Журнал «Вокруг Света» №02 за 1971 год
Шрифт:
По положению солнца, едва проглядывающего сквозь листву, должно быть около восьми часов. Я бегу уже полтора часа; для меня, несомненно, рекорд. Но ноги уже начинает ломить, дыхание сбивается — пора передохнуть. Кстати, я выхожу на небольшую полянку, где высятся два почти развалившихся карбэ (1 Карбэ — навес, опирающийся на четыре столба; индейская хижина без стен. (Прим. перев.)).
Сижу на листьях, обливаясь потом: рубашка и брюки промокли насквозь. В лесу как-то странно пусто, тишину едва нарушает птичий щебет. Огромные бабочки морфо купаются в солнечных лучах, широкие их крылья отливают серебристо-голубым цветом. Какое изящество, легкость среди этого сурового мира!
Сколько же я прошел? Наверное, не меньше шести километров.
Пятнадцать минут
Поначалу мне трудно снова войти в ритм. Я тяжело дышу, в ногах ломота. Затем мало-помалу машина налаживается, и я иду все быстрее и быстрее. Я ничего не чувствую, по крайней мере пытаюсь убедить себя: мне легко. И действительно, вскоре я опять вхожу в раж и бегу со своим грузом в 25 килограммов.
Бегу, как будто хочу убежать от смерти. Пытаюсь даже насвистывать, однако очень скоро замечаю, что от этого мне труднее дышать.
Тропа теперь взбирается по склону холма; неровность вынуждает меня идти медленнее. Уф, наконец-то вершина! Спускаюсь. Новый холм. Идти тяжело, я чувствую, как с каждым шагом слабею. На вершине второго холма вынужден передохнуть. И опять в дорогу.
Внезапно я замираю как вкопанный, схватившись за рукоятку мачете; я готов бросить рюкзак и припустить назад: шелестя листьями, по дороге скользит двухметровая змея с черными ромбами на желтой коже. В Гвиане этих змей называют «квадратными». Укус их смертелен. Я с ужасом думаю, что у меня нет с собой сыворотки против змеиных укусов. Такая сыворотка в виде готовой ампулы со шприцем изготовляется в Бразилии, но на один укус идет четыре ампулы. Змея тем временем, не удостаивая меня вниманием, переползает дорогу и исчезает в кустах. Какое счастье, что я ее заметил. Чаще всего происходит так — вы не замечаете змеи и наступаете на нее.
Я снова надеваю рюкзак и продолжаю путь, но через несколько минут дорога делится на три трассы. Куда двигаться? Спокойно, сейчас увидим. Снимаю рюкзак и начинаю искать надломанную «веточку-указатель». Ничего! Без сомнения, придется обследовать все три. Начинаю с левой, той, что ведет на восток. Через несколько шагов убеждаюсь, что она размечена совсем не так, как та, по которой я шел утром. Зарубка сделана гораздо выше, в основном на толстых ветвях — по тропе, несомненно, прошли недавно. Точно такие же отметки на средней тропе, а вот правая обозначена маленькими, согнутыми почти у самой земли веточками (это следы индейцев). По-видимому, это моя дорога, но меня беспокоит другое: тропу все труднее различать, «указатели» попадаются все реже.
Мороз пробегает у меня по спине. Может, я ошибся? Медленно иду вперед, разыскивая все менее заметные «указатели». Пройдя небольшой грязной долиной, замечаю, что тропа пропадает.
Лес становится все более негостеприимным: дорогу преграждают огромные стволы. Но зарубки мачете на стволах показывают, что я на правильном пути.
Останавливаюсь на привал. Нужно развести костер, после тяжелого дня необходимо поесть горячего. Для костра, понятное дело, нужны сухие дрова, а их не так-то просто найти в сырых гвианских джунглях. Наконец я собрал несколько подходящих поленьев и соорудил с помощью тонких веточек очаг в форме звезды. Ночь медленно опускается на джунгли, пока языки пламени пляшут под моим котелком...
Я старательно выскребываю дно котелка. До чего вкусна тушенка. Может, согреть еще одну порцию? Нет, надо думать и о завтрашнем дне. В утешение я с наслаждением, мелкими глотками, пью чай и выкуриваю сигарету. Наступила ночь, и мне очень хорошо. Возможно, разморила еда, но мне кажется, будто я дома, я уже не замечаю, что вокруг джунгли. Лес, правда, тут же дает о себе знать роем насекомых, которые яростно набрасываются на меня.
Впервые остаюсь один ночью в джунглях. Я часто представлял, что это будут тревожные из-за одиночества в глубине леса часы, но ничего этого нет, я ни о чем не беспокоюсь,
меня охватывает сон, и веки тяжело смыкаются: я слишком устал в этот вечер, чтобы бояться.Суббота, 23 сентября. Мой вчерашний энтузиазм, нервозность и волнение сменились реалистическим спокойствием: я уже «испробовал» на себе многие ловушки джунглей. Теперь важно только внимательно следить за тропой.
Увы, едва я покинул место ночлега, как начались неприятности: дорога раздваивается. Куда теперь дальше? «Все время иди направо», — говорил в деревне креол. Я сворачиваю на правую тропу. Почва болотистая, ноги вязнут, на кедах налипли комья грязи.
Тропа пересекает какую-то лужу. Ковер из листьев покрывает эту черную, вязкую землю, утыканную тонкими острыми корнями. Далее тропа поворачивает к востоку, извиваясь по склону холма. Бегу по ней и вдруг резко останавливаюсь. Тропа исчезла. Я быстро осматриваю все вокруг: никаких следов. Отхожу назад — нет следов. Это только кажется, что в джунглях полно тропок, ведь большинство проложено зверьми. Лихорадочно ищу тропу во всех направлениях. Дыхание становится тяжелым. Я заблудился.
Мечусь взад и вперед, проклиная себя за то, что так невнимательно следил за «указателями». По лицу стекает пот. Бреду вперед, охваченный нервной дрожью. Спотыкаюсь о корень и тяжело падаю на землю, поднимаюсь, опять иду. Упорно иду вперед.
Никаких признаков тропы. Меняю направление, но тропы по-прежнему нет. Джунгли здесь совершенно непролазные, мне приходится беспрестанно прорубать дорогу, беспорядочно направо и налево рублю невидимого врага. Я совсем обессилел и больше не могу идти, со стоном, как зверь, бросаюсь на землю и выпиваю остатки воды из фляги.
Прислушиваюсь: ветерок шелестит в ветвях, о чем-то болтают птицы, падают листья. Я прерывисто дышу, болит голова, глаза закрываются. Я больше ни о чем не думаю и хочу только одного — спать...
Когда я просыпаюсь, меня бьет дрожь. Начинаю осознавать страшную реальность: я один, заблудился, и, если буду сидеть сложа руки, меня ждет верная смерть. Сначала безумие, голод, а потом...
Вскакиваю, чтобы куда-нибудь бежать, но тут же понимаю, что уже натворил массу глупостей, шарахаясь во все стороны и не отмечая свой путь. Я злюсь на себя за то, что растерялся, вместо того чтобы сразу же методически искать тропу. Теперь уже поздно, я слишком удалился от дороги.
Мало-помалу ко мне возвращается спокойствие. Единственный шанс выжить — это точно соблюдать правила поведения в джунглях, которые я изучил. Первое — не поддаваться панике. Решаю пробраться к реке Малая Тамури. Это решение мне кажется наилучшим.
Начинаю разрубать хитросплетения лиан: как заведенный, машу мачете — направо, налево! — а растительность становится все гуще. Мачете я держу в правой руке, а левой отодвигаю разрубленные ветви; делаю шаг вперед, а упругая растительность цепляется за рюкзак. Я с трудом вырываюсь из объятий джунглей, но лес снова охватывает меня, не желая отпускать. Лианы и ветки сжимают меня своими цепкими лапами. Упавшие в чащобе деревья — а их все больше и больше — ужасно затрудняют продвижение. Приходится забираться на двух-трехметровую высоту, подтягиваясь на лианах. Я вспоминаю, как Тарзан в фильме легко порхает с дерева на дерево. Какая чепуха! Лианы часто обрываются или вдруг растягиваются, как резиновые. Часто приходится делать громадный крюк, рискуя каждую секунду окончательно сбиться с дороги. На сто метров пути я делаю по крайней мере четыреста метров обхода.
Подумать только, первый день я шел со скоростью, с какой ходят индейцы, и вот теперь из-за глупой промашки упустил время, мой рейд превратился в мучение.
Я больше не могу, мне надо лечь. Над головой вьются мухи с палец величиной. Начинаю искать подходящие деревья, чтобы повесить гамак. Свое ложе прилаживаю прямо над узким ручейком. Несколько минут отдыха...
Проснувшись, снова ищу дорогу. Мне больше нельзя допустить ни одной ошибки. Неизвестно, сколько времени я буду бороться с джунглями; придется избавиться от лишней тяжести, оставить здесь часть вещей.