Журнал «Вокруг Света» №08 за 1983 год

Ни власти, ни компанию «Карлос Касадо» это не смущает: они сделали для блага племени все, что было в их силах. А если тоба-маской оказались неспособными выстоять в трудных условиях — это их дело. Значит, не готовы еще к жизни в цивилизованном обществе. И, кроме них, в этом не виноват никто.

Ну, кто теперь сможет обвинить режим в том, что он решает индейскую проблему только пулей?

Л. Минц

И снова... очень большой медведь

Н а Чукотке пересеклись мои пути с дорогами Олега Куваева, геофизика и писателя. Только мы разошлись с ним во времени. Но знакомясь с его произведениями, я обнаружил, что словно ступал за ним след в след...

...Через несколько лет после странствий Олега Куваева в районе озера Эльгыгытгын наша геофизическая партия проводила съемку в том же глухом районе Чукотки. Куваев приехал в эти места в надежде, что, «может быть, посчастливится разобраться или хотя бы начать разбираться во всей этой чертовщине с медведями непомерной величины, о которых говорят то на Чукотке, то на Камчатке, то на Аляске...» (См. очерк Олега Куваева «Очень большой медведь». — «Вокруг света», 1968, № 1, 2.).

У нас, конечно, цели были иные. За одно короткое полярное лето мы должны были заснять территорию, равную по площади иному европейскому государству.

Чтобы сократить подлеты от основной базы до самых дальних уголков, мы еще ранней весной на самолетах Ан-2 забросили в эти самые уголки горючку для вертолетов. Места дозаправки выбирались с таким расчетом, чтобы где-то поблизости можно было устроить ночлег, скрыться от непогоды.

Летом, в разгар работы, появились и промежуточные, дополнительные подбазы. Вообще работа с точек эффективней. Да и для съемки удобнее: подлеты маленькие.

Одной из таких подбаз стала фактория в устье реки Мечкерева, где Анадырь резко меняет направление своего течения — с западного на южное. Здесь оказалось все необходимое для нормальной работы. Рядом — коса, удобная для вертолета. Ничем не замутненные воды речек, богатые рыбой. Фактория состояла из пяти домиков: склад, пекарня, два жилых помещения, баня. На чердаках жилых домиков стояли нарты, лежали оленьи шкуры, кухлянки, кукули и даже два новеньких ружья. Дверь в хозяйскую половину одного из доме была подперта лопатой. На столе — записка: «Кто был — напиши, что взял — запиши, скоро приду». И неразборчивая подпись. Хозяин, видимо, подался на охоту или в стойбище.

Прошло дней десять, прежде чем мы снова оказались в устье Мечкерева. Прилетели с утра, до рабочего рейса, чтобы оставить техника наземного обслуживания, которого всегда необходимо иметь на точках.

Еще в воздухе, когда заходили на посадку, мы заметили странные изменения во внешнем облике фактории, а когда приземлились, увидели, что здесь учинен настоящий погром. В домах выбиты стекла, а кое-где даже вырваны рамы. Развален лабаз, в котором хранилось зимнее снаряжение охотников-чукчей. Истерзанные оленьи шкуры валялись тут же, рядом, словно кто-то в слепой ярости рвал и топтал их. На дверях склада нам удалось обнаружить «автограф» преступника. Железная скоба на двери была изогнута, верхний угол двери истерзан, а на нижнем виднелись глубокие следы когтей. Стало ясно: здесь побывал крупный медведь. Можно было представить, как он был раздосадован невозможностью добраться до продуктов, если в отместку произвел такие разрушения.

Оставив Артура — так звали наземного техника, — мы покрутились над факторией и отправились проводить съемку.

Намотались в тот день сильно. Старались не упустить хорошую погоду, ее на Чукотке надо заглатывать жадно, впрок. Из вертолета вылезли, мягко говоря, ошалелые. Быстро поужинали и полезли по спальным мешкам.

И все-таки, прежде чем залезть в мешок, Анатолий, бортмеханик, подошел к окну — еще раз взглянуть на вертолет. Это свойственно всем бортмеханикам, в особенности на точке.

— Артур, — вполголоса позвал вдруг Анатолий. — По-моему, там что-то шевелится...

— Ветер, наверное... — нехотя отозвался Артур.

— Смотри, опять зашевелилось, — снова сказал Анатолий. — Во... Растет, растет!..

Любопытство пересилило усталость, и мы полезли из мешков к окну.

Из-за ограды небольшого кораля, загона для оленей, действительно что-то вырастало. Шли секунды, а «это» продолжало медленно, но неуклонно увеличиваться в размерах. Скоро все стало понятно.

Это был медведь, наверняка тот самый, что безобразничал здесь в наше отсутствие. И был совсем близко. При желании в него можно было запустить камнем. Впрочем, такого желания ни у кого не возникло...

Зверь был редкий по величине. Голову он почти прижал к земле, принюхиваясь. Шерсть гладкая, буро-рыжего цвета с яркими подпалинами на холке. Они-то и бросились в глаза бортмеханику. Из-за огромной холки медведь казался горбатым. Спина от хвоста поднималась плавно вверх, а потом круто, без перегибов шла вниз, к опущенной морде.

Вот так встреча! Это же была та самая невероятная удача, о которой мечтал Куваев! Я непроизвольно шагнул к выходу. И остановился.

— Если он полезет на вертолет, буду стрелять, — шепотом сказал Анатолий, у которого в руках уже оказался карабин.

Медведь словно услышал его слова. Он вдруг развернулся и направился прочь от фактории. Впрочем, у медведей, как известно, гораздо сильнее развито обоняние, чем слух и зрение, и ему, наверное, просто не по душе пришелся бензинный запах от только что заправленного вертолета. Словом, он уходил, уходил также неспешно, не поднимая морду от земли. Уходил с достоинством.

Потом медведь исчез, словно растворился в кустах, слился с землей. Наверное, он затаился, чтобы уйти в хаос сопок и распадков, туда, где вековую тишину и покой нарушают лишь весенние громы и летний говор быстрых речек.

Юрий Сарамонов, инженер-геофизик

На собаках по Заполярью

Многие читатели интересуются полярной экспедицией газеты «Советская Россия». Экспедиция шла на собачьих упряжках по Арктике от берегов Тихого океана до Мурманска — десять тысяч с лишним километров...

О встречах с участниками экспедиции на их долгом и трудном маршруте рассказывает наш корреспондент.

У пряжки шли уже по северу Таймыра. Полярную экспедицию ждали в Норильске, но были основания предполагать, что она может пройти гораздо севернее, ближе к Диксону. И потому, не раздумывая, я вылетел в Хатангу, где у экспедиции был базовый лагерь.

...Я быстро шел по высоким деревянным мостовым Хатанги, встречая чуть ли не на каждом шагу ездовых лаек. Этих северных псов не спутаешь с собаками средней полосы. Я научился отличать их с первого взгляда. И дело вовсе не в густой лохматой шерсти, покрывающей псов с головы до лап. Посмотрите любому из них в глаза — и вы поймете, что они много работают, что у них нелегкая жизнь и что солнечный луч для них то же, что для собаки, живущей в доме, выход на прогулку. И вдруг я остановился. Возле небольшого одноэтажного дома лежали на снегу, свернувшись клубком, собак десять-двенадцать. Похоже было, что они спят. Но вот самый крупный пес приоткрыл глаза, и я понял, что он кого-то ждет...