Журнал «Вокруг Света» №09 за 1990 год

Военное дело у ацтеков было поставлено очень хорошо. Как в Римской империи, все вассальные государства обязаны были предоставить в распоряжение центральной власти определенное число воинов. Существовали и военизированные ордена по типу испанских, они готовили военную элиту, имели свою униформу и эмблему, которую иногда вырезали на деревянных шлемах; им были пожалованы особые льготы. Старшие по званиям воины выделялись одеяниями, богатство которых соответствовало доблести владельцев, а военачальники носили на спине специальные рамки, украшенные яркими перьями. Воинское соединение, тождественное легиону, насчитывало около 8 тысяч солдат и было разделено на двадцать рот, во главе каждой стоял командир из низших чинов. У всех подразделений и племен были собственные яркие штандарты из перьев, поэтому крупные соединения мексиканских войск выглядели как сказочная палитра.

Неподчинение командиру каралось смертью. Однако эта мера наказания, потрясавшая даже закаленных в битвах испанских вояк, была нужна вовсе не для того, чтобы подстегивать воинов. Древние мексиканцы рассматривали войну как одну из форм богослужения, атрибут жизни. С раннего детства ацтеки настраивали струны своих мускулов, тренируя их игрой в мяч. Бедра и локти, двигаясь с молниеносной быстротой, проталкивали увесистый каучуковый мяч сквозь кольца, установленные вдоль стены. Эта требующая больших затрат сил игра возникла в первом тысячелетии до нашей эры и вполне могла служить для «разрядки», смиряя агрессивные инстинкты и уменьшая опасность возникновения войн. Но ацтеки играли в нее просто для разминки. В перерывах между кампаниями их воины участвовали в схватках, похожих на гладиаторские, которые проводились по определенной формуле и назывались «цветочными войнами». Они напоминали рыцарские турниры европейской знати. Павших воинов со всеми почестями предавали огню, поскольку их души должны были унестись в страну, соответствующую в представлении ацтеков Вальгалле. Однако у войны были и свои гуманные законы. Существовали госпитали для раненных в битве воинов, более того — даже для больных и навсегда выбывших из строя инвалидов; строго соблюдалась дипломатическая неприкосновенность послов, если при передвижении те держались главных дорог.

Связь между Мехико и отдаленными провинциями осуществлялась при помощи гонцов, которых тренировали с детства. Через каждые две лиги на дорогах стояли почтовые станции, что позволяло очень быстро передавать вести. Средняя скорость бегущих через хребты курьеров составляла почти десять миль в час. К столу правителя в Мехико постоянно подавалась рыба суточной свежести, которую вылавливали в Мексиканском заливе в двухстах милях от столицы.

Доходы государства складывались частью из податей, частью из налогов. Сумма налога зависела в первую очередь от урожая, но существовал налог и на изделия ремесленников. Правитель и сам владел обширными угодьями, доходы с которых шли непосредственно в казну. Дань, которую платили покоренные города и племена, взималась сборщиками податей, имевшими право призывать для подкрепления своих требований местные гарнизоны. А поскольку любой провинившийся мог быть схвачен и продан в рабство, система открывала широкий простор для злоупотреблений. При отсутствии денег дань взималась в натуральной форме — продуктами и товарами. В этом случае ее привозили в амбары и на склады, построенные во всех городах, а затем переправляли в Мехико. Нижеприведенный подробный перечень дает некоторое представление о размерах взимаемой дани и о том, какие продукты поставляли в столицу покоренные территории:

20 сундуков толченого шоколада, 40 штук доспехов особой выделки, 2400 поклаж больших накидок или ткани, 800 поклаж маленьких накидок с богатой отделкой; 5 штук доспехов из дорогих перьев, 60 штук доспехов из простого пера; сундук бобов, сундук семян масличных культур, сундук кукурузы, 8 тысяч стоп бумаги, а также 2 тысячи голов очень белой соли, сваренной в изящных формах только для знатных господ в Мехико, 8 тысяч комов неочищенного копала (Копал — смола, выделяемая тропическими растениями семейства бобовых. Применялась для производства лаков.), 400 маленьких корзин очищенного белого копала, 100 медных топоров, 80 поклаж красного шоколада, 800 хикар, из которых пьют шоколад (маленький сосуд из бирюзы) деревянных ларя, полных кукурузы, 4 тысячи поклаж извести, золотые облицовочные пластины размером с устрицу и в палец толщиной, 40 мешков кошенили, 20 мешков золотого песка наилучшего качества, золотая диадема точно установленной формы и многое другое.

В каждом городе был верховный судья, назначаемый монархом, ему подчинялся городской суд, состоявший из трех членов. В сельских округах были местные судьи, избираемые самими жителями, а на уровне родовой общины ответственность за поддержание законности и порядка возлагалась на своего рода деревенского констебля. За взяточничество чиновники карались смертью. Смертью каралось, разумеется, убийство — даже убийство раба; изменение границ земельных наделов, обмеры и недовесы, мотовство и даже пьянство. За менее серьезные преступления отдавали в рабство. Ни один мужчина и ни одна женщина не могли быть рабами от рождения, но родители имели право продавать своих детей. Однако рабство само по себе регулировалось четкими законами, поэтому жестокость системы стала бросаться в глаза в Мексике только после конкисты.

Так же, как в темной средневековой Европе, именно религия подняла ремесла до уровня изящных искусств, в особенности ремесло каменотесов. Один из лучших тому примеров — витиеватая резная скульптура огромной календарной стелы. В средней ее части запечатлены четыре эпохи, разрушения и возрождения мира — мифология ранних индейских культов, вошедшая в богословское учение ацтекских жрецов. Остальная часть стелы имеет сугубо практическое значение, показывая, как жрецы-звездочеты пользовались своим солнечным календарем.

После разделения года на 18 месяцев, по 20 дней в каждом, оставался «короткий» месяц из 5 дней, который считался «несчастным», и поэтому в эти дни надо было совершать обряды ублажения богов. Каждый двадцатидневный месяц проходил под эгидой определенного бога или богини, что в какой-то степени соответствует привычным для нас знакам зодиака. Существовал также «священный» календарь, по которому год состоял из 260 дней. Основу его составляли 13 чисел и 20 повторяющихся «знаков». Таким образом, каждый день мог обозначаться ссылкой на любую из этих систем. Они были очень сложны: «священный» цикл записывался картинным письмом на теноламатле — длинной полосе коры смоковницы, где каждой неделе года обычно уделялось две «страницы». Эта «книга» служила жрецам ритуальным «справочником», который использовался при составлении гороскопов и определял судьбы всего живого.

Монтесума взошел на ацтекский престол в 1503 году. Его избрали из множества кандидатов двенадцать выборщиков, среди которых был Несауалпилли, правитель сильного союзного города-государства Тескоко, расположенного против Теночтитлана на другом берегу озера. В то время Монтесуме было около двадцати трех лет. Выбрали его за неукоснительное соблюдение ритуальных церемоний, свойственных ацтекской вере, а не за ратные заслуги. Так выборщики проложили Кортесу дорогу в Мехико и стали пособниками собственного уничтожения.

Отец Монтесумы Ахауакотль умер в 1481 году. Следующим царем стал его брат Тисок — военный вождь, начавший перестройку огромного храма богов войны и дождя, Уицилопочтли и Тлалока. Кроме того, он приказал вытесать самый большой из известных жертвенных камней. Когда он умер (предполагают, что его отравили его же «воеводы»), на престол взошел его брат Ахуитсотль, который завершил постройку великого храма и на церемонии посвящения принес в жертву сразу 20 тысяч человек.

Жизнь ацтеков зависела от силы их богов, а лучшим даром им было человеческое сердце, считавшееся лучшим трофеем на войне. Чем сильнее и ожесточеннее был плененный воин, тем больше выгод сулило принесение его сердца в жертву божеству. Однако при столь громадном спросе на сердца главными поставщиками человеческих жертв неизбежно становились вассальные племена. Кровавый разгул приводил к повсеместным восстаниям, особенно частым в округе Пуэбле, где воинственные тласкаланцы и чолуланцы оказывали Сильное сопротивление. Вероятно, это было даже на руку Ахуитсотлю, человеку жестокому и кровожадному. Благодаря его воинским успехам империя ацтеков значительно расширилась, и в итоге Мехико-Теночтитлан разросся настолько, что Ахуитсотлю пришлось строить новый акведук.

Так обстояли дела, когда на престол взошел его племянник Монтесума. Теперь, когда минуло столько времени, трудно сказать, что за человек он был. Хитрости и жестокости ему было не занимать, коль скоро он надежно держал в повиновении покоренные племена, а во время кампании против восставшей Оахаки смог принести в жертву Уицилопочтли около 12 тысяч пленников. А когда в 1516 году умер Несауалпилли, правитель Тескоко, Монтесуме удалось назначить на его место своего человека — против воли тескоканских выборщиков. С политической точки зрения эта своевольная проделка была неразумной, ибо едва не привела к распаду союза, что еще раз подчеркивает необычайную политическую слабость империи ацтеков.