Жизнеописания прославленных куртизанок разных стран и народов мира

Король зевал; двенадцать лет quasi-верности утомили его. Нужно было во что бы то не стало развлечь его.

– Пусть король сколько хочет наслаждается красотой, – сказала Помпадур г-же де Госсе, – тем лучше! Тем меньше усталости для меня. Существенно одно, чтобы у него были одни только капризы и не было бы любовницы.

Различные придворные дамы с графиней д’Эспарбэс и графиней д’Эстард во главе составили ту серию любовниц, которая продолжалась целых шестнадцать лет: но постоянно знатные дамы – это монотонно; Помпадур искала лучшего и нашла. Это лучшее был гарем, сераль, составленный из молодых девушек, взятых из всех классов общества.

Тушар Лафос передает главные статьи устава королевского Parc aux Cerfs, которые были просмотрены в большом совете г-жами де Помпадур, де Мирепуа и де Госсе, в обществе с де Берни.

«Очень молодые невинные девушки вербуются в этот род монастыря; девицы, число которых неограниченно, будут жить там отдельно, не имея никакого сношения между собой, как для того, чтобы избегнуть уничтожения разности характеров и умов, которая должна доставить повелителю прелести разнообразия; так и для предупреждения того, чтобы слишком частые сношения в пансионе не повредили сокровищу прелестей, сохраняемых для удовольствия короля.

«Верные и преданные агенты будут обязаны объезжать королевство, чтобы открывать новых и неизвестных красавиц; власти получат секретное предписание, не только не препятствовать назначению поставщиков Parc aux Cerfs, но даже помогать им, в случае нужды, вооруженной рукой.

«Приблизительные счеты будут переданы королевским казначеям, которые будут обязаны составить необходимый фонд для содержания посредников (сводней), агентов и указателей рассеянных по всей Франции, которых следует щедро награждать из боязни, чтобы от малого вознаграждения не пострадала служба [36] .

36

В службе в парке aux Cerfs не было малого вознаграждения, ибо это учреждение, по словам серьезных авторов, стоило государству миллиард.

«Другой фонд будет основан для того, чтобы привозить завербованных девиц в Версаль, образовывать их, одевать и, одним словом, всеми средствами возвышать обольстительность, которой они обладать могут.

«Неофитки, по приезде в Версаль, представляются прежде маркизе Помпадур, которая одна только может проводить их в малые апартаменты, где король произносит свое благоволение или противное сему.

«Сьер Лебель назначает интендантом Parc aux Cerfs; он будет иметь полную власть на наружные и внутренние детали. Г-жа Бертран, которая, смотря по обстоятельствам может называться Доминикой, будет директрисой этого заведения; она прямо сносится с королем и с маркизой Помпадур.

«Преимущества пансионерок Parc aux Cerfs изменяются по степени удовлетворения короля, смотря по их положению в обществе и особенно смотря по бесплодию и плодовитости их сношений с королем. Но во всяком случае увольняемая девица никогда не может получить сумму представляющую менее десяти тысяч дохода; обыкновенно она будет выдана замуж, дабы Его Величество не сокрушался видя, что женщина, удостоенная, его внимания впала в разврат.

«Первое свидание вновь завербованных с королем имеет происходит в малых апартаментах, в двух комнатах рядом с капеллой! Его Величество явится под именем польского вельможи, родственника королевы, который поэтому и живет во дворце. Монарх тайно является в это место; караульный должны отвертываться от него, когда услышат его шаги. Последующие свидания происходят в Parc aux Cerfs, если только Его Величество не пожелает принять пансионерок во дворец, в каковом случае Бертран будут даны специальные приказания.»

По прочтении этих статутов, король нашел их очень приличными и написал внизу: позволено, такой же твердой рукой, как будто подписывал славный мирный трактат с Фридрихом II.

Преимущественно в Тюльери Лебель и г-жа Бертран как голодные волки отыскивали жертв. Большинство молодых девушек, которых они похищали у родителей не имели двенадцати лет!.. Распутство короля дошло до нравственного и физического развращения. Посылали на галеры людей, которые не совершили и сотой доли преступлений Людовика XV.

В глазах этих детей он был польским вельможей, но одна из них открыла правду, роясь в карманах Его Величества, где она нашла письмо Испанского короля и от аббата Броглио.

«Ее побранили и призвали Лебеля, который взял письма и отнес их к королю, очень смущенному происшедшим. Та, о которой я говорю, узнав, что король видится тайно с ее подругой, тогда как оставил ее, подстерегла прибытие короля и в ту минуту, когда он входил в сопровождении г-жи Бертран, она как безумная бросилась в комнату где находилась ее соперница, и бросившись к ногам короля вскричала:» Да, вы король, король всей империи; но это ничего бы не значило, если бы вы не были в моем сердце! Не оставляйте меня, государь! Я сойду сума!..» Бертран вскричала: «вы уж и так!..:» Но король поцеловал молодую девушку, что, казалось, ее успокоило. Она вышла, а через несколько дней несчастную отправили в дом умалишенных, где с ней обходились как с безумной, но она знала, что она в здравом уме и что король действительно ее любовник.»

Другая девочка девяти лет по имени Тьерселен замеченная в Тюльери самим королем, была отнята, под угрозой тюрьмы, у отца и воспитываема до двенадцати лет, возраста, в который ее представили в малые апартаменты под именем девицы де Бонневаль. Маркиза де Помпадур, боясь чтобы впоследствии король не сделал ее открытой любовницей, приказала министру взять и отца и дочь. Король, любивший девицу де Бонневаль, противился этой жестокости; он колебался и кончил тем, что уступил. Он поцеловал молоденькую фаворитку и подписал приказ посадить ее в Бастилию, в комнату отдельную от той, в которой сидел ее; отец.

Впоследствии девица Тьерселен была выпущена из Бастилии, с условием что она будет заключена в монастырь, никогда не увидит сына, которого она имела от Людовика XV и не будет называться его матерью.

«Король был очень религиозен, но он имел недостаток всегда присоединять распутство к религии. В своих апартаментах он давал доказательства, заставлявшие хохотать тех кто изучал их. Если он похищал столько маленьких девочек для своего удовольствия, он чрезвычайно заботился сам поучать их религиозным обязанностям, он учил их читать и писать, он учил молиться Богу, как какой-нибудь пансионский преподаватель и постоянно говорил им о раскаянии. Он даже сам молился на коленях, всегда с обычным благоговением, и приказывал этим невинным созданиям не ложиться в постель, не помолившись Богу. Когда молитва была окончена одна из них и он ложились вместе, продолжая говорить о Боге, о Богородице и святых.»

Закроем занавесь на эти возмутительные сцены и покончим с Помпадур, ставшей – в благодарность за стремление сделаться необходимым другом короля, – его первым министром, ибо граф Шуазель заменивший де Берни, был только креатурой фаворитки.

Но Франция была обязана Помпадур изгнанием иезуитов. Маркиза имела свою причину ненавидеть святых отцов, и обвинила их в том, что они вооружили руку Дамьена. Благодаря ей, власть их во Франции была разрушена, как через двенадцать лет папа Климент XIV разрушил ее во всем свете, уничтожив их орден.

Подписывая этот приговор, Климент знал какую ужасную ответственность он призывает на свою голову.

– Я делаю то, что должен сделать, сказал он, – но это запрещение убьет меня. – И действительно, через год он умер.

Также ли дорого, как папа, заплатила Помпадур за свой coup d’etat против Иезуитов? Говорят и уверяли, что болезнь ее была неестественна… Как бы не было, но как Климент XIV, она тоже не долго пережила свой триумф…

* * *

Мадам Госсе, рассказывая в своем журнале о смерти маркизы, умалчивает об очень любопытное происшествии; передаваемом одним хроникером XVIII века.