Жизнеописания прославленных куртизанок разных стран и народов мира

Августа отрицательно покачала головой.

– Нет? – продолжал Фридрих Вильгельм. Это вы делаете из великодушия и дружбы к ней. Для вас ничего не значит ее страдание! Для вас ничего не будет стоить не видеть меня более.

Он взошел еще на одну ступеньку; он почти касался молодой девушки. Их взгляды встретились.

– О! Уходите, уходите! – бормотала она.

– Августа… милая Августа…

– Уходите!.. Боже мой, если она только будет подозревать!..

– Ну, я ухожу, – но только для того, чтобы ждать вас в одной из аллей парка – и именно в аллее тополей. Вы скажете Лизавете, что вам необходимо явиться туда.

– Молчите! То, что говорите вы мне – преступно. Изменить ей, – моей бедной сестре!..

– Да ведь я не люблю ее, а люблю вас!

– Вы любите меня и никогда бы не пришли?..

– Я был слеп!.. Глуп, наконец…

– Наконец!.. Я должна поговорить с вами. Через час мы поговорим под тополями.

И она тотчас же вернулась к сестре.

– Ну что? – спросила эта последняя.

– Он был глух к моим просьбам, как скала! Он тебя больше не любит.

Лизавета заплакала.

– Ба! – заметила Августа, – на твоем месте вместо того, чтобы плакать, знаешь ли, чтобы я сделала?..

– Что?

– У него, вероятно, есть другая любовница, я взяла бы другого любовника. Но я сделала бы это явно, чтобы доказать ему, что я о нем больше не думаю. Граф Кипер пожирает тебя взглядами при каждой встрече. Он совсем не дурен.

– О! Ему, по крайней мере, пятьдесят лет!..

– На вид ему нет еще и сорока…

– И притом граф не то, что принц.

– Полно! Что это за принц, который боится дядю, как огня, так что у него меньше свободы, чем у последнего мужика!.. По чистой совести, что получила ты от того, что была любовницей принца?.. Он не подарил тебе и кольца в двадцать флоринов. Напротив, граф Кипер богат… он великодушен… ты будешь ездить в колясках, если захочешь… Но действуй, как ты хочешь. Всё, что сказала я – всё для тебя же. Но так как ты не увидишь более принца, то я убеждена, что ты будешь очень глупа, стесняясь в своих поступках. До свидания. Я иду спать.

* * *

Через час после этого, тогда как Лизавета спала, грезя о своем царственном любовнике, Августа отправилась на свидание в назначенное место. После того, что произошло между ним и сестрой его любовницы, принц надеялся, что он легко восторжествует над рассудком молодой девушки.

На самом деле, как можно подумать, что женщина, которая бросается вам на шею, вслед затем скажет вам: «извините, мой друг, но прежде, чем принадлежать вам —вот мои условия». Однако именно это и случилось.

Случилось не в эту ночь… В эту первую ночь, под сенью тополей, в пустынном парке, Августа казалась озабоченной только своей виной, заключавшейся в том, что она объявила Фридриху Вильгельму, что она к нему неравнодушна. Но это было сильнее ее. При мысли о том, что она навсегда разойдется с принцем, у нее разрывалось сердце. Но любить любовника сестры – ужасно! постыдно!..

– Но ведь я не люблю вашу сестру! – на все лады повторял принц.

– Что за дело! – возражала Августа. – Я должна была бы скорее умереть, чем открыть вам этот роковой секрет… Нет! оставьте меня! продолжала она, снова отирая слезы. – Я ужасаюсь самой себе!.. Забудьте, что я вам сказала!.. Ведь вы меня не любите, вы не можете любить меня!.. Разве любят ту, которую презирают?..

– Презирать вас, Августа!.. О! Но я восхищаюсь вами.

– Полноте. Это только гордость говорит в вас.

Августа Генке, эта пятнадцатилетняя девочка, с ангельским лицом, была просто демон. Все развратные инстинкты соединились в ней, с тем преимуществом, что она с необыкновенной ловкостью пользовалась действительно замечательной энергией. Когда она в первый раз увидела принца, который прошел, не заметив её, к ее сестре, она сказала самой себе: «он будет моим любовником».

Однако, в течение шести месяцев, она не сказала ему ни слова, ни даже жестом не показала, что она имеет к нему склонность. В течение шести месяцев, пожираемая ревностью, понимая скандальную сторону открытой борьбы с сестрой, она имела настолько смелости, чтобы оставаться спокойной зрительницей их любезностей.

Но в этот час Августа решила: для того, чтобы навсегда привязать к себе любовника – отказать ему в самом сладостном доказательстве любви.

Фридрих Вильгельм полагал, что Августа еще девственница, и что она отдастся ему вследствие страсти… но отдастся только тогда, когда она не будет иметь угрызений совести.

Августа знала свою сестру, как свои пять пальцев. У Лизаветы не было в характере энергии. Измена принца слега опечалила ее, но новый любовник, взявший ее на содержание, успокоил ее. Этим любовником был граф Кипер.

В одно из своих свиданий с Фридрихом Вильгельмом, под тополями, к великому удивлению принца, Августа выразила и более свободы ума и более свободы обхождения.

Он удивился и спросил, что случилось; она подала ему руку.

– Теперь я не так краснею, близ вас, мой друг.

– Объяснитесь.

– Увы! Кто знает не пожалеете ли вы, узнав это объяснение?

– Я не понимаю вас… о чем я могу сожалеть близ вас!.. Разве только о том, что не могу провести всю жизнь с вами!..

– Так вы больше не любите Лизавету?..

– Что за вопрос!.. Я люблю вас…

– Так вы не рассердитесь, узнав, что она намеревается быть любовницей другого?..

– О! Вовсе нет!.. Я в восхищении, что она забыла меня, потому что это забвение для вас приятно. Дорогая Августа, вы не поэтому ли улыбаетесь?.. Как вы могли полагать, что я еще думаю о Лизавете.

– Не то! Я думала, что она еще любит вас. И я считала дурным поступком замещение ее в вашем сердце.

– А кто заместил меня у Лизаветы?

– Граф Кипер… Завтра она едет с ним в Англию.

– Она едет с ним?.. Как, она бросает отца?..

– Вы удивляетесь, что любовник всего требует от женщины?

Принц молчал несколько минут; потом проговорил:

– А вы, Августа?.. если бы я сказал вам, чтобы вы были моею, – что бы вы ответили?..

Она вздрогнула; сердце у нее забилось сильнее; она достигла цели; однако она ответила:

– Если бы я ответила, что я принимаю, то более могущественный сказал бы: я запрещаю.

– Дядя?.. О, вы заблуждаетесь, Августа, я не школьник… Я сам себе господин и я докажу это…

– И навлечете на себя гнев короля. Нет, мой друг, я не могу, не должна быть причиной неприятностей.

– Что для меня эти неприятности, когда я получу за них наслаждениями!.. Августа, вы отказываетесь принять меня в вашей комнате по чувству деликатности, перед которой я преклоняюсь. Но если вы любите меня теперь, когда вы расстаетесь с сестрой, почему бы вам не жить со мной, за городом… в домике, который я найму и отделаю для вас…

– Нет!.. Нет!.. А мой бедный отец!.. Что станется с ним, когда его оставят обе дочери.