Жозефина. Книга вторая. Императрица, королева, герцогиня

С бриллиантами повсюду — в ушах, на шее, на поясе — Жозефина, по общему мнению, выглядит на пятнадцать лет моложе. Высокий кружевной воротник обрамляет лицо и делает ее еще более восхитительной, что и доказывает нам знаменитая картина Давида ^[19] . Когда она своей «грациозной и ласкающей взор поступью», неся голову «изящно и вместе с тем величественно», входит в кабинет императора, он улыбается, вновь поддавшись обаянию «несравненной Жозефины».

Сам он уже в коротких штанах из расшитого золотыми колосьями атласа, в белых шелковых чулках, брыжах `a la Генрих IV, но вместо камзола на нем пока что мундир полковника гвардейских егерей.

19

Знаменитая картина Давида — «Коронование Жозефины» (1805–1807).

Урочный час приближается. Наполеон надевает пурпурный бархатный наряд, короткий красный плащ `a la Генрих III, украшенный вышивкой на 10 000 франков, которая имеет форму листьев лавра, и усыпанный золотыми пчелами. Надев шляпу из черного фетра с белыми перьями и шпагу с яшмовой рукоятью, на которой красуется «Регент» ^[20] , Наполеон поворачивается к жене и приказывает:

— Пусть пошлют за Рагидо, он нужен немедленно — я хочу с ним говорить.

20

«Регент» — знаменитый бриллиант, приобретенный Филиппом Орлеанским, регентом Франции во время малолетства Людовика XV, и входивший в число драгоценностей французской короны.

Рагидо — фамилия из еще не написанных пьес Лабиша ^[21] — нотариус. Накануне своего гражданского брака молодой Бонапарт ездил с «невестой» к этому законнику и тактично отсиделся в конторе вместе с клерками. Стоя в оконной амбразуре и, постукивая пальцами по стеклу, он через запертую дверь кабинета отчетливо слышал, как Рагидо прилагал все усилия, «чтобы отговорить г-жу де Богарне от предполагаемого брака».

— Вы делаете большую ошибку, — твердил нотариус, — вы в ней раскаетесь, вы совершаете безумство… Вы собираетесь замуж за человека, у которого нет ничего, кроме плаща и шпаги.

21

Лабиш, Эжен Марен (1815–1881) — комедиограф и водевилист.

Выходя, Бонапарт ограничился тем, что сказал Жозефине:

— Он говорил как порядочный человек, и то, что он тебе сказал, внушает мне уважение к нему.

Нотариус, ошалев от того, что он вызван в Тюильри утром дня коронации, входит в комнату. Наполеон в ослепительном наряде ждет его.

— Ну что, господин Рагидо, у меня вправду нет ничего, кроме плаща и шпаги?

«Суть в том, — признается Жозефина Бурьену, живописуя ему происшествие, — что Бонапарт, который во времена нашей близости рассказывал мне обо всех подробностях своей жизни, какие приходили ему на ум, никогда не заговорил со мной о маленьком афронте, претерпленном им восемь лет тому назад в конторе Рагидо, и вспомнил о нем, видимо, лишь в день коронации».

Тюильри переполнен людьми в костюмах, которые специально придуманы для них Изабе и Давидом, и кажется, что эти люди убежали с придворного бала времен Валуа ^[22] .

В десять утра под грохот артиллерийских залпов Жозефина и Наполеон садятся в карету, обитую белым атласом и запряженную восьмеркой светло-соловых лошадей с султанами из безупречных перьев. Луи и Жозеф, «в серебре и перьях по-испански», помещаются на переднем сиденье лицом к императорской чете. Оба сиденья настолько одинаковы, что, войдя в экипаж первой, Жозефина от волнения опустилась на то из них, на котором сидят спиной к движению. Пол застелен густой медвежьей шкурой, но грелки нет, а холод стоит жестокий. Это не мешает Жозефине быть красиво декольтированной.

22

Валуа — династия королей, правивших Францией с 1328 по 1589.

Зеленые с золотом пажи гроздьями висят на задке и передке кареты, перегруженной ветвями оливы и лавра, пальмами и орлами, гербами и коронами, аллегорическими фигурами и пчелами. Все это раззолочено так, что слепит глаза. Вокруг этого подвижного монумента конные адъютанты рядом с лошадьми, генералы, командиры гвардейских полков у дверей, шталмейстеры у задних колес.

Перед каретой восемь эскадронов кирасир с горнами и литаврами, два эскадрона гвардейских егерей со своей громкой и пронзительной музыкой, взводы мамелюков, военный оркестр, Мюрат со штабом, верховые герольды, экипажи, ломящиеся от сановников, министров, высших должностных лиц и камергеров.

Позади кареты тринадцать запряженных шестеркой берлин для свитских офицеров и дам императора и императрицы, штатских придворных чинов. А дальше гренадеры, канониры, жандармы, военные оркестры…

Вот он, триумф Розы Таше де Ла Пажри, креолки с Мартиники!

Без четверти двенадцать императорская карета подкатывает к архиепископству, где император облачается в парадный наряд, а на Жозефину надевают тяжелую императорскую мантию и украшают ей лоб аметистовой диадемой. По деревянной галерее, украшенной коврами, длинная процессия пешком движется к собору Парижской Богоматери. Вслед за четырьмя приставами следуют на дистанции в десять шагов герольды, пажи, ассистенты, а за ними, на той же дистанции, один за другим, церемониймейстер и обер-церемониймейстер. Затем в сопровождении камергеров и шталмейстеров Жозефины идут в белом атласе и шелестя перьями три маршала, выполняющие сегодня обязанности статс-дам. По сторонам первого из них, Серюрье ^[23] , несущего на подушечке кольцо императрицы, — генерал Гардан и полковник Фуле; второй, Монсе ^[24] , сопровождаемый полковником Ватье и г-ном Бомоном, почтительно держит в руках корзину из крученого фиолетового бархата с золотым галуном, ручки которой сделаны из вермеля и в которую сейчас уложат шлейф мантии императрицы; наконец, третий — Мюрат, идущий между д'Аранкуром слева и г-ном д’Обюссоном справа, несет корону.

23

Серюрье, Жан Матье Филибер, граф (1748–1819) — маршал Франции с 1804.

24

Монсе, Адриен Жанно, герцог Конельяно (1754–1842) — маршал Франции с 1804.

За ними Жозефина.

Устрашающую мантию несут Гортензия, принцесса Жозеф, она же Жюли Клари, Каролина, Элиза и Полина. Три последние пребывают в откровенно дурном расположении духа, все «тормозят» и, вопреки их уговору с императором, как можно хуже «поддерживают» тяжелый шлейф в тридцать квадратных метров. Трен платья каждой из них несет камергер, из-за чего вокруг пресловутой мантии императрицы толпится группа в десять человек — знак монаршего достоинства «г-жи Бонапарт». Позади, замыкая шествие, движутся фрейлины, гардеробмейстерина и шесть камеристок.

Наконец начинается нескончаемый кортеж императора. Его мантию поддерживают оба консула и два будущих короля — Луи и Жозеф.

У входа в собор Парижской Богоматери кардинал Камбасерес подает Жозефине святую воду. Императору ее подает изможденный старец кардинал-архиепископ Беллуа, родившийся еще при Людовике XIV.

Пока оркестр из трехсот инструментов оглушительно исполняет «Коронационный марш», Жозефина под подобающим ей по праву балдахином, который несут каноники, торжественно следует к своему креслу, поставленному посреди амвона рядом с креслом императора. Сиденья у них из бархата, над ними балдахин, перед ними молитвенные скамеечки с подушками. Это два «малых трона», «Большие троны» находятся наверху огромного, перегородившего неф помоста, на который ведут двадцать четыре ступени и который возведен между четвертой и Пятой опорами, на полпути между центром храма и главным алтарем. Вокруг подножия этого сооружения располагаются дипломатический корпус и министры, затем между троном и алтарем размещаются члены Сената и Законодательного корпуса, высокопоставленные лица и сановники короны. Рядом с алтарем, в первом ряду, десять архиепископов и сорок епископов, облачаться которым пришлось в префектуре полиции. В приделах и по краям трансепта скучились депутации, на хорах — приглашенные.

Собор Парижской Богоматери выглядит странно. Фасад, опоры и стены исчезают под картонными декорациями в классическом стиле, придающими базилике облик античного храма и иезуитской церкви одновременно. «Здесь провели столько работ, что сам Господь себя не узнал бы», — вздыхает очевидец.

Гардеробмейстерина и одна из фрейлин снимают тяжелую мантию, и Монсе принимает ее в свою корзину. Затем инсигнии — корона, перстень и мантия в корзине, равно как и знаки достоинства Наполеона, возлагаются на алтарь.

Тут же начинается церемония коронования, Жозефина с мужем преклоняют колена на плитах у подножия алтаря. Папа, помазав Наполеона, помазывает лоб и ладони Жозефины. Наполеон упростил церемонию. Он не представляет себя простертым по образцу французских королей у ног священнослужителя, который через дыры в наряде коронуемого помазал бы ему грудь, спину и «сгибы рук». Он считает себя полностью удовлетворенным, трижды получив святое помазание для себя и для Жозефины.

Месса, которую служит его святейшество, заканчивается после псалма перед чтением Евангелия.