Жизнеописание Петра Степановича К.

Director, beware; thou keep'st me from the light: but I will sort a pitchy day for thee [20] .

Одним словом, мы были готовы поработать с современным отечественным материалом и прямо на этих страницах разделить с Шекспиром его славу. Все испортило упоминание Петром Степановичем «десятков фельетонов». Оно лишило едва не переросшее в трагедию событие его уникальности и в миг разрушило возвышенный – с переходом в трагический – строй наших размышлений. В который раз нам пришлось убедиться: мы – не Шекспир; Шекспир – не мы.

20

Директор, берегись: ты застишь мне свет, – я черный день тебе готовлю!… (Снова Шекспир).

А, может быть, просто время такое?

Мальвазия или не мальвазия, а опасения Петра Степановича насчет его младшего сына оказались совершенно напрасными. Он не только не брали капли в рот, но даже стал идейным противником всех этих капель. Об этом мы знаем из его не лишенного юмора и полного ярких деталей письма отцу.

Папа, ты любишь описывать разные случаи, вот тебе еще один. Наши местные футболисты праздновали победу в финальном матче и так расслабились, что нанесли материальный ущерб помещению ресторана, в котором происходило празднование (расколотили стекло в дверях, приняв их, видимо, за футбольные ворота). Потом они немного побили посторонних людей, посетителей ресторана, не имевших отношения к футболу, – те, видите ли, чем-то были недовольны. Пришлось вызывать милицию, ее они тоже хотели побить, и поделом: вы сначала выиграйте финал, а потом задерживайте народных любимцев!

Начальству все это не понравилось, газете поручили проработать зарвавшихся чемпионов, и мне была доверена эта ответственная задача. А я уже слышал, что у нас в Новосибирске есть люди, ученые, всерьез обеспокоенные проблемой пьянства. Я их разыскал, встретился и не пожалел об этом, они мне много рассказали такого, чего я не знал. Я теперь совсем по-другому смотрю на наше так называемое «русское пьянство».

Свою задачу младший сын Петра Степановича выполнил с блеском, в газете появился его памфлет «Спорт и спирт несовместимы» (отличное название!), начальство осталось довольно. Разумеется, он переслал этот номер газеты отцу. Петр Степанович чувствовал себя прямо-таки на седьмом небе, не удержался, чтобы не показать газету Кузьме Алексеевичу, правда, с неожиданным результатом. Кузьма Алексеевич внимательно прочел статью и сказал:

– Какое счастье, что я не занимаюсь спортом!

Он вообще любил пошутить, но и выпить тоже был не дурак.

Про личную жизнь младшего сына Петру Степановичу мало что было известно, и то, как говорится, с чужих слов. Средний сын ездил однажды в командировку на Новосибирский электромеханический завод, тогда и познакомился с новой женой брата, Татьяной. Он останавливался у них в Академгородке, место было, брат с женой и ее ребенком от первого брака жили в трехкомнатной квартире – обменяли две свои однокомнатные.

Как обычно, он рассказал о своих впечатлениях в письме отцу.

Дивчина вроде неплохая, держит нашего младшего братика на коротком поводке, ему, думаю, это полезно. В прошлом – волейболистка, познакомились, понятное дело, на стадионе – где же еще? Сейчас она свой волейбол забросила, служба да семья – как у всех. На ногах Татьяна стоит твердо. Окончила институт кооперативной торговли, работает товароведом, так что с продуктами у них проблем нет. Она сама из-под Бийска, родители и сейчас там живут, отец – путевой обходчик. Чужая душа – потемки, но мне кажется, что она нашего братика любит и бережет, тем более первый браку нее неудачный был, и ей есть с чем сравнивать. А он ее во всем слушается. Выпивкой у них дома даже и не пахнет, на этот счет можешь не тревожиться.

Средний сын Петра Степановича рассказал о своей поездке в Новосибирск и в письме старшему брату, тоже все описал, но не в точности так, как Петру Степановичу.

Татьяна показалась мне женщиной деловой, навіть занадто [21] : о чем не спроси, – на все готовый ответ, сомнений никаких. Видно, ее нынешняя городская жизнь шибко новая для нее (дочь путевого обходчика), вот ей и кажется, что она все в ней просекла. Может, нашему братику и нужна такая женщина, только что-то уж слишком он ей в рот смотрит. Когда со мной разговаривал, и то на нее оглядывался. Чем она его так приворожила? Не думал, что он такой внушаемый. Но тоже стал деловой.

21

Даже слишком (укр.).

Мы пошли в кино, а там очередь на километр. Я говорю: пошли домой, нам билетов все равно не достанется. А братишка наш как-то нахохлился, надвинул кепку поплотнее, достал свое журналистское удостоверение и попер к администратору. Через пять минут возвращается с тремя билетами. Елки зеленые, первый раз в жизни я получил что-то вне очереди!

Отец все беспокоится, чтобы он снова не запил, а он мало что не пьет, так стал активным поборником трезвости. Целую лекцию мне прочитал. Оказывается, когда мы пьем, так то – не наша вина, а нас спаивают разные коварные враги. По-моему, это тоже влияние Татьяны, хотя у них в Академгородке есть целая группа борцов против «спаивания русского народа», ионе ними контачит. Я раньше про этот городок как-то по-другому думал.

Спросил братишку, пишет ли стихи. Нет, говорит, сейчас не получается. Но иногда ходит с этюдником в лес «для отдохновения», показывал мне свое рисование. Даже в выставке местной участвовал. Надо было про это написать отцу, да я забыл.

Впрочем, Петр Степанович был рад и тому что узнал. Личная жизнь младшего сына налаживалась, связи с Максимом, оставшимся на Рымарской улице, он, кажется, тоже поддерживал, но это – предположительно. И профессионально младший сын рос. После Варны еще несколько раз ездил заграницу, пока только в соцстраны: два раза в ГДР и один раз – в Венгрию. А недавно прислал отцу небольшую книжечку под названием «Мяч – в сетке!», в которой были собраны его самые удачные статьи и репортажи. Издана новосибирским издательством. К этому времени у Петра Степановича уже была отдельная папка, куда он складывал вырезанные из газет статьи младшего сына, туда же он положил и книжку. Но, конечно, сначала прочитал от корки до корки и отметил карандашом отдельные стилистические неряшливости, о которых подробно написал в ответном письме. У Петра Степановича все-таки был приличный писательский опыт.

Например, Петр Степанович, как человек, хорошо подкованный в естественных науках, не мог понять выражения «мне удалось оказаться в эпицентре спортивных событий этой недели». «Я бы, на твоем месте, постарался лучше попасть в самый центр этих событий, – ехидно замечал он в своем письме. – На каком расстоянии от него ты находился в своем эпицентре?»

Правда, и младший сын Петра Степановича, как всегда, за словом в карман не лез. «Может, папа, ты и прав по-своему, но должен ли журналист быть таким уж пуристом? (Слова какие употребляет! – подумал Петр Степанович с одобрением). Я у ребят поспрашивал, у спортсменов, для которых я и пишу, все говорят: «эпицентр» – лучше, как-то солиднее звучит. Глас народа – глас Божий».

Петр Степанович не хотел уступать. Дескать, спортсмены – еще не весь народ. «Может быть, они и могут прыгать дальше всех и выше всех, а "Тараса Бульбу" они не напишут, как говаривал один мой старый приятель».

Такая шла у них пикировка, но она даже нравилась Петру Степановичу: разногласия были невинными, а по тону писем младшего сына он чувствовал, что о его делах можно не тревожиться.

XXII

Со старшим сыном Петр Степанович тоже вел оживленную переписку, но в другом роде. Для полноты жизнеописания Петра Степановича мы позволим себе привести хотя бы одно из его писем старшему сыну, но если читателю, менее просвещенному, чем Петр Степанович, будет трудно следить заходом его мыслей, то он может пропустить это письмо и спокойно перейти к вещам более ему понятным. А чтобы это читать, надо иметь научные интересы.

Мне сейчас нечего делать, так я решил написать тебе письмо на ученую тему.

На днях мне встретилось слово: «детерминизм». Я взял словарь иностранных слов и прочитал следующее объяснение: «детерминизм (лат. Determinare – определять) – свойственное научному миропониманию признание всеобщей объективной закономерности и причинной обусловленности всех явлений природы и общества, в частности человеческой воли и человеческого поведения (противоположность индетерминизму)».