Журнал «Вокруг Света» №05 за 1980 год

Джон и Маргарет Батлеры с двумя детьми — одни из последних страдальцев, оставшихся в семиэтажном корпусе, похожем на тюрьму, из которой выпустили заключенных. Супругам не повезло, и они продолжают отбывать срок, потому что задолжали за квартиру семьдесят фунтов. Кроме них, в доме живут еще пять семей и несметные полчища крыс и мышей.

Квартира Батлеров настолько сырая, что простыни на кроватях покрываются плесенью. Маргарет рассказывает, что, когда жильцы наверху пользуются уборной, с потолка льет дождем. Однажды на кухне отвалился огромный кусок стены и чуть не придавил ее. Муж никак не может найти работу, и они уже потеряли надежду когда-нибудь уплатить задолженность и выбраться из этой вонючей дыры с отставшими обоями и покоробившимися полами.

По иронии судьбы местные власти считают, что жилищной проблемы в Керкби не существует: в городе пустует 900 домов. Правда, жить в них нельзя — там нет ни крыш, ни окон, ни дверей. Местный священник, преподобный отец Коллинз, полагает, что нынешние проблемы уходят корнями в прошлое:

— У тех, кто переехал сюда, никогда ничего не было, и они не научились беречь имущество. Когда на них свалилось неожиданное счастье — собственные квартиры, люди просто не знали, что с ними делать. Мы имеем дело не с террористами из ОАС и не с городскими партизанами. Поэтому со временем все образуется. А дети есть дети. Играть им не запретишь...

Но ведь дети бывают разные. И когда в семь-восемь лет они бьют стекла, а в десять ломают печные трубы, играми это не назовешь, хотя отец Коллинз и не склонен осуждать их за то, что избрали местом развлечений пустующие дома.

Аллан Роуд, английский журналист

Перевел с английского С. Милин

Гулянье в Киришах

Такое домашнее, располагающее слово — Кириши... В нем живет смутное, почти забытое ощущение детства. Так мне кажется, когда я произношу вслух и чуть нараспев — Ки-ри-ши. Это слово пахнет теплым хлебом и бабушкиной сказкой, калеными печными кирпичами и терпкими таежными травами. Это слово источает родниковую свежесть и чистоту. Как будто в комнату внесли корзину промороженного белья...

Кириши — город на берегу Волхова, сообщили мне по телефону из редакции газеты «Киришский факел», приглашая на традиционный фестиваль фольклора. И добавили, что город находится в трех часах езды от Ленинграда.

Сочетание слов «фольклор» и «Кириши» как нельзя лучше подтверждало рожденные ассоциации. В воображении вставал маленький, одноэтажный, деревянный город — в затейливом кружеве резьбы, увязший в синих сугробах, озвученный зычным вороньим воинством, лаем собак да скрипом шагов на дощатых мостках. Да, именно таким представлял я Кириши, когда выезжал из Ленинграда, — стареньким, но удивительно крепеньким русским городком, вплотную вошедшим в сельскую жизнь, где века ведут между собой спокойный и мудрый диалог...

Я, конечно же, ошибся.

В ранних вечерних сумерках на фоне зубчатых елей вдруг вспыхнул рваный багровый факел. Он высветил стылое январское небо, снежную равнину, стальные переплетения гигантских, похожих на ракеты технологических колонн и резервуаров нефтеперерабатывающего завода. («В 80-х годах, возможно, наш НПЗ станет самым крупным в мире», — с гордостью сообщили мне попутчики.) Озаренные ливнем электрических огней, отовсюду свисали трубы и трубищи. Они плели замысловатую паутину, то поднимаясь вверх, то круто ныряя вниз, то зарываясь в землю. Капиллярная подземная сеть трубопроводов несла в себе реки бензина, керосина, мазута, дизельного топлива...

Миновав промышленную зону, автобус скатился с бетонного моста через Волхов и тут же остановился. Город открылся без всяких предисловий, не скованный старомодной застройкой — никаких сараев и огородов, частных идиллических избушек и палисадов. 9—12-этажные здания сомкнули каменные плечи, встав на правом берегу реки. Каждый дом хоть немного, но отличался от соседнего, а все вместе они смотрелись как единый ансамбль. Сквозь жилые кварталы пролегала широкая, залитая асфальтом магистраль с разделительной полосой посередине. Светились яркие неоновые вывески: «Дворец культуры», «Кинотеатр «Восход», «Дворец спорта», «Гостиница «Юность»...

В центре города большая афиша оповещала, что завтра, 11 января, открывается фестиваль фольклора, на который съедутся певческие этнографические коллективы Всеволожского, Сланцевского, Подпорожского районов Ленинградской области, а также фольклорные хоры «Леэгаюс» (Таллин) и Ленинградской консерватории.

— Кириши — самый молодой город в Ленинградской области, — сказала мне заведующая отделом культуры горисполкома Антонина Григорьевна Шешунова, главная «хозяйка» фестиваля.

Откровенно говоря, именно это и обескураживало: новенький, с иголочки, город, у которого еще нет прошлого, — и фестиваль народного творчества. Поймут ли молодые киришане старую, протяжную и грустную русскую песню? Ну какое, казалось бы, молодым дело до «белой лебеди со лебедятами», до «жестокой тоски-кручины», что «зарастает травой-муравой»? Дойдет ли до них этот ненынешний напев, эта непосильная тоска, расплескавшаяся в бесконечных «ах» да «ох»?

Шешунова не стала спорить со мной, она снисходительно улыбнулась.

— Завтра сами увидите. — Антонина Григорьевна развернула фестивальную программку, только что отпечатанную в типографии. — Читайте внимательно, что написано: Третий... Киришский ...традиционный. Если бы ваши сомнения подтвердились, мы не подняли бы и первый фестиваль.

— И потом, — вступила в разговор представитель Ленинградского научно-методического центра народного творчества Лидия Петровна Азовская, — Киришский район — это сложившийся центр фольклора, своего рода заповедник русской песни и частушки.

— Здесь, под Ленинградом, заповедник? — не очень-то поверил я.

— Да, именно здесь, — подтвердила фольклористка, — хотя иногда приходится слышать, что Ленинградская область — довольно бедный ареал для изучения народного творчества. Почему так происходит? А потому, наверное, что в науке издавна сложилось мнение, будто самое интересное, самое редкое и драгоценное можно отыскать только далеко на севере — где-нибудь на Печоре или в Поморье. Однако Киришский район с его этнографическими хорами опровергает эти представления. Не нами придуман, не нами заведен обычай, когда крестьяне близлежащих сел и деревень — Горчакова, Белой, Мотохова, Березника, Пчева — собирались на календарные праздники, пели, плясали, водили хороводы. Кое-что из народных обрядов живет и поныне. И если уж говорить о Киришских фестивалях, то это именно их заслуга, что местная фольклорная традиция не иссякла бесследно, а получила новый творческий импульс...