Жрица богини Маар

Мастеровые отняли у меня больше часа времени, от запахов краски и лака гудела голова, тошнило, разболелось правое плечо. Только распрощавшись с рабочими, я сообразила, что заклятие Сегериса задело и меня. Придирчиво осмотрев себя в зеркало, не увидев даже кровоподтека, решила, что волноваться не о чем.

Несмотря на микстуру, головная боль усиливалась, и я сочла за благо прилечь.

Дневной сон был недолгим и смутно тревожным. Вновь чудился золотой месяц с алым маком, мягкий мужской голос, ласковые интонации. Я касалась пальцами украшения и из всего сна запомнила только его. Опять не разглядела ни одежды, ни черт лица говорившего со мной.

Когда проснулась, до ужина оставался час. Гарима выглядела больной и слабой, но старалась улыбаться и казаться бодрой. Меня такое поведение не обмануло бы, даже если бы я не догадалась до разговора с сестрой спросить служанку о других припадках. Выяснилось, что днем, когда я разговаривала с Императором, был еще один. Правда, слабей, чем первый. Служанка связывала это с действием лекарств, которые оставил врачеватель.

Гарима настаивала на том, чтобы я ужинала в беседке вместе с Абирой. Говорила, что наш тройственный союз нужно укреплять сейчас старательно, как никогда прежде. Я не верила, что отношения с Абирой можно наладить, но спорить с сестрой не стала.

Напрасно я откладывала начало трапезы на четверть часа, на полчаса. Передающая не пришла, не соизволив предупредить о решении заранее. Она ни разу не позволила себе так обращаться с Гаримой, какой бы сильной ни была ссора. Пренебрежение меня злило, даже мысли об Абире раздражали, но я все же посчитала необходимым зайти к ней. Случившееся утром сестру сильно испугало, я подумала, что причина ее поведения могла быть в этом.

Почтительная служанка открыла передо мной дверь в гостиную Передающей. В комнате пахло зеленым чаем и жасмином. Несколько странное сочетание, но оно повторяло аромат модных духов, которыми последний месяц пользовалась Абира. Сестра появилась через пару минут. Заплетенные в свободную косу волосы, тонкий халат, сквозь ткань которого просвечивало тело, ни тени сожаления на лице.

— Я зашла спросить, как ты себя чувствуешь, — мягко начала я. — Ты не пришла на ужин, я за тебя беспокоилась.

— О, не думала, что уже так поздно, — солгала она.

— Бывает, что время летит незаметно, — все еще не желая ссориться, я изобразила улыбку.

— Мне сегодня не хотелось ужинать там, — полуправда вновь сменилась ложью: — нездоровится.

— Ты принимаешь мужчину? — предположила я. Даже не услышав ответа, знала, что угадала верно. Это было вполне в духе Абиры, и единственной, на кого мне стоило сердиться, была я сама. Потому что не догадалась раньше.

— Да, — с вызовом и наглой улыбкой ответила Передающая.

— Тогда прости, что помешала. Желаю тебе во всех отношениях приятной ночи, — мой голос прозвучал безразлично. Мне действительно не было дела до Абиры и ее любовников.

Ее же мое спокойствие взбесило. Она метнулась к двери, захлопнула створку передо мной.

— Я пригласила его нарочно! Чтобы не встречаться с тобой! — прошипела Абира.

— Понимаю, — спокойно ответила я, не убирая ладони с ручки. — Надеюсь, тебе от этого стало легче. Надеюсь, ему удастся развлечь тебя. Доброй ночи.

Я выскользнула из комнаты мимо Абиры, оскорбленной искренностью моего равнодушия. В гостиной разбилось что-то стеклянное. И еще что-то. Решила, что две фигурные вазы, украшавшие комод у входа, пали жертвами Передающей, и не стала ни останавливаться, ни даже оборачиваться.

В храмовой тюрьме было тепло, большое зарешеченное окно просторной камеры выходило в сад. Наверное, поэтому в помещении пахло жасмином. Я замерла у окованной железом двери, сарех сидел передо мной на широкой кровати, на каменном уступе в изголовье лежала книга. Указания Гаримы стражники выполняли в точности и старались сделать эти дни для чужеземца наименее напоминающими заключение.

— Я уж думал, ты обо мне забыла, — вовсе не так воинственно, как я предполагала, ответил на приветствие Ингар.

— Нет, не забыла. Ты прости, что пришлось тебя запереть, — покаялась я. — Но ты мог серьезно помешать.

— Да, я бываю порывист и нетерпелив, — сарех пожал могучими плечами. — Нет людей без недостатков.

И этот ответ прозвучал удивительно сдержано для Ингара. Оставшийся в коридоре у приоткрытой двери воин передвинулся, чтобы лучше видеть сареха. Тот бросил на охранника сердитый взгляд и вновь на несколько мгновений стал самим собой. Это меня успокоило куда больше той вежливой улыбки, которую он вновь изобразил, посмотрев на меня.

— Конечно… Не будь это делом государственной важности, я не стала бы прибегать к таким мерам, — старалась говорить твердо, чтобы сареху не пришло в голову спорить.

— Рад, что ты заботишься об Империи, — ухмыльнулся Ингар. — Ты пришла рассказать мне новости?

— Не только, — я покачала головой. — Ты можешь уходить.

— Почему это вдруг? — настороженно нахмурился он.

— Мы узнали от господина Далибора почти все, что хотели, — ответила я обговоренной с Гаримой фразой.

— И что же именно вы узнали? — его тяжелый взгляд, неприятный тон и сложенные на груди руки не расположили бы к доверительной беседе, даже будь у меня желание рассказывать.

— Ты же понимаешь, что идет расследование. Я не могу ничего сказать, — я отрицательно покачала головой.

Он выпятил нижнюю челюсть, явно злился и хотел ответить грубостью. Но, к немалому моему удивлению, превозмог себя и ответил коротко, но вполне спокойно:

— Понимаю.

— Это радует, — осторожно заметила я.

— Так какими же новостями ты пришла поделиться? — Ингар неприязненно кривил губы и явно заставлял себя говорить мирно. Мне же с каждой минутой становилось все трудней находиться рядом с ним.

— Человека, убившего твоего отца, осудили. Но ты это и так знаешь. Ритуал прошел без неожиданностей. Мы с сестрами заключили его душу в кристалле.

— Жаль, я этого не видел, — хмуро бросил сарех.

— Главное, ты знаешь, что преступник понес наказание. Это важней всего, — я была готова к такому упреку, но больше прощения просить не собиралась, равно как и оправдываться.

— Да, конечно, — вцепившись себе в плечи, ответил Ингар.

Последовавшая долгая пауза была неприятной. Я чувствовала растущее напряжение поразительно молчаливого сареха и хотела только одного: уйти, уйти из камеры и закончить, наконец, этот тягостный разговор. К счастью, мне оставалось только передать просьбу Гаримы.

— Тебя наверняка будут спрашивать, где ты пропадал эти дни. Отвечай, пожалуйста, что выполнял срочное поручение для Храма и ездил в Димени. Хорошо?

Хотелось распрощаться, оставаясь при этом вежливой. К сожалению, мои старания были истолкованы превратно. Ингар издевательски ухмыльнулся: