Журнал «Вокруг Света» №02 за 1991 год

Но всех тревожит проблема с горючим. По получаемым нами сведениям, ДС-6 по-прежнему на Кинг-Джордже и горючего на Патриоте все еще нет! Обозначается реальная и очень неприятная перспектива закончить экспедицию на Южном полюсе. Для всех стран, кроме СССР и КНР, наша экспедиция — частная, поэтому не может рассчитывать на поддержку правительств этих стран; в КНР да и у нас в стране понятие «частная экспедиция» пока, несмотря на перестройку, явно чужеродное, поэтому «Трансантарктика» не без оснований рассчитывает на помощь с нашей стороны; КНР просто не располагает достаточными средствами и возможностями в Антарктиде для оказания помощи такого рода. Обсуждается возможность заброски 100 бочек керосина на холмы Патриот с помощью «изготовленного из титана» Ил-76 ТД. Неожиданно дерзкое решение предлагает сама советская сторона: сбросить 50 бочек на парашютах прямо на Южный полюс! Каково! Дух захватывает от подобной операции, и не только у нас. Дух захватывает и даже, кажется, перехватывает у руководства Программой антарктических исследований США. Оно по каким-то непонятным нам соображениям не согласилось с решением сбросить бочки с советского самолета прямо на голову американской станции Амундсен-Скотт. В результате высокие договаривающиеся стороны приходят к соглашению, что экспедиции будет предоставлена возможность заправки самолета на станции Амундсен-Скотт в необходимом количестве с последующим восполнением этого горючего советской стороной.

26 ноября мы выходим к складу в горах Тил. Отсюда до полюса всего 500 километров. Это придает силы — еще бы, достижение полюса да еще таким необычным путем, создает ощущение твоей причастности к какому-то если не выдающемуся, то, во всяком случае, неординарному событию. Наша экспедиция могла стать второй — всего второй! — в истории человечества, которая достигнет полюса на собаках. Первой, как известно, была экспедиция Амундсена, впервые достигшая полюса на собаках 14 декабря 1911 года; месяц спустя на полюс пришла экспедиция Роберта Скотта, а затем, только в 1959 году, через полюс прошла экспедиция Вивиана Фукса. В 1983 году, совершая кругосветное путешествие вдоль Гринвичского меридиана через полюс, на мотонартах прошел сэр Роберт Файнесс, в 1985-м полюса достиг Роберт Сван, и вот сейчас, к концу 1989 года, и мы были близки к нему. Мне посчастливилось до этого дважды побывать над полюсом. В 1977 году на самолете Ил-14 мы совершили перелет по маршруту станция Дружная — Южный полюс и обратно, выполняя радиолокационную и аэромагнитную съемки. Тогда я впервые увидел полюс с высоты 50 метров, а затем, девять лет спустя, участвовал в перелете Молодежная — Южный полюс — Молодежная на самолете Ил-18.

Сейчас мне предоставлялась возможность ступить на полюс своими ногами. Скажу откровенно, для меня это было вершиной экспедиции. Путь от полюса к Мирному я расценивал уже как путь домой, как возвращение, и поэтому, конечно, очень тщательно следил за компасом, чтобы, не дай бог, не промахнуться и не пройти мимо! Естественно, что вблизи полюса склонение магнитного компаса менялось очень быстро, необходимо было корректировать его каждый день. Анализ спутниковых данных с нашими координатами показывал, что мне удается держаться между 91 и 92 меридианами, которые, как, впрочем, и все меридианы, стремительно сближались, чтобы сойтись вместе в точке Южного полюса.

Окончание следует

Виктор Боярский Фото участников экспедиции

Рафаэль Сабатини. Колумб

Продолжение. Начало см. в № 1 / 91.

С читая, что все беды позади, приодевшись на деньги королевы, Колон прибыл ко двору их величеств. Вдохновленный напутствием фрея Хуана, Колон не сомневался в успехе. Уж кто-кто, а он умел преподнести себя в лучшем свете. Так что на аудиенцию во дворец Алькасар в белокаменном городе Кордове прибыл не жалкий проситель, а разнаряженный красавец, убежденный в том, что он — хозяин своей судьбы.

Если бы все зависело только от королевы, Колон добился бы своего в тот же день. Пусть благоразумная и хладнокровная, она все же оставалась женщиной и не могла не поддаться обаянию, энтузиазму, магнетическому взгляду Колона. Но рядом с ней находился король Фердинанд, неулыбчивый, суровый, один из самых расчетливых владык Европы. Ему еще не было сорока лет. Среднего роста, широкоплечий, светловолосый, с проницательными глазами, он с явным неодобрением встретил протеже фрея Хуана, который к тому же вел себя так, словно был ровней королевским особам.

Их величества приняли Колона в тронном зале Алькасара. За королевой стояли две ее фрейлины — миловидная юная маркиза Мойя и графиня Эсканола. Короля сопровождали его казначей, Андреас Кабрера, маркиз Мойя, дон Луис де Сантанхель и седобородый канцлер Арагона Эрнандо де Талавера, приор Прадо — высокий аскетичный монах в белой рясе и черной мантии иеронамита.

Большинство ближайших советников правителей Кастилии и Арагона были новыми христианами — евреями, принявшими крещение. Возвышение их порождало зависть, и Святая палата уже начала их преследовать.

Колон, как следовало из его фамилии, был одним из новых христиан и при желании мог бы заметить симпатию в глазах Сантанхеля и Кабреры. Талавера даже не взглянул на просителя. Бескомпромиссно честный, разумеется, в своем понимании честности, к новообращенным евреям он испытывал скорее враждебность, чем симпатию.

А Колон словно и не замечал сановников. Глаза его не отрывались от королевы, соблаговолившей последовать совету фрея Хуана Переса. Он видел перед собой женщину лет сорока, небольшого роста, полноватую, с добрыми синими глазами. В ней не было величественности, несмотря на парадный наряд — алую, отороченную горностаем мантию и платье из золотой парчи, перехваченное белым кожаным поясом с огромным, с кулак, рубином вместо пряжки.

— Я целую ноги вашего величества, — с высоко поднятой головой громким голосом начал Колон. — Я благодарю вас за оказанную мне честь. Я открою земли, по сравнению с которыми все то, что получила Португалия, покажется малым и никчемным.

— Обещания... — фыркнул король, но Колона это не остановило.

— Да, обещания, ваше величество. Но, видит Бог, обещания, которые будут выполнены.

— Говорите, — с усмешкой продолжал король. — Мы готовы вас выслушать.

И Колон приступил к изложению своей космографической теории. Но не успел он углубиться в доказательства, как его вновь прервал хриплый голос Фердинанда.

— Да, да. Все это мы уже слышали от приора Ла Рабиды. Именно его четкое изложение ваших идей послужило причиной того, что ее величество даровало вам аудиенцию в то время, когда все наши помыслы заняты крестовым походом против неверных.

Человек, менее уверенный в себе, испытывающий большое почтение к коронованным особам, несомненно, смутился бы. Колон же решительно ринулся вперед.

— Богатства Индии, которые я положу к вашему трону, — неиссякаемый источник, черпая из которого вы залечите все раны войны и получите средства для ее успешного завершения, даже если она будет продолжаться до вызволения гроба Господня.

Едва ли кто смог бы найти лучший ответ, чтобы завоевать симпатии королевы. Но в лице Фердинанда он столкнулся с серьезным противником. Со скептической улыбкой на полных губах тот заговорил, прежде чем королева успела открыть рот.

— Только не забудьте сказать, что все это мы должны принять на веру.

— А что есть вера, сир? — позволил себе воспросить Колон и, отвечая, дал понять, что вопрос чисто риторический. — Учение видеть то, что дадено по наитию, без осязаемых доказательств.

— Это уже больше похоже на теологию, чем на космографию, — Фердинанд обернулся к Талавере. — Это скорее по вашей части, дорогой приор.

Монах поднял склоненную голову. Голос его звучал сурово.

— Я не стану спорить с подобным определением веры.

— Конечно, я не теолог, — вмешалась королева, — но не слышала более понятной формулировки.

— Однако, — Фердинанд взглянул ей в глаза, — в подобных делах унция фактов перевешивает фунт веры. Чем практическим может подтвердить сеньор Колон свои рассуждения?