Журнал «Вокруг Света» №02 за 1981 год

По давней традиции всех гостей угощают «тылктылом» — старинным корякским яством из сухой толченой икры лосося, нерпичьего жира, ягоды, корешков. Это блюдо незаменимо на празднике. Одна-две ложки — и можно без устали танцевать часа три подряд. Секрет толкушки в том, что сюда входят тонизирующие средства, одно из которых — тундровая ягода шикша. После этого кушанья на стол ставят вареную оленину, подают юколу, по-тундровому заваренный крепкий чай. Корякские национальные пляски случайному зрителю могут показаться однообразными: ноги чуть полусогнуты, корпус несколько наклоняется вперед, танцовщик слегка покачивается на носках из стороны в сторону в такт бубну и песне. Одновременно корпус поворачивается то влево, то вправо. Движения мужчин напоминают резкие взмахи крыльев, а у женщин — плавные движения ластов. И тем не менее у каждого танцора свой стиль. У Якова Танвилина чуть воинственный. Он бил в бубен и подпрыгивал на месте немножко быстрее, чем остальные, часто меняя ритм, начинал новую фразу танца еле слышно, почти не двигаясь, словно подкрадывался, а потом сразу переходил в атаку. Бубен бил глухо, грозно. Танцор, казалось, сойдет сейчас с места, рванется вперед. Гавриил Яганов танцевал очень мягко, словно успокаивал себя и зрителей, иногда почти совсем переставал двигаться, только чуть вздрагивал в такт повторявшему свой призыв бубну.

— Хололо! Хололо! — перекатываются возгласы из комнаты в комнату.

Женские танцы коряков большей частью имитируют бытовые сцены или поведение животных. Некоторые из танцев наивно откровенны. Вот женщины, сидя на корточках, ритмично взмахивают руками, точно шьют, или приглаживают волосы руками, проводя вдоль кос воображаемым гребнем. Вот, приложив руку ко лбу, они вглядываются в даль — не идут ли из тундры мужчины. И наконец, неистовый танец радости — мужья, женихи уже близко. В такт движениям раскачиваются длинные кухлянки, позванивают колокольчики…

Но вот ритм бубна резко меняется: начинается танец чаек. Взмахивая руками, смешно подпрыгивая на месте и непрестанно повторяя «як-як» (по-корякски — «чайка»), девушки изображают то испуганных, то кормящихся чаек. Постепенно они образовали круг, внутри которого остались две птицы. Танец вдруг приобрел какой-то агрессивный оттенок: одна из исполнительниц с победным клекотом стала преследовать другую, едва не клевала ее в лицо, а та увертывалась, закрывалась крыльями, жалобно повторяя «як-як».

В комнате все громче гремят бубны, поют пожилые и молодые охотники, рыбаки, механизаторы, оленеводы. Бубен как гром. Удивительно, как может тонкая оленья кожа выдержать сотни тысяч ударов колотушки за дни праздника!

...На середину комнаты выплывает грациозная нерпа — молоденькая корячка Варя Лазарева. Она нежится под лучами солнца, похлопывает ластами по телу, дремлет. К ней осторожно подкрадывается спрятавшийся за торосами охотник Виталий Соболев. Вот он резко вскакивает на ноги, размахивается и с силой бросает копье. Раненая нерпа старается уйти в воду, но движения ее становятся все медленнее. А охотник высоко подпрыгивает, размахивает руками — исполняет бурный танец радости. Ведь нерпа — это мясо, жир, свет в яранге, сытая жизнь… Языком хореографии танцор рассказывает о том, как он удачно убил зверя, как зверь пытался уйти, как трудно его вытаскивать на лед и как он радуется, когда добыча оказывается в руках. Из охотничьей работы родился этот танец, дошел до нас из глубины веков.

Но, пожалуй, главным моментом праздника был «тэллытэл».

«Тэллытэл» выстругивается из цельного куска дерева и состоит из двух лопастей, напоминая пропеллер. В середине его просверливаются отверстия, через которые продевается крепкий ремень из шкуры лахтака. Одним концом ремень прикрепляется к дверному косяку, другой с силой тянут на себя мужчины, сидящие на полу. Задача состоит в том, чтобы по очереди хорошо раскрутить «пропеллер». От быстрого вращения ремень перетирается и рвется. Все мужчины в это время начеку и в момент обрыва с обнаженными ножами бросаются к ремню. Каждый старается отрезать себе кусок побольше. Это удается самым ловким и сильным; им, значит, по старинному поверью, и должно повезти в охоте.

Уже который час длятся танцы, а исполнители не устают. Танец мастериц сменяют танцы орла, ворона, медведя...

Вдруг раздается резкий стук в дверь — и смолкли бубны, смолкли певцы, прекратились танцы. В дом входят какие-то люди. Одеты они в вывернутые наружу кухлянки, стоптанные торбаса, на голове капюшон, шапка, женский платок. А лицо деревянное! Маска из красной ольхи. Стуча суковатыми палками о лол, «уляу»-маски шефствуют друг за другом. У одного на спине сумка, у другого — связка юколы, у третьего — сломанное ружье. Ни один из них не произносит ни слова. Они танцуют, жестикулируют, показывают комические сценки. Вот одна из масок, по-одежде «муж», отнимает у своей «жены» плетеную сумку из травы. В сумке кукла-ребенок, который переходит то к отцу, то к матери. Все смеются отец не умеет обращаться с ребенком

В старину уляу могли прийти ночью в любой дом, взять излишки юколы, мяса и раздать людям селения. Особенно часто они заходили в дома богатых и жадных людей. Уляу могли ударить суковатой палкой любого, кто к ним без почтения относился. Так в древности при помощи ряженых регулировались некоторые отношения между представителями одного племени

А сейчас из древних плясок

Мы танцуем танец масок

Приезжайте в Карагу

На веселый «Уляу»! Жарко! Двери открыты настежь, хотя на улице метет метель. Гремят бубны. Если бубен настроить, подержав над горячей плитой, он звучит сильнее и звонче. Мелькают расшитые цветами, отороченные мехами кухлянки. Подол извивается соболем, сверкает бисер, хлещут по оранжевой замше нити алых бус, похожих на спелую бруснику, сверкают праздничные головные повязки женщин.

У окна — мужской разговор. Беседуют хозяева и гости рыболовецкого колхоза-миллионера «Ударник», куда входит село Карага.

— Я из табуна, из тундры. Отпуск взял — и сюда, — говорит оленевод Яков Танвилин. Он только что танцевал и теперь отдыхает.

— Как олени там поживают? — интересуются хозяева.

— Эмэлкэ! Хорошо! — улыбается Танвилин.

— «Хололо» — праздник морских охотников, а почему вы, оленеводы, его отмечаете? — спрашиваю я.

— Здесь я праздную «Хололо», а на свой оленеводческий праздник «Кильвэй» еду в Тымлат, где центральная усадьба нашего совхоза, — поясняет он. — А как же иначе? У меня родни много. Друзей много...

Гремит народное гулянье. Бубны перебивают друг друга, сменяются песни и танцы, гости прибывают. Чем больше народа собирается на праздник, тем больший почет его устроителю. «Хололо», впитав в себя древнюю ритуальную обрядность, превратился в современный корякский национальный праздник.

Владимир Новиков

Искусство отсекать лишнее. Берт К. Файлерр

В журнале «Сайентифик Америкэн» появилась рецензия — на книгу Катрин Осборн «Предметы без веса». Там писалось:

«В прошлом году доктор Осборн сделала сенсационное заявление о том, что добилась успехов в экспериментах по лишению твердых тел их силы тяжести. Ей уже удалось получить предметы, содержащие массу вещества на двадцать килограммов, но если их положить «а платформу весов, то стрелка не доходит до отметки восемнадцать килограммов. Эти предметы — причудливой формы болванки из никеля — получены путем гальванообработки с использованием лазерного голопроектора. Совершенствуя этот метод, считает исследовательница, можно будет облегчать тела в десятки раз, а в идеале добиться их невесомости.

Даже самой смелой фантазии не хватит, чтобы вообразить все выгоды, которые сулит применение открытия д-ра Осборн в технике. Представьте все транспортные средства — от автомобиля до поезда — в несколько раз легче нынешних. Какая экономия топлива, сжигаемого сейчас в двигателях главным образом для преодоления силы тяжести! В военной области: пули, снаряды, самолеты, ракеты, летящие в несколько раз быстрее, чем у противника! Неудивительно, что, по имеющимся сведениям, безопасность работ д-ра Осборн поручено обеспечить ЦРУ».