Журнал «Вокруг Света» №08 за 1974 год

Выходит, что остаться должен я. Сидеть и ждать — теперь это моя основная работа. На другой день после прихода в поселок ребята должны послать за мной вельбот.

Мы прощаемся, и у всех грустное настроение: я волнуюсь за ребят, а они думают обо мне.

Идет дождь. Говорят, в таких случаях это хорошая примета.

— Рыжебокой привет! — кричит мне Виталий.

Поселок заброшен уже давно. Два колхоза объединились, и чукчи переселились в другой, где богаче охота, больше нерпы и моржа, да и расположен он лучше. Этот, покинутый, далеко от вездеходных и тракторных дорог, а потому песец тут есть, и зимой тут охотятся, вот и дома стараются поддерживать — дом в тундре всегда пригодится бродячему человеку, будь то геолог, пастух, охотник или журналист. Был бы человек хороший да берег бы жилище.

Я облазил все дома, их было не больше двух десятков. Нашел пачку вермишели — оставил кто-то из охотников еще прошлой зимой. Нашел толстую книгу без обложки из жизни шахтеров. Нашел керосиновую лампу без стекла. Ночи темные, и лампа очень пригодилась.

Вместо стекла в лампе приспособил пустую стеклянную банку из-под консервов. Лампа получилась отменной. Я ее подвесил к потолку. Стало как в каюте, и я почувствовал себя матросом на лишенном парусов бриге.

Жизнь шла своим чередом. По утрам я садился в дюральку, переплывал на веслах бухту, проверял сеть. Шел голец. Солил я его и вялил, готовил впрок. Соорудил даже малую коптильню. В заброшенном складе было много ящиков соли, пригодилась. Мой чердак был увешан вяленой, сушеной, копченой рыбой.

Каждый вечер на поселение надвигались туманы. Туманы шли с моря, и из тундры, и откуда-то сверху — отовсюду шли туманы, я просто задыхался в них.

В один такой туманно-тоскливый вечер я мыл котелок в ручье, очищал его от остатков ухи, чтобы вскипятить чай. Набрал воды и вдруг заметил у крайнего дома серые тени. Пригляделся — это были медведи. Осторожно, стараясь не шуметь, не привлекать их внимания, пошел по тропинке домой. Принес всего полкотелка — спешил.

Медведи были от меня через два дома. Рыжебокая и малыши. Медведица ходила вокруг дома, что-то вынюхивала, потом поднялась на задние лапы, передними уперлась в наличник, казалось, она заглядывает в окно. Один малыш суетился рядом, а второй быстро залез по лестнице на крышу и устроился на коньке, посматривая на братца и как бы приглашая поиграть.

Медведица подошла к лестнице, стала на задние лапы и начала ее царапать, очевидно приказывая малышу спуститься.

А если они вздумают поиграть на моем доме? Наверняка учуют рыбу на чердаке.

Я свалил лестницу, ведущую на чердак. Опрокинул бочку с керосином и покатил ее так, чтобы керосин проливался на тропу — возможно, запах керосина отпугнет гостей. Поставил бочку в дверном проеме — от нее ужасно несло, приготовил топор и два фальшфейера.

Медвежата уже были на земле. Они что-то не поделили и принялись возиться. Мать не обращала на них внимания.

Надо было отпугнуть их, не позволить идти по тропе мимо моего дома, и я начал стучать в бочку топором. Керосина там было немного, и железная бочка звучала звонко.

Медведица встрепенулась, подняла голову, искала, откуда звук, и увидела меня. Не скажу, что я почувствовал себя очень уверенно.

Наверное, она была удивлена. Еще бы! На ее территории — чужой. Она не торопилась уходить. А медвежата на стук не обращали внимания. Стоя на задних лапах, они обхватили друг друга, но никто из них не поддавался — силы, наверное, были равными. Они переминались с ноги на ногу, а я стучал в бочку. Стук был ритмичный. Я представил себя со стороны: растрепанный бородач стучит топором в бочку, бросая опасливые взгляды в сторону медведицы, а два ее детеныша под эту музыку танцуют.

Долго продолжался концерт, я даже вспотел.

Мать разняла малышей и пошла ко мне. Я перестал стучать. Торопливо зажег фальшфейер и бросил его. Она отпрянула, еще раз посмотрела на меня и пошла стороной к ручью. Дети обогнали ее, и вскоре вся троица скрылась в тумане.

Наверное, Рыжебокая больше не придет. Раз чужой в ее владениях, она будет держаться от этого места подальше.

Я опрокинул свой барабан, закрыл дверь на засов, чего раньше никогда не делал, залез в спальный мешок и, впервые не чаевничая, попытался заснуть.

Вскоре туманы пропали, пошли солнечные дни бабьего лета, и однажды я заметил из окна избушки судно, бросившее якорь напротив поселения.

Я оглядел свою физиономию в зеркале компаса, расчесал бороду, застегнул куртку. Лыжную шапочку вывернул наизнанку, чтобы выглядела почище. Побежал к берегу. Здесь все обитаемо, дорогие гости! Это моя территория, черт возьми! Это наша с Рыжебокой территория!

С судна уже спустили бот. Я просигналил морякам, показав, как входить в бухту. На всей команде были спасательные жилеты. Первым на берег выпрыгнул человек в синем жилете с шевронами. Это был капитан. Оказалось, мои гости — научно-поисковое судно одного из НИИ соседней области.

— Два месяца на земле не были, — вздохнул капитан.

— А сюда чего?

— Да рыбки половить. В море, как ни странно, рыбы нет, — засмеялся капитан. — Разрешите сеть бросить? — спросил он.

— Валяйте!

Матросы вытащили голубую капроновую японскую сеть с очень большой ячеей.

— Вашей сетью нерпу ловить, а не рыбу. Возьмите мою, — предложил я капитану. — А меня отвезите на судно, а?

— Отвезите его на судно, — сказал капитан механику. — Отоварьте всем, что есть.

Артельщик был очень удивлен появлению нового человека. Он швырял в мешок колбасу, буханки, сгущенное молоко, чай. Наверное, вид у меня был далеко не свежий.

— Стоп! — я выложил из карманов все мои финансы. — Тут всего двенадцать пятьдесят.

— А! — весело махнул он рукой. — Спишем! После обеда подошел бот и отвез меня на берег. Матросы добыли несколько птиц. Сеть проверили за это время дважды. Улов небольшой — все основное я взял утром. Полный ящик рыбы стоял тут же на берегу.

— Возьмите этот ящик, — предложил я капитану. — И вот тот, где соленая рыба, вчерашняя, тоже возьмите. Вашего улова на всех не хватит.

— Спасибо.

Люди на берегу были не столько рады улову, сколько возможности посидеть на земле, покурить, у костра, это было сразу видно. Вдруг прибежал запыхавшийся матрос:

— Там... — махнул он в сторону сопки... — медведи!

Механик выскочил из бота, и они вдвоем с матросом помчались к сопке.

Я хотел было объяснить капитану, что это Рыжебокая, рассказать о ней, но тут заметил в руках у механика карабин, а матрос у кого-то успел взять двустволку. Они тяжело бежали по гальке, и механик опередил матроса.

Я бросился вдогонку. За спиной слышались шаги, это с трудом поспевал капитан.

— Стойте! — кричал я. — Не стреляйте!

До медведей было метров сто пятьдесят. Механик присел, прицелился, выстрелил с колена. После такой гонки в цель он не попадет, это я знал.

— Дай мне!

Он протянул карабин.

Я вытащил патроны и выбросил их в море. Рыжебокая с малышами стремительно неслась в гору.

— Это мои медведи... Мы тут живем... Подошел капитан, Он тяжело дышал.