Журнал «Вокруг Света» №02 за 1991 год

Колон опустил глаза.

— Опять я могу лишь спросить, что есть опыт, и ответить, что опыт — не более как основание, на котором строит здание тот, кто наделен божественным даром воображения. И, используя дар воображения, представляя себе неизвестное на основе известного, испытанного, человек поднимается все выше и выше от невежества.

Фердинанд начал выказывать раздражение: у Колона на все находился ответ.

— Вы уводите нас от реалий в мир грез, — бросил он.

— Грезы! — Колон вскинул голову, словно его оскорбили. Глаза его зажглись фанатичным огнем. — Нет на свете такого, что не пригрезилось кому-либо, прежде чем стать реальностью. Даже господь Бог перед тем, как создать наш мир, увидел его своим мысленным взором.

Король был поражен. Талавера нахмурился. Но на лицах других, включая королеву, Колон прочитал одобрение, а Сантанхель даже кивнул ему.

Король заговорил вновь, тщательно подбирая слова:

— Я надеюсь, сеньор, в пылу спора вы не впали в ересь, — и повернулся к Талавере, предлагая тому высказаться.

Приор Прадо покачал головой, лицо его закаменело.

— Ереси я не нахожу. Нет. Но все же... — теперь он обращался непосредственно к Колону: — Вы зашли на опасную глубину, сеньор.

— Таков уж я есть, ваше преподобие.

— Опасность вас не страшит? — сурово спросил монах.

Приору Колон мог отвечать более резко, чем монарху.

— Будь я пуглив, святой отец, я бы не предлагал плыть в неведомое, не боясь всего того, что может встретиться на пути.

Фердинанд, похоже, решил подвести черту.

— Мы не сомневаемся в вашей отваге, сеньор. Если бы дело было только в этом, мы, наверное, с радостью воспользовались бы вашими услугами. Но... такой уж я человек, что не могу сразу принять решение, исходя только из того, что мне предлагают.

— Я тоже не сторонница скоропалительных решений, — добавила королева. — Но это не значит, что мы отвергаем ваше предложение, сеньор Колон. Просто сейчас мы не готовы оценить его по достоинству. Его величество и я создадим комиссию из ученых мужей, чтобы те изучили ваши материалы и посоветовали нам, как поступить.

Вскоре Колон увидел, что многие сановники при дворе относятся к нему более чем благосклонно. И в первую очередь Кинтанилья, в доме которого он поселился по распоряжению королевы. Не только внешность и хорошие манеры обеспечивали ему теплый прием. Война с маврами донельзя истощила ресурсы обоих королевств, и казначей Кастилии постоянно терзался мыслями о том, где взять денег. Государственный корабль удавалось удерживать на плаву, лишь притесняя евреев. Святой палате развязали руки в поисках тех, кто, приняв христианство, продолжал тайно исповедовать иудаизм. Виновные лишались жизни, а их имущество конфисковывалось. Кое-кто даже уговаривал короля и королеву издать указ об изгнании всех евреев из Испании с полной конфискацией их имущества, обещая, что полученные таким образом богатства с лихвой перекроют все военные расходы. Пока же деньги добывались с большим скрипом, и казначей Кастилии едва ли не более всех хотел познакомиться с тем, кто предлагал Испании открыть сокровищницу Востока. Вот тут Колон мог рассчитывать и на кредит, и на поддержку.

Немалый интерес проявил к нему и Луис де Сантанхель, канцлер Арагона. И у него были мотивы, весьма сходные с порывами Кинтанильи. Увидев в Колоне потенциального спасителя евреев Испании, он сразу же уверовал, что тот — посланник божий. (Собственно, и сам Колон придерживался того же мнения.) Ибо, хотя Сантанхель крестился и теперь исповедовал христианство, сердцем он оставался со своим народом. И столь плохо скрывал свои чувства, что однажды ему пришлось ощутить на себе мертвую хватку Святой палаты Сарагосы. Тогда все обошлось публичным покаянием. Лишь должность канцлера и любовь к нему правителей Испании спасли Сантанхеля от худшего.

Сантанхель посетил Колона в доме Кинтанильи.

— Спешу объявить себя вашим другом до того, как ваши деяния позволят вам приобрести столько друзей, что я затеряюсь среди них, — сказал он, заглядывая Колону в глаза.

— Иными словами, дон Луис, по доброте вашей души вы хотите придать мне мужества.

— Не только. Я верю, что вас ждут великие дела, которыми вы прославите Испанию.

Колон криво улыбнулся.

— Если б и король придерживался того же мнения...

— Король осторожен. Никогда не спешит с принятием решений.

— А мне показалось, он уже решил, что я — шарлатан.

Дон Луис отшатнулся.

— Откуда у вас такие мысли! Скептицизм короля — лишь проверка, и вы выдержали ее с честью. Это — слова королевы, мой друг. Так что наберитесь терпения, и, поверьте мне, ожидание не будет долгим. Сегодня вы отужинаете со мной. А завтра вас приглашает маркиза Мойя. Она желает получше узнать вас. И не ошибусь, если скажу, что ни к кому не прислушивается королева столь внимательно, как к ней, так что постарайтесь произвести на нее наилучшее впечатление.

И на следующий день, когда дон Луис привел его в особняк на Ронде, Колон разоделся, как на прием к королеве. Глаза его светились такой уверенностью, будто он уже достиг желаемого и все препоны позади. И Беатрис де Бобадилья, маркиза Мойя, встретила его одобрительной улыбкой.

Это была юная красавица, высокая, одетая по последней моде. Ее черные волосы обрамляли белоснежное лицо, шелковый чепец сверкал драгоценностями. Влажные алые губы, бездонные черные глаза. Платье из желтого шелка с синей каймой, высокой талией и низким вырезом подчеркивало великолепие грациозной шеи.

Сантанхель представил Колона.

— Маркиза, я привел нашего первооткрывателя поцеловать ваши ручки.

Маркиза восприняла эту фразу буквально и протянула руку, белее которой видеть Колону не доводилось, а кожа показалась ему нежнее атласа. И губы Колона не отрывались от ее руки дольше, чем того требовали приличия.

— Могу я предсказать вам будущее? — улыбнулась маркиза. — Испания так же не захочет освобождаться от вашей руки, как вы не хотите отпустить мою.

— Вы пьяните меня своим пророчеством, сеньора. И когда вино сладкое и крепкое, я за себя не ручаюсь. Но готов рискнуть.

— Уверенности в себе вам не занимать. Вчера мы в этом убедились.

— Вчера, сеньора, вы видели перед собой мореплавателя, демонстрирующего профессиональные знания.

— О! — ее брови изогнулись. — А сегодня?

— Сегодня я — смиреннейший проситель, ищущий вашего благоволения.

— Вот смирения я в вас что-то не приметила... В королеве вы нашли верного друга, на поддержку которого можете всегда рассчитывать.

— Мои самые смелые надежды не простирались столь далеко.

— Но почему? — глаза маркизы вспыхнули. — В конце концов, королева — женщина, и в мужчинах ей нравится отвага.

— Королева не ошибется, если поддержит меня. Я выполню все, что обещал.

— Ну вот, — рассмеялась она, — теперь я слышу того же человека, что и вчера, сеньор Колон.

Так проговорили они не менее часа, а при расставании, когда Колон вновь поцеловал руку маркизы, она сказала: «Считайте нас своими друзьями и пользуйтесь нашим домом, как своим собственным».