Жизнеописания прославленных куртизанок разных стран и народов мира

Что вы хотите? Во-первых, он был молод и мил, – Николай Машон, – этот поваренок. Во-вторых, Жанна была обжора. В шестнадцать лет в женщине есть еще детство. Каждый вечер, входя в свою комнату, соседнею с комнатой Жанны в верхнем этаже того дома, где находился магазин м-м Лабилль, – Николай Машон приносил своей блондиночке всякой всячины из съедобного.

Однажды вечером закуска продолжалась столько времени, что был уже день, когда модистка и поваренок расстались.

Рассказывают, что когда она сделалась фавориткой Людовика XV, Дюбарри имела каприз снова увидаться со своим любовником № 1-й и есть с ним с одной тарелки, пить из одного стакана…

Это возможно, но маловероятно. Дюбарри была слишком опытна, чтобы не знать, что известная любовь, как известная книга, читается с удовольствием только один раз. Это не правда; Дюбарри не видалась с Николаем Машоном.

Один памфлет, написанный стилетом, а не пером, грязью, а не чернилами, неким Тевено де Морандом, которому было заплачено за это Шуазелем, – памфлет под названием:

Черная газета,

отпечатанная в 100 лье от Бастилии

в 300 от места ссылки, в 500 от кордона

и в 1000 от Сибири.

Этот памфлет говорит, что у Дюбарри было сто пятьдесят преемников Николая Машона, во время ее пребывания в модном магазин м-м Лабилль.

Сто пятьдесят два! Примем дюжину и перестанем говорить. Леон Гозлан весьма остроумно замечает по этому поводу: «когда же, в таком случае, она работала шляпки?»

Что касается выражения: «отпечатанная за сто верст от Бастилии и т. д., которым Тевено де Моранд украшает заглавие своего пасквиля, то это опять популярный эффект, ибо доказано, что пока Дюбарри была фавориткой короля, она не послала даже кошки в Бастилию, что даже чрезвычайно удивляло Возлюбленного, которого маркиза Помпадур не приучила к такой кротости, и который часто говаривал своей новой любовнице: «но, мой милый друг, вы меня принудите продать Бастилию; вы не посылаете в нее никого.

Эти слова Людовика XV служат главным извинением для Дюбарри. Она делала много ошибок; обезумевшая от роскоши и удовольствия, она обирала народ, но никогда никого не посылала в Бастилию.

Шово Лагард, ее защитник перед революционным трибуналом, на этих словах и должен бы был основать свою защиту. Быть может Дюбарри и не взошла бы на эшафот.

Возвратимся к Жанне Вобернье, по прозванью девице Лансон, готовящейся превратиться в девицу Ланг Гурдан.

Невозможно отрицать, что у Гурдан Жанна исполняла ремесло куртизанки во всем его непотребстве. Когда она была магазинной продавщицей, она имела любовников по любви; постоянная посетительница дамы под вуалью, – как в испанских комедиях, называют женщин в роде Гурдан, – она бывала любовницей только за деньги.

Дом Гурдан находился в улице Сен Совер; в нем играли в адскую игру и прелестные женщины, которых собирала хозяйка заведения служили обыкновенно живой приманкой для новичков.

Гурдан узнала Жанну Вобернье, отправившись в улицу де ла Феронери заказать мантилью. Молодая девушка была печальна: ее последний любовник, – один мушкетер, – только накануне ее бросил. Притом же мать, без места пять или шесть месяцев, – жаловалась что у нее ничего нет. О человеческая бедность! И так, справедливо, что есть матери, которые говорят своим дочерям: «я голодна! найди мне хлеба, где можешь.» Во всяком случае Жанна согласилась последовать за Гурдан и вскоре дала матери и хлеба… и еще кое что…

Прежде всего, игорный дом в улице Сен Совер, был избранный дом; иногда проникали в него шулера, искатели приключений, но постоянные его посетители были люди, которые принадлежали к хорошему обществу.

Один из последних, маркиз де Бодрэн не был нечувствителен к прелестям новой посетительницы Гурдан. Маркиз де Бодрэн был еще молод и очень богат, но в тоже время очень скуп. Скупец и игрок два слова, которые часто встречаются. Да, эти игроки встречаются часто, игроки, бросающие безумные деньги на случай в ландскнехт или баккара, а по возвращении домой дрожащие над каждой копейкой. И если девица Лансон была прекрасна и по принципу не жестока, то также по принципу она только умышленно уступала влюбленным.

– Маленькая Лансон не для тебя, милый, повторяли маркизу его друзья. – Это новинка высокой цены; только люди щедрые могут ее попробовать. Надень же траур и ешь свой хлеб со слезами.

Эти насмешки язвили Бодрэна. Независимо от радости, о которой он мечтал, попробовать новинки как люди щедрые, ему хотелось отомстить за насмешки. Но что выдумать! Он искал и нашел.

– Я держу пари, сказал он однажды двум из своих язвительных приятелей, – что я, не раскрывая кошелька, получу благосклонность мадмуазель Лансон.

Друзья разразились хохотом.

– Не раскрывая кошелька!.. ха! ха! ха!.. Бедный маркиз! Его надобно отправить в Бисетр!.. Он сумасшедший!..

– Он сумасшедший!.. Только Антиною и Адонису было бы простительно выразить подобную притязательность. А ты, маркиз, не Антиной и не Адонис.

– Я то, что я есть, но повторяю, – держу пятьсот пистолей, что раньше двух дней маленькая Лансон будет моей, не стоя мне ни одного денье. Хотите принять пари?

– О! обеими руками! Если ты хочешь, мы удвоим сумму?

– Хорошо. Идет тысячу пистолей. Но господа, как честные люди…

– В течение двух дней, которых ты требуешь для победы, мы не сделаем и не скажем ничего, чтобы могло тебя стеснить. Ни жеста, ни слова! Этот разговор умрет между нами.

– Хорошо!

* * *

Вечером Бодрэн явился на игру к Гурдан, на пальце у него сиял великолепный бриллиант. Между женщинами раздался общий крик: «ах, какая прелесть!» Особенно Жанна Вобернье не переставала восхищаться этой звездой, скатившейся с небес.» Если вам угодно, эта звезда ваша, сказал Бодрэн, поднося к губам руку молодой девушки; только позвольте мне явиться к вам завтра во время вашего туалета, чтоб положить его перед вами.»

Жанна улыбнулась и толкнула Гурдан. Маркиз знал, что значат эти улыбки и подталкивания в этом доме. На другое утро он был введен в будуар девицы Лансон во время ее туалета. Когда он вышел звезды на пальце у него уже не было.

Едва он вышел, как но приказанию Гурдан служанка побежала за соседним бриллиантщиком.

Бриллиатнщик пришел.

– Мне предлагают двести луидоров за этот перстень, сказала ему Гурдан. – дадите вы мне их?

– Ну, ответил бриллиантщик, после минутного осмотра. – если вам дают за это двести луидоров. – как можно скорее берите их… потому что я не дам вам за него и двухсот су.

– Г-м! Вы говорите?

– Я говорю что этот камень поддельный…

– Поддельный!.. да, поддельный, архи-поддельный! другой эксперт не поколебался: подтвердить слова первого. Какая низость! Дворянин сыграл подобную штуку с женщиной!.. Жанна смеялась, против воли. – Она была такая добрая девушка!.. Но Гурдан не смеялась.

– Пусть только он осмелиться явиться. Он попадет не в рай, бездельник! грозила она.

Бездельник осмелился явиться, и даже в тот вечер. И первая к которой он направился с поклоном, была Жанна Вобернье. Но между Жанной и маркизом встала Гурдан.