Журавлик - гордая птица

— Тебе было тяжело хранить молчание. А мне тяжело жить, храня обиду на тебя. Поэтому… Я прощаю тебя за то, что ты натворила много лет назад. Я прощаю тебя за то, что у меня не было возможности быть с Эдвардом. Эдвард… Я так его любила, что была готова пойти за ним в огонь и в воду. Но ты решила иначе…

Изабелла судорожно вдохнула, набирая в грудь побольше воздуха.

— И я прощаю тебе то, что мой сын все это время рос без родного отца. Может, когда-то и я поступила неправильно, не рассказав Каллену о Саше. И вот он, горький итог: большую часть своей маленькой жизни мой мальчик рос рядом с человеком, который ненавидел его. А настоящий отец был очень далеко и даже не подозревал, что у него есть сын. Все мы делаем ошибки, мама, и я — не исключение. Поэтому прими моё прощение, а я всегда буду помнить о том, что ты до конца своих дней жалела о том, что сделала с нами.

Изабелла закрыла лицо руками и теперь уже громко, в голос, разрыдалась. Галки снова подняли гвалт у неё над головой, суетливо перелетая с ветки на ветку. Но, перекрывая их гомон и звуки её рыданий, за спиной женщины вдруг прозвучал до боли знакомый и родной голос:

— Белла…

========== Глава 14. “Я всё - равно буду рядом…” ==========

Я на коленях пред тобой, сынок —

Я вымолить прощение хочу.

Ты от меня так долго был далёк!

Я за ошибки прошлые плачу.

Передо мной, как зеркало, глаза.

И этих глаз мне не найти родней.

Ты плачешь, и хрустальная слеза

Пробьёт насквозь броню души моей.

Наверное, я много пропустил:

Твой первый смех, твой первый робкий шаг,

По выходным не я тебя водил

На долгие прогулки в тихий парк.

Не я тебя до школы провожал

В твой первый день. Не я был горд тобой…

За школьными воротами встречал

Не я… Прости за это, мальчик мой!

Белла закрыла лицо руками и громко разрыдалась, стоя на коленях. И тут, перекрывая крики птиц, мельтешивших над головой, и звуки её рыданий, за спиной женщины раздался до боли знакомый и родной голос:

— Белла…

Она застыла, не находя в себе смелости обернуться и посмотреть Эдварду в глаза. Она отняла руки от лица и, еле двигая непослушными губами, спросила:

— Ты всё слышал?

— Да, — в голосе мужчины угадывалось потрясение.

Он медленно двинулся вперёд, сокращая расстояние между ними. Подойдя, Каллен опустился на колени перед Беллой, пытаясь заглянуть ей в глаза. Но она сидела с опущенной головой, растерянно теребя в пальцах комок снега. Тогда он одной рукой приподнял за подбородок её лицо, а второй принялся бережно стирать скатывающиеся хрустальными горошинками слёзы.

— Почему ты не сказала мне? Почему так долго молчала? Саша — мой сын? — Эдвард говорил с надрывом. Он и сам вот-вот готов был расплакаться от новости, только что свалившейся на него, и чувствовал, что предательская влага всё сильнее застилает глаза.

— Я… Ты уехал тогда так внезапно. Я думала, что не нужна тебе, что ребёнок тоже не будет нужен.

Каллен зажмурился, пытаясь справиться с дикой болью, которая, казалось, заполонила и тело, и душу. Ныла каждая клеточка, а сердце, так вообще, выкручивало мучительными, обжигающими спазмами. Распахнув веки, он заметил, что Изабеллу трясёт. Губы её посинели, видно было, что она сильно замёрзла.

— Пойдём, — предложил он, резко вставая и протягивая ей руку, — поговорим в машине.

Женщина покорно поднялась, ухватившись за его пальцы, и, кинув прощальный взгляд на фотографию матери, поплелась вслед за Эдвардом. Она сжимала челюсти, чтобы не было слышно, как её зубы стучат друг о друга, и пыталась игнорировать дрожь, появившуюся то ли от холода, то ли от навалившегося стресса.

Сев машину, Каллен включил печку на полную мощность.

— Сейчас согреешься, — пообещал он Белле.

— Чт-то ты вообще т-тут делаешь? — поинтересовалась она, продолжая стучать зубами.

— После нашего последнего разговора мне так и не удалось уснуть. Утром я поехал на могилу к Энни, надеясь, что смогу найти здесь хотя бы частичку душевного спокойствия. В какой-то мере это помогло мне привести в порядок мысли. Я возвращался обратно, когда заметил тебя и решил подойти ближе. Но ты была настолько погружена в себя, что даже не заметила моего приближения, — ответил Каллен, нервно стуча пальцами по рулю. В машине повисло напряжённое молчание.

— Изабелла, выслушай меня. Знаю, что поступил тогда, как трус. Я поверил твоей матери, решив, что вмешиваюсь в твою жизнь. Кстати, как ты узнала, что она приходила ко мне?

— Танечка не выдержала и всё рассказала. Мама когда-то взяла с неё обещание молчать, собиралась всё рассказать сама, но…

— Ясно. Твоя мать была очень убедительна. А когда она поведала, что у тебя есть парень, за которого ты собираешься выйти замуж, а я — так, сильное увлечение, временная слабость, я не выдержал и уехал. Знаешь, что я должен был тогда сделать? Мне нужно было выломать твою дверь, закинуть тебя на плечо и увезти в неизвестном направлении. Прямо из-под носа твоего жениха! А я, идиот, просто решил благородно отойти в сторону. — Каллен грустно покачал головой, словно бы удивляясь собственной глупости.

— Н-не было ни… никого.

— В смысле?

— Ну какой жених, Эдвард?! — эмоционально воскликнула Белла, отметив, что от злости перестала заикаться. — Это тоже мама моя придумала! Ты был моим первым парнем, первым во всём! Я вообще до тебя ни с кем не встречалась!

— Б…дь! — выругался Эдвард, употребив чисто русское выражение.

— О-о, — не сдержала Изабелла усмешки. — Ты решил выучить не только литературный вариант русского, но и познакомиться с народными выражениями великого и могучего?

— С Эмметом пообщаешься, и не такое узнаешь. Не сомневайся, он виртуозно ругается на обоих языках.

— Не сомневаюсь, зная, что Эм за словом в карман не полезет ни при каких обстоятельствах, — женщина улыбнулась, вспомнив своего «братишку», но улыбка на её лице быстро превратилась в гримасу горечи.

— Моя мать солгала тебе, Каллен. Она не сказала ни слова правды. И знаешь, что самое страшное? — Белла бросила на Эдварда обвиняющий взгляд, от чего тот смутился и отвернулся к окну. — Ты поверил! Почему ты не спросил у меня? Может, тебе так было удобней, если ты всё же планировал расстаться со мной?

— Это не так! — проревел Каллен, из всех сил стукнув ладонью по рулю.

Белла вздрогнула и обиженно отвернулась к окну.

— Это не так, Crane, — повторил он уже тише, употребив давнее прозвище Изабеллы, которое сам дал ей когда-то.

Услышав знакомое и такое дорогое ей слово, Белла вцепилась в обивку сиденья, пытаясь утихомирить нахлынувшие воспоминания. Ей казалось, что бешеный стук её сердца являлся сейчас самым громком звуком из всех, что витали в небольшом внутреннем пространстве автомобиля.