Журнал «Вокруг Света» №08 за 1986 год

— Жидковат ЗРС,— заметил тогда Помозов.— На большое скопление кальмаров не рассчитывайте...

В воде жизнь шла своим чередом. На глубине 150 метров внимание Орлова привлекли маленькие, с мизинец, серебристые рыбки. По нижнему краю их тела шли яркие точки.

— Наблюдаю светящихся анчоусов,— продиктовал Саша в микрофон.

Рыбки вели себя смирно, неподвижно висели в воде, и лишь когда луч прожектора бил им в глаза, они делали бросок метра на два, чтобы затем снова замереть в полутьме.

— Раз есть светящиеся анчоусы,— уверенно произнес Орлов,— то должны быть и кальмары. Анчоусы — их основной корм. Если только в этом районе не начался нерест...

Кальмары появились, как всегда, неожиданно. Стая из пяти животных пересекла курс «Севера-2», а немного погодя из темноты выскочила еще одна «эскадрилья».

— Смотрите, они охотятся,— привлек наше внимание Орлов.

Я присмотрелся. Вдалеке на скорости плыл кальмар, наметив себе жертву — светящегося анчоуса. И вскоре без труда одолел его. Он уже собрался было расправиться с добычей, как в этом момент на него упал луч прожектора. Кальмар, успевший перекусить рыбку своим черным клювом, задергался и отбросил ее от себя. Обе половинки анчоуса стали медленно опускаться вниз.

— Ну, конечно, кальмар не может глотать большие куски,— удовлетворенно отметил Бизиков,— пищевод его очень узок. Потому он и вынужден измельчать пищу, прежде чем заглотнуть ее.

«Север-2» завис над грунтом. Кальмаров здесь еще больше, чем в толще воды. Они выплывали то стаями, то поодиночке и проносились в метре над дном. Некоторые, повернув сопло, резко разворачивались в зоне света и устремлялись обратно в темноту. Похоже было, что свет одновременно и привлекал их, и раздражал. Но у дна кальмары были не столь агрессивны. Одни, попав в освещенную зону, старались лечь на дно, другие спрятаться за камень или под кустик мшанки. Я тоже видел, как один из таких пугливых кальмаров, когда мы приблизились метра на четыре, опустился на песок и притих. Его кожа, усеянная фотофорами, приобрела сразу защитный желто-песчаный цвет. Мы подплывали к нему все ближе, и кальмар менялся, становился коричневым, фиолетовым, малиновым и наконец заиграл всеми цветами радуги. Но когда подводный аппарат почти наехал на него, он отскочил в сторону и замер под низеньким кустиком гидроидного полипа.

— Я знал, что кальмары могут маскироваться, но чтобы они прятались, как зайцы!.. — воскликнул удивленный Бизиков.

Голос дежурного по связи напомнил нам о главной цели погружения:

— Звукорассеивающий слой лежит на грунте, вы находитесь на нем. Есть ли кальмары?

— Есть, два вида — японский и командорский,— передал Орлов.— Они питаются.

Кальмары действительно в огромном количестве населяли придонный слой моря, хотя судовые эхолоты записывали едва заметную «дымку». Но теперь мы знали, что слабые эхозаписи — это еще не показатель малого количества кальмаров. Их может быть очень много там, где акустики говорят «пусто»! Но для этого надо заглянуть в толщу вод. Вот почему промысловые суда нуждаются в оснащении и подводными аппаратами. Результаты нашей экспедиции — тому подтверждение.

Японское море

В. Федоров

По дорогам новой Англии в поисках «Мостов к миру»

Правый берег пологий, левый круто поднимается вверх, удерживая на своих бугристых плечах зеленую тяжесть леса. Название реки — Коннектикут. На правом берегу — штат Вермонт, на левом — Нью-Гэмпшир. На правом сотнями лошадиных сил ревет автострада, желто-красные сигналы машин высвечиваются в голубой поземке выхлопных газов. На левом берегу над изумрудной полосой леса застыли рыжие волны крыш — университетский городок Хановер.

Ровно в двенадцать мы должны быть у Дэвида Брэдли. Осталось двадцать минут, а Брюс Олтман, ведущий машину, не знает точно, где находится нужный нам дом. На приборном щитке лежит клочок бумаги с нарисованной от руки схемой — там причудливыми извивами указан путь от автострады к дому Брэдли.

Брюс нажимает на газ, и машина взлетает по крутой улице, начинающейся почти от самой реки. Над крышами высится башня университетской церкви с часами на четыре стороны. Серая каменная кладка массивных зданий почернела от времени. По стенам ниспадают зеленые бороды плюща. Он напоминает мне о «Плющевой лиге». Это одна из крупнейших студенчески) ассоциаций, которая объединяв! спортивные команды самых старых университетов страны — Принстонского, Колумбийского, Гарвардского и других, расположенных на северо-востоке США. Новую Англию вообще можно назвать «Плющевым краем» — здесь сосредоточены престижные высшие учебные заведения Америки.

Например, в Хановере немало зданий принадлежит Дармутскому колледжу, где мне предстоят встречи со студентами, дискуссии, а в завершение нужно прочесть лекцию, тему которой еще только предстоит узнать.

Академическую тишину нарушают лишь щебет птиц в кронах деревьев да глухие хлопки флагов—многометровых полотнищ разных цветов с древнегреческими девизами.

— Это символы разных студенческих групп,— объяснил Брюс.— Их вывешивают над входами в общежития.

Старинные дома чередуются с современными сооружениями. На одном из них надпись: «Вычислительный центр». Вслух вспоминаю, что именно здесь, в Дартмутском колледже, был разработан язык программирования БЕЙСИК.

— Дартмут знаменит не только программистами,— рассказывает Брюс.— Его выпускники попадают в руководство самых известных фирм и даже туда,— он многозначительно ткнул пальцем вверх.

— А ты не здесь учился?

— Разве я похож на выпускника Дартмутского колледжа? Это частное заведение, учеба здесь стоит дорого...

Брюс учился в государственном университете. Был призван в армию, попал во Вьетнам. Правда, в руках он держал не автоматическую винтовку, а скальпель. Из полевого лазарета Брюс вынес чувство ужаса перед войной, угольная чернота его волос сменилась ранней сединой. Вернувшись домой, Олтман пришел организацию сторонников мира.

Сейчас он работает в госпитале для ветеранов. Главная проблема — алкоголизм:

— Они попадают к нам уже совершенно опустившиеся, сменив не одну работу, а иногда и не одну семью. В конце концов, оставшись без того и другого, они отдают себя в наши руки...

Асфальтовое полотно оборвалось у основания длинного холма, поросшего лесом. Колеса зашуршали по гравию, впереди, между деревьями, показалось желтое пятно дома. Не доехав полсотни метров до здания, Брюс остановил машину, заглушил мотор. Не понимая, почему нельзя подъехать ближе, я взялся за ручку двери, чтобы выйти. Брюс остановил меня: мол, еще рано! На часах без пятнадцати двенадцать. Вот оно что: быть точным — это не только не опаздывать, но и не появляться раньше времени. Итак, через четверть часа встреча с Дэвидом Брэдли.

Сегодняшний Брэдли — писатель, преподает литературу в Дартмутском колледже. Брэдли сорокалетней давности — врач. За несколько недель до Хиросимы, в июле сорок пятого, он был призван в армию, а в январе следующего года Дэвида в числе тридцати офицеров медицинской службы стали готовить к выполнению специального задания по «радиологическому мониторингу», который предстояло провести во время испытаний атомной бомбы на атолле Бикини.

Этот человек собственными глазами видел некоторые установки манхэттенского проекта. Его учили пользоваться счетчиком Гейгера и другими приборами, необходимыми в радиологических исследованиях. Как врач он должен был особое внимание уделять воздействию невидимого глазу радиоактивного излучения на живые ткани и в особенности на человека в целом.

Первый взрыв на атолле Бикини был проведен 1 июля 1946 года. Дату назначил сам президент Трумэн. Планирование и подготовка испытаний заняли по меньшей мере восемь месяцев. Военно-морским силам не терпелось испытать корабли в условиях атомного взрыва. Из кораблей-мишеней составили целый флот. Каких только судов там не было: американские, немецкие, японские; авианосцы и подводные лодки, линкоры и крейсеры, эсминцы и десантные суда; с корпусами клепаными и сварными; плавучие доки из железобетона и гидросамолеты.