харчевню, «шмары» там выглядели намного лучше той девки, которую я отлупила.