Жизнь

Я высыпала деньги на ладонь и ахнула. Пять серебряных лурдов! Это же половина золотого грила! Для нищей девицы — огромная сумма денег.

Теперь мы сможем снять комнату в постоялом дворе. И поесть, и больше не голодать. Потому что этих денег хватит на то, чтобы начать новую жизнь. Надо только сделать так, чтобы люди Гирема меня не узнали. А это довольно просто. Чистой меня видела только толстая женщина. Да, и то вряд ли хорошо рассмотрела. Значит перекрасить волосы и можно ходить по городу спокойно. Таких суконных платьев пруд пруди. Узнать по нему меня сложно. Ботинки Ариты, которые до сих пор были на моих ногах, я отмыла от грязи в бане. И теперь они не похожи на ужасные боты той девки, которую видел Гирем и хозяин харчевни. Я там даже имя сказать не успела.

Моя безнадежная авантюра неожиданно стала моим шансом все изменить. Моей удачей. И я не собиралась ее «профукать», как говорила толстая женщина.

Немного отдышавшись, я сунула кошель за пазуху, а кинжал, который я украла вместе с поясом, спрятала под платьем и осторожно вылезла из своего закутка. Огляделась, прислушалась… ничего подозрительного. И, прижимаясь к стенам домов, поспешила туда, где меня ждал Лушка с маленькой Анни.

Дети уже спали. Пахло от них ужасно. И я поняла, что совсем недавно воняла точно так же. Просто так привыкла к этому запаху, что перестала его замечать. Значит план на завтра таков: отмыть и накормить детей, купить им одежду, снять номер, перекрасить волосы. А послезавтра пойду искать работу. В этом платье я выгляжу достаточно прилично, чтобы претендовать на место продавца в каком-нибудь магазинчике. Уж продавать-то я точно смогу. Это не сложно.

Или пойду учительствовать. Стаж у меня сорок лет. Пусть и в другом мире, но дети-то везде одинаковые. А местным наукам принцессу учили очень хорошо.

Я присела рядом с сыном. Забрала у него дочку и обняла, прижимая к себе. Завтра трудный день.

Всю ночь мне снился кошмар. Я убегала от «хмырешнышей» и «шмар», которые хотели меня убить. Мчалась по темным улицам нижнего города в бальном платье из роскошного славинского шелка. Каблучки атласных туфелек гулко стучали по каменной мостовой. И куда бы я не сворачивала, этот стук выдавал мое присутствие. В груди уже жгло от недостатка воздуха. Я уже готова была сдаться.

В этот самый момент я с разбега влетала носом в грудь высокого мужчины. Поднимала на него взгляд, замирая от страха, и видела лицо Гирема. Он усмехался, точно так же как в харчевне и, поддерживая меня за талию, говорил: «Ваше высочество, вы опаздываете на бал». Брал меня под руку и вел меня по коридорам королевского замка в бальный зал. Там звучала музыка, танцевали разодетые придворные. Но в тот момент, когда открывались двери, и входили мы, все мгновенно замолкали и смотрели на меня с презрением и отвращением во взгляде. Я с ужасом понимала, что стою посреди них в драном и грязном платье, украденном мной с веревки в Нижнем городе.

Не в силах выдержать такого унижения, я выбегала из бального зала, оказываясь на улицах Нижнего города в шелках и атласах. И все повторялось снова, по бесконечному кругу.

Глава 18

Проснулась я рано. Тучи стали собираться еще с вечера, день обещал быть пасмурным. Солнце солнце вставало, прячась за тучами, от этого предрассветный холод был еще пронзительнее. Я подтянула, сжавшегося в комочек Лушку себе под бок, и обняла, пытаясь согреть, замершего мальчишку.

От моих прикосновений, он проснулся, открыл глаза, недоумевающе огляделся вокруг, словно не понимая, где находится. Увидел меня и вдруг вспыхнул искренней радостью.

— Мам, — шептал он мне на ухо с восторгом, — а мне тетя вчера дала кашу! И молока Анни! Тетя Анни кормила, а я кашу сам съел. Всю!

Он делился со мной радостью, а у меня накрывало. От ужаса кружилась голова. Я только сейчас поняла, что вчера сделала. Захотелось закрыть глаза и оказаться подальше отсюда. Вместе с детьми. Но чудес не бывает. Сама кашу заварила, самой и расхлебывать. Нечего думать, чтобы снять номер в гостинице. Во-первых, постоялые дворы Гирем проверит в первую очередь. Я сама бы так сделала. А, во-вторых, дети. Когда он узнает, что они у меня есть… Я запретила себе думать о плохом.

Надо снимать какую-нибудь халупу со своим двориком. Детей в комнате не удержать, им бегать-гулять надо. И на глаза людям Гирема попадаться нельзя.

И совсем не понятно, почему они все еще не пришлю за мной сюда?

Но ответа я ждать не собиралась. Выволокла детей и снова побежала по улицам, петляя в узких переулках трущоб Нижнего города. Как я устала от этой постоянной беготни. Уже хочется осесть где-нибудь и жить спокойно. Не бегать, не прятаться. Но до этого еще далеко.

Я хватала ртом холодный, сырой воздух. За моей спиной висел узелок, одной рукой я держала Анни, другой — Лушку. От слабости кружилась голова, но я не останавливалась. Страх оказался сильнее голода и жажды. И только оказавшись в другой стороне города, я смогла присесть отдохнуть.

Но как бы я не бегала, нам нужно было пойти на ярмарку. Я стащила в одном из дворов висевший на веревке платок и повязала на голову, натянув его до самых бровей. На этом моя маскировка пока и завершилась. Надо обязательно купить краску и перекраситься.

Сегодня мы пришли на площадь в самый разгар торговли. Толпы народа сновали между рядами, торопясь купить, все что нужно. Торговцы и торговки кричали, зазывая покупателей и нахваливая свой товар.

В толпу мы лезть не стали. Потеряю еще детей, да и знаю из собственного опыта стихийных и не очень рынков, чем ближе к центру, тем дороже. Монеты у меня были крупные, поэтому пошла сначала покупать самое дорогое — одежду и обувь.

Всяких разных тканей на торгу было пруд пруди, а вот готовых вещи не попадались. Я обошла ярмарку вдоль и поперек три раза, но ни одного прилавка с готовой одеждой не увидела. Только ткани.

— Женщина! Женщина! — Окликнула меня одна торговка, когда я в третий раз проходила мимо ее прилавка, — ты что ищешь-то?

Она смотрела на нас с любопытством, но вполне доброжелательно. И я призналась:

— Сыну одежду хочу купить… не могу найти, везде только ткани.

Торговка фыркнула и захохотала, запрокидывая голову и показывая крепкие, белые зубы.

— Ты откуда ж взялась-то такая?! За готовым тебе к старьевщику надо. Он вон там стоит, — махнула она в сторону, где стояли крестьянские телеги. — Там за шесть гринок можно и рубаху, и штаны мальцу купить. Только там тряпье не лучше твоего. А хорошее самой шить надо. Ты ко мне приходи, — улыбнулась она. — Сукно у меня отменное, и на штаны, и на рубаху пойдет. Износу не будет.

— Хорошо, — улыбнулась я, — спасибо. Я обязательно приду.

Тетка кивнула и отвлеклась на покупательницу, которая подошла к прилавку во время нашего разговора.

А я отправилась к старьевщику… Выбрала у него более-менее крепкие штаны на одной лямке и рубашку, нашлись даже старенькие, но целые ботиночки. Лушке они, правда были великоваты, но так даже лучше. Дети быстро растут. Набрала ворох тряпок на пеленки Анни, и платье себе взяла. Это, украденное, лучше спрятать.

Одежонка, конечно, убогая, это не шелка и бархат, к которым привыкли принц и принцесса, но я смотрела на крепость, добротность ткани. Если аккуратно носить, то хватит надолго.

Вышло на один филд и шесть гринок. Монетку я приготовила заранее, чтобы не светить все деньги сразу. Вытащила лурд и протянула старьевщику. Тот уставился на него как на диковинку… глаза вытаращил, смотри, а в руки не берет.