Жупочка стреляет на поражение

Так, блин! Почему моя жупонька снова чует проблемы?

Глава 17. Мужские взгляды

Перед сном я снова долго разглядывала себя в зеркале. Это трудно объяснить, но что-то незримо во мне изменилось. Или зримо...

Люди начали замечать: Ден, чистопотный мужик из повозки и даже Аристарх!

Раньше на меня никогда не смотрели, как на женщину. Ни-ко-гда. Я была бесполой уродкой, на которую не позарится даже маньяк в подворотне.

А теперь я в растерянности от мужских взглядов. Даже еда в горло не лезет. Когда-то мама подначивала, что меня надо было назвать Едокией за мою прожорливость, а нынче сетует, что я морю себя голодом. Мол, как же так?! Я стала похожа на женщину! Фигура появилась.

Я в самом деле изменилась. Похудел даже нос, который раньше походил на картошку, а теперь обрёл аристократическую утончённость. Я словно гадкий утёнок, которому пришла пора расцвести. Только странно, что мне в июне исполнится двадцать четыре. Не поздновато ли для цветения?

Оп, ещё одна тоненькая ярко-золотистая прядь над ухом! Скоро яркие волосы начнут бросаться в глаза, и тогда придётся носить парик.

Боже, неужели впереди меня ждёт нечто большее, чем до пенсии выдавать студентам книги? Или я размечталась, раскатала губу-дуру? Смогу ли я, как маман, довольствоваться малым?

***

В понедельник я получила любовную записку от... догадайтесь, кого?

Подсказка: принёс её Аристарх.

Оказывается, Михалохигей тоже разглядел во мне женское начало и решил подсуетиться.

«Жупачка! – прочитала я на оборванном клочке бумаги, заляпанном чем-то зеленовато-серым, похожим на засохшие сопли. – Ты ачаровала меня! Твая добрата пакарила моё серце! Я хачу к тебе!»

Я даже не скомкала листок, выбросила в урну развёрнутым, потому что прикасаться к сопливой бумаге было противно. Буэ...

– Ты бы хоть помог ему с орфографией, – бросила ему, усердно намыливая руки в раковине.

– Не хотел влезать в ваши дела, – высокомерно ответил друг.

Ага! Видимо, оклемался после фиаско, снова загнул пальцы.

– Никаких дел с ним у меня нет и не будет!

– А, по-моему, он неплохой парень, если его отмыть и приодеть.

– Вот и займись! Я не мать Тереза, чтобы мужиков с помойки к себе притаскивать! Между прочим, у меня уже есть кавалер!

– Кто? Шишка этот? – скептически ухмыльнулся Аристарх.

– Его зовут Ден.

– Да без разницы. У него к тебе чисто спортивный интерес. Ты губу-то не раскатывай.

Да-да, она у меня дура, знаю.

– Я, по-твоему, не могу понравиться красивому мужчине?

– Жупа, сходи-ка к зеркалу. Там ты найдёшь ответ на свой вопрос, – не пощадил меня он. – Как бы бегемот ни старался, пантерой ему не стать.

М-да. Похоже, перемены во мне не такие уж кардинальные.

К зеркалу я, конечно же, не пошла. Да и к чему спорить? Я только рада, что не нравлюсь Аристарху как женщина, хотя его взгляд... Взгляд говорит об обратном!

– В субботу состоится поэтический вечер, и я снова заявил о своём участии.

– Снова будешь поливать меня грязью? Может, уже сменишь тактику? Она не работает.

– Яблоня не на первый год приносит плоды. Так и в моём случае талант заметен не сразу. К тому же Данута должна видеть, что я нравлюсь женщинам.

Понятно. В сотый раз одно и то же.

– Я не пойду, – закатываю глаза.

– Жупа, у нас договор!

– Может, пора его пересмотреть?

– Ты знаешь, поэта обидеть проще простого. И в могилу его загнать. Поэты – люди с ободранной кожей.

– И атрофированной совестью, – дополнила я.

– Что ты за друг такой, что тебе сложно прийти и поддержать меня?

– Ох... – ну, почему я не могу просто твёрдо сказать ему «нет»? Вот бы явился Ден и придумал бы для нас занятие поважнее!

***

В субботу Аристарх воспользовался отсутствием Дена и потащил меня в дом культуры на поэтический концерт Ладимира Зарницына.

Не стихов ради, а ради Дануты, которая не пропускала ни единого действа с участием вышеупомянутого светила поэзии.

Из сплетен Аристарх узнал, что Ипатий Вагин уехал из нашего Сарайска открывать новые таланты в другие провинции, бросив униженную Дануту на произвол судьбы. К несчастью, Ладимир Зарницын тоже расстался со своей прекрасной музой, поэтому у Дануты имелся неплохой такой шанс закрутить со звездой сегодняшнего вечера.

Так что пукан у Аристарха горел! А значит, сегодня он прочитает со сцены отборную ересь. Уже предвижу. Готовлюсь обиженно стучать каблучками прочь из зала.

Итак, я-таки пошла с другом на вечер.

«Пучезарный Ладимир Задницын и его поэзия», – гласила повешенная над входом картонная растяжка.

Да уж. Кто-то играл со шрифтами и проиграл.

Ну, вот как так? Неужели у них там в рекламном агентстве нет корректоров и редакторов? Или они такие же «талантливые», как Аристарх?

– Позорище, – пробубнил себе под нос мой друг. – Худшей рекламы и не придумаешь.

Ой, ну, кто бы говорил! Кое-чью «еблоснежную улыбку» никакие «пучезарные Ладимиры Задницыны» не затмят.

– Расслабься. Кроме нас, никто не заметил, – пожала я плечами.

– Мой эстетический вкус оскорблён! Данута достойна ходить лишь на лучшие концерты, а не на вот это вот.

– Но-но-но! – осадила я друга. – А кто три года назад переписывал себе в тетрадь стихи Зарницына? М?

– А ты никогда не задумывалась, что я просто изучал соперника и перерос его за эти годы?

Никогда. А вот ты, дружочек мой, явно попутал берега.

Но вслух я друга обижать не стала. Мы пришли не настроение себе портить, а устраивать личную жизнь Аристарха. Хотя... С нашими успехами он помрёт девственником.

– Может, это умышленная провокация, – высказала я иную точку зрения. – Типа два в одном: лучезарный и пучеглазый.

– Пучеглазый – в смысле всевидящей? – подхватил мою мысль друг.

– Ага.

– А что? Может быть, может быть... Пожалуй, придумаю для своего дебютного концерта тоже что-нибудь этакое. И название для сборника стихов придумаю позаковыристее, чтобы в нём было несколько смыслов.