Жизни Кристофера Чанта

– Еще раз, Чант.

Учиться контролю было скучно, но далеко не так утомительно. Доктор Посан явно это знал. Он начал задавать Кристоферу на вечер домашнюю работу. Тем не менее, даже после распутывания переплетенных чар в заданных ему упражнениях, Кристофер впервые почувствовал, что у него остаются силы на размышления. Вначале он размышлял о серебре. Серебряный шестипенсовик дяди Тенни в кармане так многого не позволял ему. А мерзкие брекеты не позволяли еще больше. Какое расточительство! Неудивительно, что он не мог отнести книги Богине, пока заведующая не заставила его снять брекеты.

Видимо, чтобы попасть в Везделки, он все эти годы использовал магию, сам того не зная. Вот только где-то в глубине души он знал. Такрой знал и был впечатлен. И Богиня, похоже, тоже поняла, когда ее серебряный браслет превратил Кристофера в привидение. Здесь Кристофер попытался продолжить думать о Богине, но поймал себя на том, что думает о Такрое. Уже три недели Такрой зазря входит в транс. Такрой говорил об этом небрежно, но Кристофер подозревал, что вхождение в транс отнимает немало сил. Он очень хотел дать знать дяде Тенни, что случилось.

Бросив взгляд на папу, который при свете большой керосиновой лампы усердно работал, отмечая особой ручкой особые символы в гороскопах, Кристофер начал писать письмо дяде Тенни, делая вид, будто занимается домашней работой. Керосиновая лампа бросала тени на папино лицо, пряча потрепанность и заставляя его выглядеть непривычно добрым и строгим. Чувствуя себя неуютно, Кристофер сказал себе, что папа и дядя Тенни просто не любят друг друга. Кроме того, папа по сути не запрещал ему писать дяде Тенни.

Тем не менее на составление письма ушло несколько вечеров. Кристофер не хотел выглядеть предателем по отношению к папе. В итоге он просто написал, что папа забрал его из школы на обучение к доктору Посану. Для составления такого короткого письма пришлось приложить немало усилий. На следующий день по пути на Трампингтон-роуд Кристофер с облегчением и ощущением выполненного долга отправил его.

Три дня спустя папа получил письмо от мамы. По папиному лицу Кристофер немедленно понял, что дядя Тенни сообщил маме, где они. Папа бросил письмо в огонь и достал шляпу.

– Кристофер, – сказал он. – Сегодня к доктору Посану я пойду с тобой.

И это убедило Кристофера в том, что мама тоже в Кембридже. Идя к Трампингтон-роуд рядом с папой, он пытался понять, что чувствует по этому поводу. Но времени на размышления у него не было. Вокруг них взметнулся сильный ветер с запахом роз, швырнув Кристофера в сторону и сорвав шляпу у папы с головы. Папа рванулся было погнаться за шляпой – которая как раз катилась под телегой пивовара, – а потом нырнул в обратную сторону и схватил Кристофера за руку.

– Шляпы невесть какая ценность, – сказал он. – Продолжай идти, сын.

Они продолжили идти, а ветер метался и бился вокруг них. Кристофер прямо-таки чувствовал, как он пытается обернуться вокруг него, чтобы утащить прочь. Но благодаря папиной хватке на его руке он мог передвигаться по дороге. Он был впечатлен. Он не знал, что мамина магия настолько сильна.

– Я могу справиться с ним, если хочешь, – обратился он к папе, перекрикивая шум. – Доктор Посан научил меня управлять ветром.

– Нет, Кристофер, – строго выдохнул папа – с хлопающим пиджаком и развевающимися во все стороны волосами он выглядел странно и ужасно непристойно. – Джентльмен никогда не использует магию против женщины, тем более против собственной матери.

В таком случае, подумал Кристофер, джентльмены непомерно усложнили себе жизнь. Ветер становился сильнее и сильнее по мере того, как они приближались к воротам дома доктора Посана. Кристофер думал, они никогда не преодолеют последние несколько ярдов. Папа был вынужден схватиться за столб ворот, чтобы удержать их обоих на месте, пока пытался отодвинуть щеколду. После чего ветер сделал последний свирепый рывок. Кристофер почувствовал, как его ноги оторвались от земли, и понял, что он того и гляди улетит. И он сделал себя очень тяжелым – как раз вовремя. Он так поступил, поскольку это было соревнование, поскольку ему не нравилось быть на проигравшей стороне. Против встречи с мамой Кристофер вовсе не возражал. Он очень надеялся, что папа не заметит, какие глубокие следы остались рядом с воротами от его ног.

За воротами ветра не было. Папа пригладил волосы и позвонил в дверь.

– Ага! – закричал доктор Посан из своего кресла, пока Мэри-Эллен открывала дверь. – Вижу, ожидаемые неприятности произошли. Чант, сделай одолжение: поднимись наверх и почитай моей матери вслух, пока я разговариваю с твоим отцом.

Кристофер поднимался по лестнице так медленно, как посмел, надеясь что-нибудь услышать. Но уловил только почти тихий голос доктора Посана:

– Я связывался почти ежедневно в течение недели, но они всё еще не могут…

И дверь закрылась. Кристофер преодолел оставшуюся часть лестницы и постучал в дверь комнаты старой миссис Посан.

Она сидела в кровати и по-прежнему вязала.

– Подойди и сядь на этот стул, чтобы я могла тебя слышать, – произнесла она своим мягким голосом и одарила его мягкой, но острой улыбкой. – Библия – на прикроватной тумбочке. Ты можешь начать с Бытия, дитя, и посмотрим, как далеко ты доберешься. Полагаю, переговоры займут немало времени. Так всегда бывает.

Кристофер сел и начал читать. Он спотыкался на людях, которые родили других людей, когда вошла Мэри-Эллен с кофе и печеньем и подарила ему желанную передышку. Десять минут спустя старая миссис Посан снова взялась за вязание и велела:

– Продолжай, дитя.

Кристофер успешно преодолел Содом и Гоморру и начал терять голос, когда миссис Посан склонила седую голову набок и сказала:

– Остановись, дитя. Они хотят, чтобы ты спустился в кабинет.

Испытывая громадное облегчение и немалое любопытство, Кристофер положил Библию и бросился на первый этаж. Папа и доктор Посан сидели друг против друга в захламленной комнате доктора Посана. За последние недели бардака в ней добавилось, поскольку она была загромождена кусочками часов и украшений со всего дома, ожидающих, чтобы Кристофер починил их. А сейчас она находилась в еще большем беспорядке. Столы и ковры отодвинули к стенам, освободив широкое пространство, где на голых половицах мелом нарисовали узор. Кристофер с интересом посмотрел на пятиконечную звезду внутри круга, озадачившись, какое она имеет отношение к маме. Он посмотрел на папу, который явно был в восторге от чего-то, а потом – на доктора Посана, который был совершенно обычным.

– Новости для тебя, Чант, – сказал доктор Посан. – За последние недели я подверг тебя множеству испытаний – не таращись, мальчик, ты не знал, что я их провожу, – и все они показали, что у тебя девять жизней. Девять жизней и один из самых сильных магических талантов, что я встречал. Естественно, я связался с Габриэлем де Виттом. Я знаю, он уже несколько лет ищет преемника. Естественно, в ответ я получил только пустую болтовню о том, что они уже проверяли тебя и ничего не обнаружили. Ох уж эти государственные служащие. Им нужен хороший пинок, чтобы они переменили мнение. Так что сегодня, после того как вмешательство твоей мамы подарило необходимый нам предлог, я хорошенько покричал на них. Они сдались, Чант. Они посылают человека забрать тебя в Замок Крестоманси.