Журнал «Вокруг Света» №07 за 1990 год
Шрифт:
Батарея Огла не пострадала, потому что адмирал не знал ни места ее расположения, ни ее численности. И Огл не открывал огня, пока враг не оказался в полумиле. Тогда четыре орудия выстрелили по флагманскому кораблю. Два ядра прошли мимо, третье врезалось в высокий полубак, а четвертое угодило в самую ватерлинию, и в трюм сквозь пробоину хлынула вода. Остальные корабли торопливо отвернули на восток и пошли правым галсом. Пострадавший галион, кренясь, пошел за ними, торопливо выбрасывая за борт пушки и другое тяжелое снаряжение, которым нужно было пожертвовать, чтобы пробоина поднялась над уровнем воды.
Так окончилась эта попытка прорваться,
И офицер, уже встречавшийся с капитаном Бладом, снова прибыл на остров у входа в бухту, привез письмо с требуемыми от адмирала обязательствами, после чего испанцам в тот вечер было позволено укрыться от надвигающегося шторма. Они прошли через Челюсть Дракона безо всяких препятствий и бросили якорь в гавани города.
Уязвленная гордость не давала покоя маркизу де Риконете, и ночью в губернаторском доме шел горячий спор.
Адмирал, поддержанный доном Клементе, твердил, что обещание, данное под угрозой, не касается чести, а рыцарственный дон Иларио, напротив, убеждал, что обещания должны выполняться.
Волверстон испытывал презрение к вере Блада в слово, данное испанцем. Не считал он достаточной мерой предосторожности и перемещение пушек, из которых только шесть остались наведенными на Челюсть Дракона, а остальные были обращены к гавани. Единственный глаз его в последующие три-четыре дня глядел недоверчиво, но лишь в пятницу, когда мачта была отремонтирована и пираты готовились отплыть, заметил нечто серьезное. И Волверстон отправился к Бладу на полуют «Сан-Фелипе».
— Между испанской эскадрой и молом какое-то подозрительное движение шлюпок. Посмотри сам. Длится это уже более получаса. К молу шлюпки идут полностью загруженными, а к кораблям возвращаются пустыми. Может, ты догадаешься, в чем там дело.
— Причина вполне ясна,— ответил Блад.— Корабельные команды переправляются на берег.
— И я так думаю,— сказал Волверстон.— Но скажи, какой в этом смысл? Когда смысла нет, то непременно жди зла. Было б нелишне ночью поставить людей к пушкам.
Капитан Блад нахмурился, это означало, что помощник пробудил в нем подозрения.
— Да, это чертовски странно. И все же... Говоря по правде, не верится, что дон Иларио может пойти на обман.
— Я думаю не о доне Иларио, а о мстительном, злобном доне Клементе. Слово такого человека не стоит и плевка. Да и Риконете одного с ним поля ягода, и не исключено...
— Власть там сейчас в руках дона Иларио.
— Возможно. Но у него сломана нога, и эти двое вполне могут не подчиниться, зная, что король Филипп их простит.
— Но если они замышляют зло, к чему высаживать команды на берег?
— Я надеялся, что ты догадаешься, Питер.
— Раз не могу догадаться, нужно отправиться туда и выяснить.
Мимо как раз проходила баржа с фруктами. Капитан Блад перегнулся через поручень.
— Эй, ты! — крикнул он владельцу.— Вези ямс ко мне на борт.
Он повернулся, жестом подозвал со шкафута нескольких матросов и, пока торговец с корзиной
ямса на голове взбирался по трапу, отдал несколько кратких приказаний. Торговца пригласили в капитанскую каюту на корме, куда он, ничего не подозревая, и пошел. В тот день его никто больше не видел. Помощник-метис, оставленный на барже, был точно так же приглашен на борт и вскоре присоединился к своему начальнику, находящемуся в заточении. Потом грязный, босоногий, загорелый человек в засаленной рубашке, просторных ситцевых штанах, с волосами, перехваченными повязкой, неотличимый от портового торговца, спустился в баржу и, провожаемый тревожными взглядами с фальшборта пиратского фрегата, поплыл к испанским кораблям.Торговец подошел к борту адмиральского галиона и стал тщетно предлагать свой товар. Полная тишина среди этих деревянных стен была зловещей. Вскоре торговец приставил к борту трап. Часовой в шлеме поглядел на него, послал к черту вместе с фруктами и неосторожно добавил, что на борту нет никого и что только дурак может этого не понять.
Выкрикивая в ответ ругательства, торговец поплыл к молу, вылез из баржи и пошел освежиться в прибрежную таверну, битком набитую испанцами с кораблей. Взяв кружку вина, он заговорил с группой матросов, жаловался на пиратов и злобно осуждал адмирала за то, что тот терпит их на острове у входа в бухту вместо того, чтоб уничтожить.
Его беглая испанская речь не вызвала подозрений. А явная ненависть к пиратам была вполне понятна.
— Тут дело не в адмирале,— сказал один матрос.— Адмирал не стал бы вступать в переговоры с этими собаками. Виноват этот трус, новый губернатор Эспаньолы.
Это он разрешил пиратам ремонтировать корабль.
— Будь я кастильским адмиралом,— заявил торговец,— то, клянусь Святой Девой, взял бы дело в свои руки.
Ответом был общий смех, и тучный испанец хлопнул торговца по спине.
— Адмирал так и собирается, приятель.
— Несмотря на вялость губернатора,— заметил другой.
— И потому-то мы все на берегу,— кивнул третий.
Из обрывков разговора, которые торговец впоследствии сложил воедино, стало ясно, что замышляется против пиратов.
Испанцы так понравились торговцу, а он им, что лишь под вечер тот вышел из таверны. Затем торговец снова поплыл через гавань, и когда поравнялся наконец с «Сан-Фелипе», у него на буксире была вторая очень крупная баржа. По трапу он быстро поднялся на шкафут, где Волверстон встретил его с облегчением и не без гнева.
— Ты не сказал, что собираешься сходить на берег, Питер. На кой черт это было нужно? Зачем лишний раз совать голову в петлю?
Капитан Блад рассмеялся.
— Голову в петлю я вовсе не совал. А если б и сунул, результат стоил бы риска. Я убедился, что не зря верил дону Иларио. Возможно, лишь потому, что он человек слова, нам всем еще ночью не перерезали глотки. Поскольку он не позволил поднять солдат гарнизона, как хотел дон Клементе, тот заключил союз с другим проклятым негодяем, маркизом де Риконете. Вдвоем они составили за спиной дона Иларио хитрый план. Вот почему маркиз высадил команды на берег, чтобы они были готовы к делу. Они хотят в полночь пройти на шлюпках через мелкий западный пролив, высадиться на неохраняемой юго-западной стороне, а потом, войдя, так сказать, с черного хода, внезапно атаковать «Сан-Фелипе» и перерезать нас сонных. Их будет не меньше четырехсот человек. Почти вся эскадра. Маркиз де Риконете позаботился о том, чтобы мы оказались в меньшинстве.