Жизни Кристофера Чанта

Наверху лестницы находилась высокая, крепкая на вид дверь, единственная в ряду выкрашенная в черный. Леди прошуршала к черной двери и постучала. После чего открыла ее и твердо подтолкнула Кристофера внутрь.

– Вот он, Габриэль, – сказала она, закрыла за ним дверь и ушла, оставив Кристофера одного в овальной комнате, в которой царили не то сумерки, не то закат.

Комната была обшита панелями из темно-коричневого дерева, на полу лежал темно-коричневый ковер. Единственной мебелью здесь был громадный темный стол. Когда Кристофер вошел, из-за стола воздвиглась высокая худая фигура – примерно шесть футов шесть дюймов [8] тощего старика, понял Кристофер, когда его сердце перестало колотиться. Старик обладал копной седых волос и самыми белыми руками и лицом, что Кристофер когда-либо видел. Его брови нависали, а скулы выступали широкими гребнями, отчего глаза казались запавшими и пристальными. Нос походил на крючковатый клюв. Нижняя часть лица старика сходилась в маленькую острую точку подбородка, с длинным жестким ртом над ним. Рот открылся, произнеся:

8

1 фут – 30,48 см. 1 дюйм - 2,54 см. Получается Габриэль ростом почти два метра.

– Я Габриэль де Витт. Вот мы и встретились снова, господин Чант.

Кристофер знал, что запомнил бы, если бы видел этого старика прежде. Габриэль де Витт был еще примечательнее доктора Посана.

– Я ни разу в жизни вас не видел, – сказал он.

– Я встречался с тобой. Ты был в тот момент без сознания. Полагаю, это доказывает, что наш человек странным образом ошибся в тебе. Теперь я с одного взгляда вижу, что у тебя семь жизней, а должно было быть девять.

Кристофер заметил, что в сумеречной комнате довольно много окон – по меньшей мере шесть, – располагавшихся изогнутым рядом высоко под потолком. Потолок был вроде как оранжевым, и из-за этого казалось, будто он поглощает весь свет из окон. Тем не менее для Кристофера оставалось загадкой, как комната с таким количеством окон может быть такой темной.

– Несмотря на это, – продолжил Габриэль де Витт, – я в больших сомнениях, брать ли тебя. Твоя наследственность, откровенно говоря, ужасает меня. Чанты выдают себя за род респектабельных кудесников, но в каждом поколении у них появляется паршивая овца. В то время как Аржаны, хотя и общепризнанно одаренные, принадлежат к тому типу людей, с которыми я бы не поздоровался, встретившись на улице. И эти черты проявились в обоих твоих родителях. Насколько я понимаю, твой отец – банкрот, а твоя мать – презренная карьеристка.

Даже кузен Фрэнсис не говорил ничего настолько бестактного. Кристофера охватил гнев.

– О, спасибо, сэр. Нет ничего лучше подобного вежливого сердечного приема.

Орлиные глаза старика уставились на него. Де Витт казался озадаченным.

– Я посчитал, что будет справедливо говорить с тобой откровенно. Я хотел, чтобы ты понял: я согласился стать твоим законным опекуном, поскольку мы не считаем твоих родителей подходящими людьми для воспитания будущего Крестоманси.

– Да, сэр, – гнев Кристофера возрос как никогда. – Но не стоило утруждаться. Я не хочу быть следующим Крестоманси. Я скорее потеряю все свои жизни.

Габриэль де Витт проявил признаки нетерпения:

– Да, да, так часто происходит, пока мы не поймем, что эту работу необходимо делать. Я сам отказался от должности, когда мне впервые ее предложили. Но мне было за двадцать, а ты лишь ребенок, еще меньше способный принимать решения, чем я тогда. Кроме того в этом вопросе у нас нет выбора. Ты и я – единственные кудесники с девятью жизнями во всех Родственных мирах.

Он шевельнул белой рукой. Где-то прозвенел колокольчик, и пухлая молодая леди прошуршала в комнату.

– Мисс Розали – мой главный помощник, – сказал Габриэль де Витт. – Она проводит тебя в твою комнату и поможет устроиться. Я назначил Флавиана Темпла твоим учителем, хотя он мне крайне необходим, и, конечно, я и сам буду давать тебе уроки дважды в неделю.

Кристофер последовал за шуршащей юбкой мисс Розали мимо ряда дверей по длинному коридору. Похоже, его чувства никого не волновали. Он задумался, не продемонстрировать ли их, подняв еще один ураган. Но на это место были наложены чары – сильные, плотные чары. После обучения у доктора Посана Кристофер стал чувствителен ко всем чарам, и хотя он не был уверен, для чего предназначены эти, он точно знал, что они обезвредят любую штуку, вроде урагана.

– Это Замок Крестоманси? – сердито спросил он.

– Верно, – ответила мисс Розали. – Правительство вступило во владение им двести лет назад, после того как последний по-настоящему злой кудесник был обезглавлен, – она улыбнулась ему через плечо. – Габриэль де Витт славный, правда? Знаю, поначалу он кажется немного сухим, но узнав его поближе, понимаешь, что он восхитителен.

Кристофер вытаращился на нее. Славный и восхитительный были последними словами, которыми он описал бы Габриэля де Витта.

Мисс Розали не заметила, как он таращится. В этот момент она распахивала дверь в конце коридора.

– Вот, – гордо произнесла она. – Надеюсь, тебе понравится. Мы не привыкли к детям здесь, и просто сломали голову, пытаясь придумать, как всё устроить, чтобы ты почувствовал себя дома.

Не больно-то похоже, подумал Кристофер, внимательно оглядывая просторную коричневую комнату с одной белой двухъярусной кроватью, одиноко стоявшей в углу.

– Спасибо, – хмуро произнес Кристофер.

Когда мисс Розали оставила его, он обнаружил коричневую спартанскую ванную на другом конце комнаты и полку рядом с окном. На полке лежал плюшевый медведь, игра «Змейки и лестницы» [9] и экземпляр «Тысячи и одной ночи», в котором были вырезаны все непристойности. Кристофер сложил всё в кучу на пол и попрыгал на ней. Он знал, что возненавидит Замок Крестоманси.

Глава 11

Первую неделю Кристофер мог думать только о том, как сильно ненавидит Замок Крестоманси и его обитателей. Здесь объединилось всё худшее, что было в школе и дома, плюс несколько собственных кошмарностей. Замок был невероятно величественным и громадным, и за исключением времени, когда Кристофер занимался уроками, он был вынужден бродить по нему в полном одиночестве, остро скучая по Онейру, Феннингу и другим мальчикам и крикету, в то время как обитатели Замка продолжали заниматься своими взрослыми делами, будто Кристофера здесь вовсе не было. Ел он почти всегда в одиночестве в классной комнате, прямо как дома – с тем лишь отличием, что окна классной комнаты выходили на пустые выбритые газоны.

9

«Змейки и лестницы» - детская настольная игра, в которой фишки передвигаются по квадратам на доске, разрисованной змеями и лестницами. Чтобы выиграть, надо добраться до верха доски. Если фишка попадает на низ лестницы, она передвигается до верха этой лестницы. Если фишка попадает на голову змеи, она спускается до хвоста змеи. Требует двух и более игроков.

– Мы подумали, что для тебя будет лучше, если не придется слушать наши взрослые разговоры, – сказала ему мисс Розали, когда они в воскресенье шли по длинной дороге из церкви. – Но, конечно, в воскресенье обедать будешь с нами.

И вот Кристофер сидел за длинным столом рядом с людьми в строгих воскресных одеждах и думал: что он здесь, что нет – никакой разницы. Голоса гудели над позвякиванием столовых приборов, и ни один из них не разговаривал с ним.

– И надо добавить медь для очищения, что бы ни говорилось в руководствах, – рассказывал бородатый доктор Симонсон Флавиану Темплу, – но потом, как я выяснил, можно установить его прямо в пентаграмму, добавив чуточку огня.

– Нелегальная драконья кровь, поставляемая Тенью, просто затопила рынок, - говорила юная леди на другой стороне стола. – Даже самые честные поставщики не сообщают о ней. Они знают, что так могут избежать налогов.

– Но проблема состоит в правильных словах, – говорил доктор Симонсон Флавиану.

– Знаю, статистика обманчива, – говорил молодой человек рядом с Кристофером, – но в моем последнем образце допустимое содержание ядовитого бальзама превышено в два раза. Просто обобщите и увидите, сколько ввозит банда.