Журнал «Вокруг Света» №04 за 1980 год

Вышеупомянутое «будущее нации» Е. В. стремится приблизить — судя по сведениям, в книжицу не попавшим, — интенсивной европеизацией султаната, распродажей национальных богатств, привлечением в страну сумм иностранного капитала, львиная доля которых оседает в сокровищницах дворцовой элиты и Е. В. персонально.

...На рассвете, вскоре после того как Норрис сменил меня на дежурстве, раздались громкие вопли и рев мощного мотора. Оказывается, нас атаковал катер береговой охраны султаната. Пулемет на нем был расчехлен.

Долго и подробно объясняем, что мы мирные путники, никого не трогаем. На катере настороженно внимали. Потом удалились, на прощание довольно злобно стукнув нас кормой.

Пустяковое происшествие, но впечатление не слишком приятное. Пошли дальше...

По правому борту берег заметно приблизился, видны даже большие деревья. Дау, которая буксировала нас в здешних прибрежных водах, внезапно притормозила. Может, что-то сломалось? Нет. Там просто заметили поблизости «сеть. Вытащили ее, взяли десятка два рыбин, завернули в пластиковый пакет деньги, привязали к сети и вернули ее на место.

Тур, наблюдая это, расчувствовался: «Как удобно и честно — и без посредников — люди обмениваются плодами трудов своих». Карло добавил: «Жаль, что все-таки деньги. Пусть бы уж прямо поменяли рыбу на рубаху или штаны». — «И пусть бы не было вокруг пулеметов», — продолжил я, не забывший свидания с полицейским катером.

Еще вчера мы радировали в Бахрейн, чтобы там попросили для нас разрешения на заход в Маскат. Сегодня с утра Норман продиктовал в микрофон список экипажа с анкетными данными, причем от меня потребовались более подробные сведения. Бахрейн заверил, что вопрос решится, но не сразу.

На горизонте тем временем показались острова Сувади. Норман вновь говорил с Бахрейном, и нас известили, что к островам подойти можем, но на берег высаживаться — ни в коем случае. Хейердал тоже подошел к рации и подробно объяснил причины нашего визита в Маскат. О мелочах вроде уключины и неисправных рулей не упоминалось. Посещение Омана запланировано с самого начала. Цель — знакомство с памятниками древней арабской культуры.

...Вплоть до последних лет сведения о древнем Омане в мировой науке были отрывочны.

Среди достославных деяний султана Кабуса числится соизволение вести на территории Омана археологические раскопки. Работы едва начались, но сразу принесли кое-что интересное.

Они подтверждают: в древности, в третьем тысячелетии до нашей эры и чуть позже, Оман входил в регион Макан, объединявший Аравийский полуостров и долину Инда. Расположенный на ключевых позициях африкано-азиатских связей, Оман торговал с шумерами и их индийскими партнерами, посредничал, перевозил и поставлял лес, медь, диорит.

Легендарные медные рудники Макана — о них масса упоминаний в шумерских документах — были, почти наверняка, в Омане.

Мог ли Хейердал, готовя экспедицию, забыть про Оман? С самого начала он лелеял желание заглянуть в султанат. Но...

Аварии на Шатт-эль-Арабе, лишняя неделя на Бахрейне, возня с веслами и парусом, а дни бегут, а корпус «Тигриса» намокает; и нужен, наконец> автономный длительный переход... Тур замолчал об Омане. Собрался пройти мимо, пожертвовать частью ради целого. Так бы, видимо, и случилось, если бы не отказали рули.

...Уже четвертое января, а Бахрейн все еще волынит, как секретарша, выручающая прогульщика-шефа: «Позвоните попозже»... «Отбыл в буфет»... «Вызвали в министерство»...

Из хижины постоянно слышатся взыванья Нормана: «Бахрейн, я — «Тигрис», «Бахрейн», я — «Тигрис»... Карло, кивнув в мою сторону, изрек:

— Крепко ты им насолил.

— Что, выяснилось что-нибудь?

— Шучу, шучу...

Шутка-то, глядишь, обернется пророчеством. Нежелательный я для султана элемент. Как, впрочем, и любой советский человек.

Вскоре после обеда нас нагнал большой катер, как и в прошлый раз, — полицейский. Подошел близко и сопровождал минут пять, а потом ни с того ни с сего ударил «Тигрис» носом.

Перекладины мачты затрещали, мы с проклятьями выскочили из хижины, стали отталкивать невежливую посудину, и с трудом оттолкнули. Так мы и не поняли, чего им от нас надо. Наверное, рулевой бросил штурвал от изумления, завидев в своих территориальных водах плавучий стог сена.

Кстати, хорошо, что стог сена, это нас и спасло, а то бы наверняка получили пробоины. Полисмены удалились, зло перекрикиваясь со своими соплеменниками на дау. Негостеприимно встречает нас Оман, да, вероятно, и не расположен он встречать радушно.

Я решил поговорить с Хейердалом. Сказал ему, что, видимо, из-за моего присутствия на борту план экспедиции под угрозой и надо искать выход. Хватит дипломатических умолчаний.

Тур, к моему удовольствию, и не собирался отмалчиваться. Я не застал его врасплох: он ждал разговора и готовился к нему.

— Обсудим ситуацию спокойно. Самое худшее, что нам грозит, — это запрещение лично тебе, Юрий, сходить на сушу. На борту ты экстерриториален и защищен флагом ООН, а на берегу — увы. Давай думать, что делать.

— Известно, что. Надуем спасательный плот, вы меня отбуксируете в море за трехмильную зону, и там я поживу, пока вы знакомитесь с памятниками древней арабской культуры.

— Это можно, — задумался Тур. — Но там глубины около шестидесяти метров. Как стать на якорь? И кто гарантирует, что тебя не протаранит какой-нибудь корабль?

Взглянули глаза — он мне, я ему — и расхохотались. Оба разыгрывали друг друга, причем он меня куда тоньше.

— Не волнуйся, — подвел Тур итог. — Вполне вероятно, что загвоздка вовсе и не в тебе.

Через некоторое время, сидя за столом, я услышал, что Норман начинает очередной сеанс связи. Почему-то его голос доносился не из хижины — видимо, вытащил аппаратуру на палубу, поскольку вечереет и внутри кубрика темновато.

Голос Нормана звучал чрезвычайно отчетливо: