Журнал «Вокруг Света» №02 за 1986 год
Шрифт:
Марк и Делия Оуенз, выпускники биологического факультета университета штага Джорджия, с самонадеянностью новичков считали, что до сих пор все «львиные авторитеты» шли неправильным путем, — лишь наблюдали за хищниками, да и то преимущественно издали. А нужно войти в львиный прайд, стать в нем своим, чтобы до конца разгадать повадки зверей. Этим они и решили заняться, а для чистоты опыта выбрали такую точку, где львы «наименее испорчены цивилизацией».
«С добрым утром!»
«...От долгого лежания на твердой земле у меня затекла вся левая сторона тела. Пришлось перевернуться. Но сколько я ни ерзал среди пучков жесткой травы и камней,
Чья-то сытая отрыжка нарушила мой легкий предутренний сон. Я приподнял голову и тут же невольно затаил дыхание. Футах в пяти по прямой от моих пяток стояла огромная львица, весом никак не меньше 300 фунтов. Черная кисточка у нее на хвосте беспокойно мела песок. От растерянности я вцепился в пучок травы и ждал, что будет дальше. Делию раньше времени я решил не волновать. В конце концов, что особенного, если львица нанесла нам утренний визит.
Не знаю, как восприняла мое поведение гостья, но она сделала еще шаг, не сводя с меня янтарных глаз, причем я видел даже капельки росы, блестевшие у нее на усах. Пожалуй, настала пора дать и жене возможность полюбоваться необычной картиной. «Делия!» — тихонько позвал я, и ее голова сразу же вынырнула из-под клапана спального мешка. Говорить о том, что нас почтили своим долгожданным присутствием львы, не было необходимости, потому что глаза у жены стали такими же круглыми, как у львицы. Не обращая больше на нас внимания, гостья царственно проследовала рядом с нашими спальными мешками и улеглась в трех ярдах под кустом.
Тут жена осторожно потянула меня за правую руку. Я повернул голову и едва не закричал от радости.
Футах в четырех лежала вторая львица, чуть в сторонке третья, за ней четвертая. Словом, вокруг нас собрался весь Голубой прайд, поскольку из-за «лендровера» доносился могучий храп остальных пяти его членов. Что ж, мы могли гордиться: прайд считает нас своими!»
Картину, нарисованную Марком Оуензом, можно бы назвать идиллической, если бы их соседями по спальне посреди пустыни Калахари не были могучие хищники. Причем возникла столь необычная дружба далеко не сразу.
Первый шаг к ней супруги-зоологи сделали, когда после университета Марк пошел работать забойщиком в каменоломню, а Делия стала за прилавок универсама. Задуманная экспедиция требовала средств, а у молодоженов не было ни гроша. И только через два года они взяли билеты в один конец в ботсванскую столицу Габороне, везя с собой два рюкзака с одеждой, бинокль, фотоаппарат да немного денег.
В Ботсване по совету старика почтмейстера, некогда промышлявшего охотой на львов, они выбрали для предстоящих исследований Центральную Калахари. «Там водится множество копытных, значит, хватит и львов», — заверил он. Четыре дня, без дорог и карты, полагаясь лишь на компас и спидометр, Оуензы пробирались по песчаным холмам на старом «лендровере». И действительно, предсказание почтмейстера сбылось. Утром на пятый день, перевалив через гряду холмов, путешественники увидели перед собой огромную долину, в которой стоял пыльный туман, поднятый тысячами зебр и антилоп.
Сами себе хозяева
Самое точное географическое определение места, где оказались зоологи, звучало приблизительно так: где-то посреди территории в 32 тысячи квадратных миль в трех днях пути от последнего форпоста цивилизации — крошечной деревеньки Маун на реке Ботети, где они пополнили запасы продуктов и искупались в коричневой, как кофе, воде. Правда, это место имело свое название — Долина призраков. Некогда она была руслом реки, а теперь представляла собой просто обширную впадину, поросшую травой, в которой паслись стада копытных. Оставалось лишь найти хищников, нападающих на травоядных, и заняться
их изучением.В том, где разбивать лагерь, сомнений не было — поближе к водопою. Однако первый же опыт, когда Марк три часа спасался в наглухо закрытой машине от разъяренной львицы, заставил зоологов пересмотреть свой выбор. У здешних обитателей имелись собственные владения, законы и привычки, которые следовало уважать. Поэтому супруги решили не разбивать пока постоянного лагеря, а следовать за каким-нибудь львиным прайдом и потом уже поселиться возле границ его владений. Будучи соседями, они рано или поздно познакомятся...
На временных биваках Марк и Делия решили вести наблюдение круглосуточно и для этого установили двухчасовые смены. Первому после ужина выпало дежурить Марку. Едва догорели угли костра, как возле палатки возник приземистый силуэт. Сначала зоолог подумал, что это пожаловал львенок, и стал прикидывать, как бы подбросить гостю какое-нибудь лакомство, не спугнув его. Однако замашки визитера мало походили на львиные. Он громко гремел кухонной посудой, видимо, вылизывая остатки ужина, а потом Марк услышал, как его зубы скребут по кофейнику.
Он включил фонарь и не удержался от проклятья. В нескольких ярдах стоял шакал и преспокойно примеривался, как отгрызть носик у кофейника. Зачем это ему понадобилось, неизвестно. Если же учесть, что Оуензов заверили, будто бы шакалы панически боятся людей и улепетывают при одном их появлении, такое поведение было явным оскорблением. В гневе Марк обрушил на нахала целую тираду из лексикона рабочих каменоломен. Это произвело должный эффект. Шакал оставил кофейник в покое, внимательно выслушал все мыслимые и немыслимые ругательства, а потом с хитрой улыбкой взглянул на зоолога, словно говоря: «А ты мне нравишься. Мы с тобой поладим».
Что он имел в виду, вскоре стало ясно. Когда Делия заступила на дежурство, а ее супруг задремал, положив под голову вместо подушки свернутую рубашку, кто-то рывком выдернул ее. Марк вскочил и стал шарить лучом фонарика вокруг. Так и есть. Футах в тридцати он обнаружил шакала, неспешно тащившего бедную рубашку по колючкам, так что было слышно, как трещит материя. Марк сунулся за туфлями, чтобы догнать и проучить воришку, — они исчезли.
Но, как говорят, нет худа без добра. Им преподали наглядный урок, что даже в таком пустынном месте нельзя размагничиваться, если они не хотят лишиться чего-либо более ценного. Поэтому остаток ночи и утро Марк посвятил устройству платформы — «сейфа» из колючих ветвей на верхушках трех росших рядом акаций. Теперь, по крайней мере, за пожитки можно было не беспокоиться. «Какой-никакой, но временный лагерь у нас есть» — так оценила Делия строительные успехи супруга, не подозревая, что в течение семи лет это место будет их домом. Возможно, не слишком комфортабельным, ибо каждая капля воды была на учете: восемь месяцев в году дождей в Калахари не выпадает, и за водой приходилось ездить по бездорожью за 150 миль на речку Ботети. Тем не менее здесь всегда сохранялось достаточно травы и кустов, которые давали пропитание сернобыкам и антилопам. А они, в свою очередь, позволяли существовать львам, леопардам, гепардам, гиенам и шакалам. Поскольку все хищники вели в основном ночной образ жизни, Оуензам волей-неволей тоже пришлось стать «совами» и с заходом солнца заводить свой «лендровер», чтобы не пропустить чью-нибудь охоту.
«Нас нередко спрашивают, почему мы выбрали для своих научных изысканий столь примитивные условия. Ведь есть достаточно биостанций, где в более цивилизованной обстановке ученые изучают жизнь животных, — пишет Марк.— Я отвечу на это так: сама наша изолированность, отсутствие контактов с внешним миром, общение с животными, никогда ранее не видавшими людей, делают наш опыт уникальным. Первые годы мы жили даже без радио и оружия, а посторонних встречали три-четыре раза в год, когда ездили за припасами в Маун. В отличие от других исследователей мы не стали строить даже хижины, причем это не было просто причудой. Мы хотели постоянно находиться в такой же обстановке, что и наши подопечные: зной, ветер, ливень — все поровну. Кроме того, нам довелось слышать те же звуки, воспринимать те же запахи, что и животным. Мы считали, что таким образом легче поймем тех, кто населял Долину призраков».