Журнал «Вокруг Света» №02 за 1971 год

— Сам я никогда не носил белого кепи Иностранного легиона, хотя и воевал в Алжире. Я, видите ли, дворянин и служил в танковых частях. Но я умею ценить настоящих солдат. Первый полк легиона, где было много ваших соотечественников с Рейна, в шестьдесят первом стал козырем генерала Салана... Сами события подталкивают Францию и Германию друг к другу... Я знаю, вы ведь приятель Эриха?

Все становилось на свои места. Эрих Глокенхайм, строивший сейчас во Вьентьяне протестантский собор, попав в плен в России, восстанавливал после войны вокзал в Орле. Однажды, уже во Вьентьяне, на террасе ресторана «У Росси», он поведал мне об этом с помощью тех обломков русского языка, которые ему удалось сохранить в памяти, а мой теперешний навязчивый собеседник, очевидно, был тому посторонним свидетелем.

— Должен вас огорчить, — начал я, но в это время в бар вошел китаец в серо-синем комбинезоне компании «Эйр Америка» и, не глядя на меня, сказал по-английски:

— Джо, самолет через двадцать семь минут.

Джо молча достал бумажник с монограммой и извлек из него визитную карточку и тысячекиповую кредитку. Карточку он положил передо мной, деньги — под недопитую бутылку пива «Клостер».

— До скорого, — сказал китаец за двоих, и они исчезли. На визитной карточке я прочел: Жозеф де Биннель, маркиз, менеджер отделения «Америкэн транспак лао», Нонгкай. И телефон. Бывший танкист, как видно, занимался теперь прибыльным, хотя и весьма сомнительным, с точки зрения закона, бизнесом — частными американскими перевозками между Лаосом и Таиландом через Меконг.

Второй раз судьба столкнула меня с маркизом в начале августа 1968 года в небольшом кафе на площади Нам Кын. Из переулка на большой скорости вылетел серый «лендроаер» и, громко гудя, принялся кружить «округ фонтана в центре площади. На борту машины красовался белый круг с двумя намалеванными в центре черными ступнями. Краска на этом знаке алжирских репатриантов — как правило, бывших оасоацев, называвших себя «черные ноги», что должно было означать их единоличное право на африканскую землю, — была, настолько свежей, что буквально вывалившийся из автомобиля де Биннель испачкал в ней свои шорты.

— Амнистия, друзья, амнистия, — бормотал он. — Бармен, повторить всем за мой счет. Я прошу вас, друзья! — Видно было, что маркиз уже здорово навеселе.

В кафе сидели несколько лаосцев и вьетнамцев, отдыхавших после дневного мотания по базару на жаре, и двое французов, вероятно преподаватели местного лицея, которые тотчас расплатились и вышли. Оставив кофе недопитым, встал из-за столика и я, ибо отнюдь не горел желанием наблюдать, как гулял на радостях получивший известие об амнистии оасовец. Маркиз Жозеф де Биннель показался мне тогда жалким осколком разгромленной и рассеянной фашистской организации, которая уже никогда не возродится вновь. Впрочем, позднее, просматривая западные газеты и журналы, я убедился, что ошибался...

Строго между джентльменами

Покончив с делами в «Америкэн транспак лао», де Биннель вылетел в Бангкок, впервые за много лет предъявив свой паспорт иммиграционным властям с чувством спокойного равнодушия. В бангкокском аэропорту он заплатил двадцать бат за проезд в город на автобусе, но не поехал на нем, а, держа розовый билет в руке, миновал вестибюль, где толпились американские офицеры и солдаты, и вышел на площадь.

— Хотите, я отвезу вас за этот билетик в своем такси, мистер? — спросил вынырнувший откуда-то таиландец в клеенчатой кепочке — у европейца в тропиках от такого головного убора давно выпали бы все волосы. Он подхватил чемодан де Биннеля и сунул ого в старый «опель».

На шоссе в Бангкок была настоящая давка, и маркизу казалось, что хобот зенитной пушки, которую тянул впереди на прицепе военный грузовик, выдавит ветровое стекло при малейшей оплошности водителя.

— Я доставлю вас в отель «Пичбури» в квартале Сомпрасонг, — не поворачивая головы, сказал таксист. — Шесть долларов номер, включая душ и кондиционер. Есть плавательный бассейн. Не люкс, конечно, но там вы будете вдали от любопытных глаз. Мистер Уэкс просил также передать, что он сам найдет вас там.

— У меня мало времени. Послезавтра я должен лететь в Дели, — проворчал де Биннель, не очень-то довольный отелем. Американцы могли бы устроить его и в «Ориентале».

— Он ничего не сказал об этом, мистер, — отрезал водитель.

Через два часа коридорный без стука открыл дверь номера де Биннеля и впустил розового седовласого старца, настолько свежего и холеного, что можно было подумать, будто дело происходит не в тропиках, а на Лазурном побережье. Бриллиантовая булавка в его галстуке была велика ровно настолько, чтобы не казаться фальшивой. Де Биннель поднялся навстречу гостю.

— Кам, — повелительно бросил старец коридорному, — пошли-ка кого-нибудь за прохладительным, а потом покарауль у дверей, сынок. Ведь нам есть о чем поговорить, маркиз? — отнюдь не вопросительным тоном произнес он.

Де Биннель уже привык к отсутствию приветствий в языке деловых людей Америки.

— Прошу вас, мистер Уже, — более почтительно, чем хотелось бы, сказал он. Ему, выступавшему сейчас в качестве полномочного представителя шефа ОАС, не приличествовал прежний тон человека, находящегося у американцев на жалованье. И де Биннель уже официальным тоном добавил: — Мой патрон уполномочил меня установить с вашей организацией официальный контакт...

— Мы называем ее «делом», маркиз. «Коза ностра» — «Наше дело».

Уэкс уселся в кресло, небрежно разместив огромные ступни на спинке кровати. Де Биннель оставил реплику без внимания.

— ...В настоящее время перед всеми, кто отдает себе отчет в необходимости обеспечить должный порядок « мире, в котором достаточно уже похозяйничали либералы и красные, стоит одна главная задача. Патрон имеет в виду объединение всех зарубежных единомышленников с нами...

— С вами? Не слишком ли вы для этого мелкие пайщики?

— Вы по-американски ограниченны, мистер Уэкс,— сорвался маркиз. Роль политического эмиссара была для него еще слишком непривычной. — Это происходит оттого, что для вас все начинается и кончается деньгами. А между тем власть в чистом виде — это и нужная и прибыльная вещь. Ваша «Коза ностра» при ежегодном доходе в 40 миллиардов долларов одна могла бы финансировать всю войну США в Индокитае. Хотя бы чтобы иметь полную свободу в этих краях. Я ведь занимался транспортировкой вашей «травки» из Лаоса и отлично знаю, что только марихуана дает вам миллионы и миллионы. Конечно, это ваше дело...

Вошел Кам.

— Напитки, сэр, — предупредил он.

Пока слуга расставлял стаканы и бутылки на столике, Уэкс ханжески бубнил:

— Как вы знаете, маркиз, после эры созвездия Рыб, которая была эрой Христа, сейчас, в конце второго тысячелетия, мир вступает в эру созвездия Водолея, и это порождает толпы страждущих, которые хотят утешиться иными ароматами, той же «травкой». Как мы можем не внять их жажде?

Кам отконвоировал боя с пустым подносом за дверь.

— Прекрасное и поэтическое объяснение, — сухо заметил де Биннель. Он снова взял себя в руки. — Однако поступки ваших людей не всегда столь же бескорыстны и прекрасны. Но это деталь. Главное в другом. Вы не хотите, чтобы Америка стала красной. Мы в Европе тоже этого не хотим. Значит, союз и взаимная помощь.