Жизни Кристофера Чанта

Кристофер был слегка ошарашен тем, как она всё представила, хотя злость из-за того, что его принуждают быть следующим Крестоманси, несомненно заставляла его большую часть времени чувствовать себя в ловушке. Но он видел, что Богиня говорит в основном о себе.

– Ты перестанешь быть Живой Ашет, когда вырастешь, – заметил он.

– О, я так хочу перестать! – прорыдала Богиня. – Я хочу перестать ею быть сейчас же! Я хочу отправиться в школу, как Милли в книгах про Милли. Я хочу делать домашку, есть сытную еду, учить французский, играть в хоккей и писать строчки…

– Тебе бы не понравилось писать строчки, – сказал Кристофер, обеспокоенный тем, какой эмоциональной она становится. – Честно, не понравилось бы.

– Нет, я хочу! – закричала Богиня. – Я хочу дерзить старостам, и жульничать на контрольных по географии, и ябедничать на подруг! Я хочу быть плохой, так же как и хорошей! Я хочу пойти в школу и быть плохой, слышишь!

К этому моменту она уже стояла на подушках на коленях, слезы лились с ее лица на шерсть белой кошки, и она производила больше шума, чем Трогмортен, когда Кристофер несся через Храм, таща его в корзине. Неудивительно, что из других комнат прибежал кто-то в сандалиях, торопясь и спотыкаясь, зовя задыхающимся голосом:

– Богиня, дорогая! Богиня! Что случилось, милая?

Кристофер крутанулся и нырнул сквозь ближайшую стену, не утруждаясь сначала встать. Он вылетел лицом вниз в жаркий двор, полный кошек. Там он вскочил и понесся к наружной стене. И не переставал бежать, пока не добрался до городских ворот. «Девчонки! – подумал он. – Они и правда Абсолютная Загадка. Подумать только – хотеть писать строчки!»

Тем не менее, поднимаясь по лощине и карабкаясь через Место Между, Кристофер поймал себя на том, что серьезно размышляет о некоторых словах Богини. Его жизнь в самом деле казалась длинным туннелем, спланированным кем-то другим. И причина, по которой он так ненавидел всех в Замке, заключалась в том, что он был для них лишь Вещью – полезной Вещью с девятью жизнями, которая однажды будет слеплена в следующего Крестоманси. Он подумал, что скажет об этом Такрою. Такрой поймет. Завтра – четверг, и он сможет увидеть Такроя. Никогда еще Кристофер не ждал четверга с таким нетерпением.

И теперь он знал, как притвориться, будто овладел колдовским зрением. На следующий день, когда Флавиан протянул к нему львиную лапу, Кристофер сказал:

– Это ваша рука. Теперь я вижу.

Флавиан пришел в восторг:

– Значит, завтра мы отправимся на чудесную долгую прогулку.

Кристофер не был полностью уверен, что так уж ждет ее. Однако он едва мог дождаться встречи с Такроем. Такрой был единственным из всех, кого он знал, кто не обращался с ним как с полезной Вещью. Кристофер выбрался из кровати чуть ли не сразу же, как лег в нее, и промчался сквозь щель в чарах, надеясь, что Такрой поймет и придет пораньше.

Такрой стоял там, прислонившись к утесу в конце лощины, скрестив руки на груди и выглядя смирившимся с долгим ожиданием.

– Привет! – произнес он таким тоном, словно был удивлен видеть Кристофера.

Кристофер понял, что излить свои проблемы Такрою будет не так просто, как он думал, но лучезарно улыбнулся ему, начав натягивать свою одежду.

– Здорово снова тебя видеть, – сказал он. – Мне столько всего надо тебе рассказать. Куда мы пойдем сегодня?

– Безлошадная повозка ждет в Восьмой серии, – осторожно произнес Такрой. – Ты уверен, что хочешь пойти?

– Конечно, – ответил Кристофер, застегивая ремень.

– Ты прекрасно можешь рассказать мне свои новости и здесь, – сказал Такрой.

Это обескураживало. Кристофер поднял взгляд и заметил, что Такрой необычно серьезен. Его глаза были окружены морщинками, но не улыбались. И из-за этого ужасно неловко было начинать о чем-то рассказывать.

– В чем дело? – спросил Кристофер.

Такрой пожал плечами:

– Ну, для начала: в последний раз, когда я тебя видел, твоя голова была разбита в…

Кристофер забыл об этом:

– О, я так и не поблагодарил тебя за то, что ты принес меня сюда!

– Не бери в голову. Хотя, должен признать, это было самое тяжелое из всего, чем я когда-либо занимался – поддерживать себя достаточно плотным, чтобы провести повозку через междумирье, и тащить тебя сюда. И я всё время думал, зачем я это делаю. На мой взгляд, ты был совершенно мертв.

– У меня девять жизней, – объяснил Кристофер.

–Явно больше одной, – согласился Такрой, усмехнувшись так, словно не верил по-настоящему. – Слушай, разве тот случай не заставил тебя задуматься? Твой дядя провел уже сотни экспериментов. Мы предоставили ему кучу результатов. Я-то ладно – мне за это платят. Но для тебя я не вижу ничего, кроме опасности и новых травм.

Кристофер понял, что Такрой серьезно.

– Я не против, – возразил он. – Честно. И дядя Тенни дал мне два соверена.

Такрой рассмеялся, откинув назад кудрявую голову:

– Два соверена! Некоторые вещи, которые мы доставили ему, стоят тысячи фунтов. Как, к примеру, тот кот из Храма Ашет.

– Я знаю, – сказал Кристофер. – Но я хочу продолжать эксперименты. Сейчас они единственное удовольствие в моей жизни.

«Вот, – подумал он. – Теперь Такрой должен спросить про мои проблемы». Но Такрой лишь вздохнул:

– Тогда пошли.

Разговаривать с Такроем в Месте Между было невозможно. Пока Кристофер карабкался, скользил и задыхался, Такрой плыл рядом в виде расплывчатого привидения, дрейфуя по ветру, и дождь хлестал сквозь него. Он не уплотнялся до начала лощины, где Кристофер давным-давно нарисовал большую восьмерку в грязи тропы. Восьмерка по-прежнему была там, будто вчера написанная. Позади нее парила повозка. Она снова была усовершенствована и выкрашена в яркий зелено-голубой цвет.

– Вижу, всё готово, – заметил Такрой.

Они спустились и взялись за веревки, управляющие повозкой. Она тут же плавно заскользила за ними вниз по лощине.

– Как дела с крикетом? – светским тоном поинтересовался Такрой.

Вот он случай – рассказать ему обо всем.

– Я не играл, – угрюмо ответил Кристофер, – с тех пор, как папа забрал меня из школы. До вчерашнего дня я не думал, что в Замке даже слыхали о крикете. Ты знаешь, что теперь я живу в Замке?

– Нет, – ответил Такрой. – Твой дядя никогда особо не рассказывал мне о тебе. Что за замок?

– Замок Крестоманси. Но вчера мой учитель сказал, что в субботу состоится матч с деревней. Никто, конечно, и не мечтал приглашать меня играть, но зато я буду следить за счетом.

– В самом деле? – глаза Такроя сузились до щелок.

– Конечно, они не знают, что я здесь.

– Надеюсь, нет! – сказал Такрой таким тоном, что разговор заглох.

Они продолжали молча идти впереди повозки, пока не дошли до длинного склона холма с примостившимся во впадине посередине фермерским домом. Под тяжелым серым небом, из-за которого валы вересковой пустоши и холм казались желтоватыми, место выглядело более мрачным и одиноким, чем когда-либо. Не доходя до фермы, Такрой остановился и пнул повозку, отпихивая ее с дороги, когда она, по инерции продолжая двигаться, ударилась сзади в его ноги. Его лицо было таким же мрачным, желтоватым и сморщенным, как вересковые пустоши.