Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих
Шрифт:
Между тем, так как освободилась должность каноника во флорентийской церкви Сан Лоренцо, сооруженной семейством Медичи и получившей от них пожертвования, фра Джованн'Аньоло, облеченный уже в монашеское одеяние, исхлопотал эту должность для своего дяди мессера Джованни Норкьяти, который в церкви этой был капелланом.
В конце концов Климент решил вызвать Буонарроти во Флоренцию для завершения работ в сакристии и библиотеке Сан Лоренцо, и так как там не хватало многих статуй, то, как об этом будет рассказано в жизнеописании самого Микеланджело, он приказал ему воспользоваться самыми искусными мастерами, каких только можно было найти, и в особенности услугами Аньоло, действуя таким же образом, как действовал Сангалло для завершения работ по Мадонне в Лорето. Поэтому, захватив Аньоло с собой во Флоренцию, Микеланджело, работая над статуями герцога Лоренцо и Джулиано, во многом пользовался помощью Аньоло при их очистке и преодолении всякого рода трудностей в работе над сквозной и глубокой их подрезкой. Благодаря этому Аньоло многому научился у сего поистине божественного мужа, наблюдая внимательно за тем, как он работает, и подмечая всякую мельчайшую подробность. Между тем, поскольку среди недосдававшего для завершения этой
После того же, как Микеланджело закончил с помощью Аньоло и поставил статуи герцога Лоренцо и Джулиано, он был вызван папой, который решил приступить к мраморному фасаду Сан Лоренцо и уехал в Рим, но оставался там недолго, так как папа Климент скончался, и все так и осталось незавершенным. А во Флоренции вместе с другими произведениями была открыта и статуя Аньоло, которая, несмотря на незавершенность, получила оценку самую высокую. И сказать правду, благодаря либо его старательности и прилежанию, либо помощи Микеланджело, фигура эта вышла отменной и самой лучшей из всех когда-либо выполненных им за всю его жизнь, почему она поистине и оказалась достойной того места, где она была поставлена.
Освободившись после смерти папы от обязательств по Сан Лоренцо, Буонарроти задумал разделаться с обязательствами и по гробнице папы Юлия И, и, так как нуждался для этого в помощниках, он послал за Аньоло, который, однако, отправился в Рим лишь после того, как совсем закончил изображение герцога Алессандро в Нунциате, которое он выполнил очень красиво и не так, как другие, таким образом, что мы видим синьора этого в латах, стоящим на коленях на бургундском шлеме и прижимающим одну руку к груди в знак посвящения себя тамошней Мадонне.
Покончив же с этим изображением и отправившись в Рим, он оказал большую помощь Микеланджело в работе над упоминавшейся уже гробницей Юлия II. Между тем, когда кардинал Ипполито деи Медичи прослышал о том, что кардинал Турнонский собирается взять с собой во Францию на королевскую службу какого-нибудь скульптора, он предложил ему фра Джованн'Аньоло, который и отправился с названным кардиналом в Париж, убежденный красноречивыми доводами Микеланджело. По прибытии туда он был представлен королю, который принял его весьма благосклонно и вскоре же назначил ему новое содержание с условием выполнить четыре большие статуи. Но не успел Аньоло закончить даже их модели, как в отсутствие короля, занятого на границах государства войной с англичанами, начались несправедливости со стороны казначеев, которые и содержание ему не выплачивали, и не выдавали ничего из обещанного ему королем. Разгневавшись на это, поскольку он увидел, что в той же мере, в какой их великодушный король уважал доблести и доблестных людей, его слуги ими пренебрегали и их презирали, он уехал, несмотря на то, что казначеи, приметив расстроенность его чувств, выплатили ему за истекшее время все его содержание до последнего кватрина. Нужно, однако, сказать, что перед отъездом он сообщил о своем намерении уехать письмами как королю, так и кардиналу.
Итак, из Парижа он уехал в Лион, откуда через Прованс в Геную, где надолго не задержался, отправившись в обществе нескольких друзей в Венецию, Падую, Верону и Мантую и осматривая с большим для себя удовольствием, а то и зарисовывая произведения архитектуры, скульптуры и живописи. Но превыше всего понравились ему в Мантуе живописные работы Джулио Романе, и некоторые из них он тщательно срисовал. Прослышав в Ферраре затем и в Болонье, что его братья-сервиты строили свой главный капитул в Будрионе, он отправился туда, дабы навестить многочисленных своих друзей, и в особенности мастера Заккерию-флорентийца, ближайшего своего друга, по просьбе которого он в течение одних суток вылепил из глины две фигуры в натуральную величину, а именно Веру и Любовь, отделанные под белый мрамор для устроенного им искусственного фонтана с большой медной чашей, в котором била вода весь день напролет, пока происходили выборы генерала этого ордена, и все это было сделано к великой чести его и славе.
Вернувшись с названным мастером Заккерией из Будрионе во Флоренцию в свой монастырь сервитов, он вылепил равным образом из глины две фигуры Моисея и св. Павла больше натуральной величины, получившие большое одобрение и поставленные в две ниши в капитуле. После этого он был послан в Ареццо мастером Дионисием, который тогда был генералом сервитов, позднее же, при папе Павле III, стал кардиналом и который был весьма многим обязан аретинскому генералу Анджело, воспитавшему и обучавшему его словесности. И вот фра Джованн'Аньоло соорудил названному аретинскому генералу прекрасное надгробие из мачиньо в Сан Пьеро того города, украсив его щедро резьбой и несколькими статуями, на гробнице же названный генерал Анджело изображен им с натуры, и там же им поставлены два голых круглоскульптурных путта, которые, плача, погашают факелы человеческой жизни; благодаря этим и другим украшениям работа эта получилась очень красивой. Он ее не совсем еще кончил, когда пришлось ему вернуться во Флоренцию, куда он был вызван руководителем убранства, которое в то время устраивалось герцогом Алессандро по случаю прибытия в этот город императора Карла V, возвращавшегося с победой из Туниса. Итак, вернувшись во Флоренцию, он соорудил на мосту Санта Тринита на большом цоколе лежащую фигуру в восемь локтей, изображавшую реку Арно, которая вместе с Рейном, Дунаем, Баградой и Ибером, сделанными другими, как бы радовалась прибытию Его Величества, и Арно эта, говорю я, была фигурой очень красивой и хорошо сделанной.
И на Канто де'Карнесекки он же сделал фигуру в двенадцать локтей — Язона, предводителя аргонавтов, однако из-за несообразных ее размеров, из-за спешки при выполнении она по совершенству своему несравнима с первой, как и фигура августейшей Веселости, поставленная им на Канто алла Кукулия. Но, поскольку принималась во внимание быстрота, с которой он выполнял эти работы, они способствовали и великой его чести и известности как вообще, так и в среде художников. Закончив после этого Аретинскую работу и прослышав, что Джироламо Дженга собирается производить какие-то мраморные работы в Урбино, Аньоло туда поехал, чтобы там с ним встретиться. Однако, ни о чем там не договорившись, он направил стопы свои в Рим, где задержался ненадолго и отправился в Неаполь с надеждой получить заказ на гробницу Якопо Саннадзаро, неаполитанского дворянина и поэта поистине редкостного и в своем роде единственного. Дело в том, что Саннадзаро построил в Маргольино, местности с очень красивым видом и весьма приятной, в конце Кьяйи на морском берегу великолепное и весьма удобное местожительство, которым он наслаждался при жизни, а перед смертью поместье это, напоминавшее монастырь с красивой церковкой, он завещал ордену братьев-сервитов и, назначив своими душеприказчиками синьора Чезаре Мормерио и синьора графа ди Лиф, приказал, чтобы в названной церковке, им самим выстроенной, которая должна была перейти к названным отцам, была сооружена его гробница. Решая вопрос с ее сооружением, братья предложили названным душеприказчикам фра Джованн'Аньоло, которому в конце концов по прибытии его в Неаполь, как об этом уже говорилось, названная гробница и была заказана за тысячу скудо, ибо его модели были признаны значительно превосходящими по качеству многие другие, выполнявшиеся разными скульпторами. Получив хороший задаток, он послал за мрамором Франческо дель Тадду из Фьезоле, превосходного резчика по камню, которому он поручил все входившие туда каменотесные и резные работы, дабы поскорее покончить дело.Пока брат собирался приступить к названной гробнице, в Апулию вторглось турецкое войско, и так как пребывание в Неаполе было небезопасным, приказано было укрепить город, для наблюдения над чем были назначены четыре выдающихся и мудрейших мужа, которые, используя понимающих в этом деле зодчих, вспомнили и об Аньоло, он же, кое-что об этом прослышав и полагая, что ему, как духовному лицу, не пристало заниматься военными делами, известил названных душеприказчиков, что предполагавшуюся работу он выполнит либо в Карраре, либо во Флоренции, что она будет выполнена в назначенное время и поставлена на отведенное для нее место.
Но как только он таким образом из Неаполя вернулся во Флоренцию, тотчас же синьора донна Мария, мать герцога Козимо, приказала ему закончить св. Косьму, начатого им ранее по указаниям Буонарроти для гробницы старшего Лоренцо Великолепного. Поэтому он приступил к работе и довел ее до конца, после чего герцог, уже закончивший большую часть водопроводов для большого фонтана своей виллы Кастелло, нуждался для завершения фонтана в Геркулесе, который, стоя наверху, должен был душить Антея, испускавшего вместо дыхания изо рта струю воды, бьющую вверх, и потому Аньоло и получил заказ на очень большую модель этих статуй, которая понравилась Его Превосходительству, поручившему ему ее осуществить и поехать в Каррару за мрамором. Аньоло отправился туда весьма охотно, дабы воспользоваться случаем и начать также и названную гробницу Саннадзаро, а в частности и еще одну историю с полурельефными фигурами.
Но вот во время пребывания Аньоло в Карраре кардинал Дориа написал из Генуи кардиналу Чибо, находившемуся в Карраре, что Бандинелли так и не кончил статую князя Дориа и не собирается ее кончать и что единственный путь ее закончить — это достать для него какого-нибудь стоящего скульптора, который мог бы это сделать, ибо ему было поручено поторопиться с выполнением этой работы. Получив это письмо, Чибо, давно уже знакомый с Аньоло, приложил все усилия отправить последнего в Геную. Но тот постоянно отговаривался, заявляя, что он не может и не хочет быть чем-либо полезным наипочтеннейшей синьоре, пока не выполнит обязательств и обещаний, данных герцогу Козимо.
А так как, пока суд да дело, была далеко продвинута и гробница Саннадзаро и вырублен мрамор для Геркулеса, он с этим мрамором возвратился во Флоренцию, где с большой быстротой и рвением довел его до такого вида, что не составило бы больших затруднений и совсем его закончить, так как слышались голоса, утверждавшие, что из мрамора то совершенство, какое было в модели, совсем не получается и что Аньоло не сможет справиться с ногами Геркулеса, которые не соответствуют торсу, мессер Пьерфранческо Риччо, домоуправитель, который выплачивал Аньоло его содержание, начал плакаться более того, чем подобает человеку серьезному, и сильно задерживал выплаты, слишком доверяя Бандинелли, который всеми силами действовал против Аньоло в отместку за оскорбление, якобы нанесенное ему тем, что тот согласился выполнить статую Дориа вопреки воле дожа. Говорили также, что и милость, в какую вошел Триболо, выполняя украшения в Кастелло, не пошла на пользу Аньоло. Как бы то ни было, обиженный Риччо, человеком вздорным и злобным, он уехал в Геную, где кардиналом Дориа и дожем ему была заказана статуя этого дожа, которую собирались поставить на Пьяцца Дориа, и, приступив к работе, не забрасывая, однако, совсем и гробницу Саннадзаро, для которой Тадда заканчивал в Карраре резные и каменотесные работы, он довел статую до завершения, к большому удовлетворению дожа и генуэзцев. И хотя названная статуя предназначалась для установки на Пьяцца Дориа, генуэзцы тем не менее, к огорчению Аньоло, добились того, что ее поставили на площади Синьории, невзирая на его заявления, что раз она сделана так, чтобы стоять на постаменте и отдельно, стоя около стены, она не могла ни хорошо быть поставлена, ни иметь надлежащего вида.
И, говоря по правде, ничего не может быть хуже, когда работу, предназначенную для одного места, помещают в другое, ибо художник, работая, имеет в виду и как она освещена, и как смотрится, приспособляя скульптурную либо живописную работу к своему, подходящему ей месту.
Когда же после этого генуэзцы увидели истории и другие фигуры, выполненные для гробницы Саннадзаро, они им очень понравились, и они пожелали, чтобы Аньоло сделал для их собора св. Иоанна Евангелиста; в законченном виде он нравился им так, что приводил в восхищение.