Жнецы Грез

Что-то мне не по себе...

натужно вдохнул. Побелевшие пальцы напряглись, заскрипели кожей на баранке.

Собака зашлась обеспокоенным лаем.

– Да, заткнись ты! Глупая скотина!
– буркнул Николай.

Внутри, похоже, даже заговорщически переглянувшись, желудок и кишечник твердо решили отомстить хозяину за годы алкогольного ига, и с силой толкнули все склизское содержимое вверх по пищеводу. Обжигающая горькая жижа подступила к горлу Николая и его, кажется, впервые за последние десять лет...

"Стошнило? Ну, да! Точно!" - взорвалась в его голове истина.

Слезящимися глазами, тяжело дыша, он удивленно смотрел на грязно-желтого цвета блевотину, расползшуюся лужей между ног и стекающую по коленям...

– Это ж надо! Блеванул! Ха!
– усмехнулся алкаш со стажем.

Тыльной стороной ладони он небрежно смахнул зловонные капли с губ, кое как поднял голову над рулевым колесом и...

Его окосевшие глаза мгновенно сфокусировались, веки распахнулись - прямо перед капотом он увидел силуэт человека, идущего спиной к нему по правой обочине.

– Блядь! Откуда?!
– он резко крутанул руль влево.

Перед тем, как автомобиль перевалился колесами через края плит и покатил, сшибая густые заросли репейника, до ближайшего дерева, Николай заметил, как незнакомец обернулся и посмотрел на него с равнодушной миной. И фиалкового цвета глазами...

– Ой, бля... Уф! Аррр...- водитель скакал на ухабах, норовя пробить головой потолок машины. Он, ухватившись за баранку одной рукой, дергал рычаг коробки передач. Непослушные ноги безотчетно по очереди давили то на газ, то на сцепление, напрочь забыв о средней педали. Собаку на первой же кочке опрокинуло на пол и болтало там безвольным кульком.

Оставляя два отчетливых следа колес в высокой траве, дребезжа своей старостью и истошно рыча, машина, наконец, нашла свое последнее пристанище. Почти не потеряв скорости, она врезалась в тополь и, чихнув, заглохла навсегда. Лишь пара ворон, испуганно каркнув, сорвалась с ветвей и скрылась в начинавших сгущаться сумерках.

В момент столкновения Николая хорошенько тряхнуло и в кадык резко уперлась верхняя дуга рулевого колеса. Он откинулся назад и с трудом втягивал и давил наружу загустевший, как зефир, воздух. От удара о лобовое стекло перед глазами пышным цветом напомнили о себе давно позабытые им черные

Опять! Только не это !

бутоны. Но, спасительно вспыхнув, заныли тупой болью колени, возвратив, пусть и не в полной мере, картинку.

Он вожделенно застонал, вдохнув вновь размякший воздух, и тут же почувствовал новый приступ рвоты. Обессилевшими руками нащупал ручку, дернул и выплеснул остатки опьянения на высокие стебли готовящегося к долгому сну папоротника. Отплевываясь, вытолкнул себя наружу, и мертвая машина дернулась от злобного хлопка дверцы.

– Где ты, падла?
– заорал Николай и быстро похромал в сторону бетонки.
– Покажись, мразь! Отродясь никого на дороге не бывало и тут на тебе! Урою скота! Где ты есть, плесень подзалупная?

Он рвался сквозь заросли, подпрыгивая и силясь увидеть причину столь внезапной и обидной аварии. Сзади доносился приглушенный истерический лай собаки.

***

– БА-БАХ!
– из белесого тумана услышал пес и в голове чуть прояснилось. Он не успел оклематься после удара и не выскочил через открытую хозяином переднюю дверцу. Видимо, это она и бабахнула.

Все на месте. Лапам и ребрам досталась пара синяков, но не более того. Морда неоднократно билась обо все кругом и клацала зубами - на силу язык сохранил в целости. Нормально! Человек, бывало, и сильнее пинал.

Хозяин? Где он?

Пес вскочил на заднее сиденье и посмотрел в окно. Вот он! Но куда он идет? Туда?! К той черноте?

Из-за верхушек травы и кустов был хорошо различим клубящийся, как кучевые облака, угольный туман над дорогой. Он трансформировался, то выбрасывая мерцающие аметистовыми молниями аморфные отростки, то сжимаясь в сияющую тьмой крохотную точку. Она ветвилась серыми извивающимися лучами-щупальцами, которые, попадая на потускневшие в сумерках траву, кроны и стволы деревьев кругом, вспыхивали, преломлялись и устремлялись обратно к общему центру. По мере их возвращения, точка росла и засасывала в себя звуки, приобретая жутковатый вид застывшей в воздухе капли ртути. И вот она наполнена всеми лучами. лезвие тишины нестерпимым звоном режет весь мир в клочья, возвышаясь до ультразвука. А потом капля вспыхивает сверхновой звездой, оставляя на сетчатке быстро проявляющийся негатив окружающей картинки. Мгновением позже опять видны черные массивы тумана и все повторяется снова и снова.

Собачий мозг, как и за минуту до столкновения, вновь обожгло искрой интуиции:

– Нет, хозяин, стой! СТОЙ! Не ходи туда! Неужели ты не видишь это? СТОЙ! СТОЙ!
– захлебываясь, лаял пес и царапал чертову невидимую стену на двери авто, бился о нее головой. Отходил к противоположной и с разбегу вновь пытался оттолкнуть ненавистную стеклянную преграду.

Но хозяин зол и решителен в своем стремлении добраться до этой мерзости. Он, размахивая руками и извергая проклятия, приближался к дороге.

Туман - точка - капля - тишина - вспышка...

Туман - точка - капля - тишина - вспышка...

– СТОЙ! НЕТ! ХОЗЯИН!
– в отчаянии зовет пес.

Человек совсем рядом. Туман, перекатываясь клубами, казалось бы, неуверенными рывками плывет навстречу. Человек на дороге. Он, пошатываясь, в недоумении озирается, вертя головой из стороны в сторону, резко оборачивается всем корпусом туда-сюда. Рот брызжет ядовитой слюной ругательств. Черная туча сжимается в точку и несколько алчных лучей облизывают человека...

– Хозяин?
– заскулила собака, замерев.

Человек, смешно взболтнув руками, тоже застыл на полуобороте, невидящими глазами подстреленного зайца глядя в сторону растущей капли. Непостижимая космическая тишина и...

Всполох!

В последний раз он меняет местами цвета погрязшего в сумерках мира.

Ветер качает высокие башни берез и осин, срывая с крыш недавно намокшие тяжелые черепицы отмирающих листьев и неся их по наклонной в пропасть холодной сырой травы у подножия. Цвета вернулись. И никакого страшного тумана.

Пес отошел от окна, сунул морду между водительских сидений и основательно принюхался. Через недостаточно плотные резинки дверей и стекол машины, резонируя на чутких обонятельных нервах, воздух принес с собой снаружи целый букет запахов, смешивая их с внутренними. Мокрая земля и бетон вплетаются в заскорузлый пластик торпеды. Папоротник - в обрывки торчащего из сидений поролона. Блевотина хозяина - в открытое горлышко недопитой бутылки. Экскременты различных животных и птиц - в разбросанные по салону лоскутки ветоши, каждый из которых тоже пахнет по своему и...