Журнал «Вокруг Света» №10 за 1977 год
Шрифт:
— Образцы образцами, но послушайте, что этот парень рассказывает, — прозвучал за спинами Подбелова и Романова голос Карельского. Рядом с ним стоял стройный юноша-нигериец, застенчиво улыбаясь. — Говорит, в Нигерии есть место, где какой-то ориша спрятал большое сокровище. Молнии там часто бьют. Повтори-ка еще разок, — попросил Вадим нигерийца и стал переводить.
Слушали, не перебивая.
— Интересно, — сделал заключение Романов. — А где это происходит? Или это просто сказка?
— Спрашивал. Слышал он об этом от стариков, но они тоже не знают места...
— Да, жаль. Если в этой истории есть хоть капля правды, стоило бы ею заняться всерьез...
Все трое — Романов, Карельский
...В разных странах приходилось летать геофизику Борису Подбелову, пилоту Владимиру Морозову, штурману Рудольфу Краснову, но в такую сложную обстановку попали впервые. Начало аэромагнитных съемок совпало с сезоном дождей. С утра до вечера над землей висели плотные облака, начиненные грозовыми разрядами. Кончились дожди, из Сахары налетел харматан. Над саванной, унося в небо высохшую траву, затанцевали столбы крутящихся смерчей.
Но краснокрылый Ил-14 вылетал в любую погоду — и в «окна» между грозами, и в харматан, — день за днем прочесывая район в западной части Нигерии.
Бирнин-Гвари — крошечное местечко километрах в ста к северо-западу от Кадуны. До самого горизонта простирается плоская саванна с островками кустарника, покрытая пожухлой пепельно-серой травой. Геологи разбили свой лагерь неподалеку от Бирнин-Гвари, на левом берегу почти выпитой харматаном речки Марига. Геологи — народ, сдержанный на эмоции, — все же не могли скрыть своего волнения: по прогнозам геофизиков и магнитометристов, у Мариги на небольшой глубине залегает железная руда.
Несмотря на зной, на то, что раскаленные камни обжигали руки, а после первых же взмахов кирками на рабочих взмокали от пота рубашки, каждый день работали до самой темноты. С рассветом, едва багровый диск солнца выползал из-за мутного горизонта, снова шли в саванну. На скорый результат не рассчитывали, и поисковая партия упрямо вгрызалась в неподатливый каменистый грунт...
Неделя проходила за неделей. Под напором южных ветров, принесших дожди, незаметно отступила жара. Марига набухла, запенилась.
Чем ближе поисковая партия подходила к конечным точкам, тем сумрачней становились рабочие, буровики, геологи. Хотя Романов, руководивший поисковыми работами, еще не вынес окончательного «приговора», все догадывались, что месторождение Бирнин-Гвари, как ни досадно, не оправдало надежд. В конце концов пришлось объявить всей поисковой партии, что дальнейшая разведка в этом районе бесполезна. Мощность пластов в рудном теле небольшая — до метра. По содержанию железная руда тощая, труднообогатимая, запасы пустячные — едва-едва наберется двадцать миллионов тонн.
Сворачивались молча. Романов подбадривал товарищей: не нашли в этом месте, выйдем на руду в другом.
...Геологов иногда сравнивают с шахматистами: тем и другим приходится «просчитывать» не один вариант, но шахматист находится в более благоприятном положении. Прежде чем передвинуть на доске фигуру, он выбирает из многих ходов один, по его мнению, лучший, и к концу партии убеждается в правильности или ошибочности своих решений. У наших геологов такого выбора в Нигерии не было. Им нужно было просчитать все варианты — до конца обследовать каждую аномальную зону. А для этого требовались не часы и не дни, а месяцы. И все это время нужно держать себя в форме, не опускать руки при неудачах, не поддаваться усталости.
Первый шаг в геологической разведке — аэромагнитная съемка, которая позволяет обнаружить залежи железных
руд. Но по показаниям приборов нельзя еще сказать, какие они — богатые или бедные. Ответ дает лишь детальная проработка каждой аномалии. Для этого и проводилась наземная съемка, накапливался материал о залежи, а во время камеральной обработки на полевой базе (попросту в «камералке») анализировали полученные результаты, изучали образцы, заполняли дневники, наносили на карту новые данные, писали отчеты для центральной геологической службы. Впечатляющими цифрами указывал в них Романов, сколько проделано геологопоисковых маршрутов, пройдено канав, заложено шурфов, пробурено погонных метров скважин. Потом стали обследовать аномальные зоны в окрестностях Кадуны, Фарин Рува, Аябы. Время от времени Романов вспоминал о сокровище богатыря-ориши. Конечно, легенда есть легенда, но вот то, что молнии бьют постоянно в одно место, — над этим стоило призадуматься. Партия переходила от залежи к залежи, и Романов при случае расспрашивал жителей о легенде. Ответы не радовали, как не радовали и результаты новых поисков...После нескольких недель, проведенных в поле, Романов занимался камералкой. Он сидел у стола, заваленного темными восьмигранниками магнетита, пакетиками с геологическими пробами, рассматривал образцы минералов, делал записи в дневнике. Настежь распахнутая дверь вагончика раскачивалась на петлях, жалобно скрипела. Опять стояла такая жара, что воздух казался густым, тягучим, и ветер, влетавший в вагончик, не освежал, а обжигал.
На лесенке послышалась чьи-то легкие шаги.
— Изучателя земли Романова, то бишь геолога, могу видеть? — хрипловато спросил вошедший.
Романов обернулся.
На пороге стоял Карельский. Загорелый, с впалыми щеками, облупившимся носом, но, как всегда, веселый, неунывающий.
— Вадим, дружище! Каким ветром тебя занесло?! — похлопывая товарища по плечу, приветствовал его Романов. Он засуетился, из сифона налил шипучей газировки.
— На-ка, освежись с дороги!
Карельский взял протянутый стакан, сделал несколько глубоких глотков, потом стал пить воду медленно, смакуя. Сел, осмотрелся.
Всюду — под кроватью, стульями, на полках — лежали сероватые образцы пород. На столе под камнями и пакетиками проглядывала вырезанная из журнала цветная картинка — березовая опушка в зимнем убранстве. От нее повеяло воспоминаниями о родных местах, показалось, что в вагончике на какой-то миг стало прохладней. Скрип двери прервал нахлынувшие воспоминания. Карельский кивнул на образцы пород:
— Есть что-нибудь стоящее?
— Какое! Куда ни придем — пяток, десяток миллионов тонн. И все вразброс. У вас-то как? — вздохнул Романов.
— Кое-что наклевывается.
— Дай бог. А к нам зачем пожаловал?
— Мы неподалеку от вас расположились. Парнишка местный к нашей партии пристал. Смышленый, старательный. Вначале вроде бы ничего работал, потом загрустил. Спрашиваю, в чем дело, а он мне; «Скучно с углем возиться. Хочу руду искать». Поговорил с ребятами, надумали в вашу партию сосватать. Да ты его видел, помнишь музей в Кадуне? Реми! — повернулся Карельский к двери вагончика. — Заходи, покажись!
В вагончик робко вошел стройный юноша.
— А, старый знакомый! Вот уж не думал, что здесь встретимся. — Романов подвинул свободный стул, предложил воды.
— Хочешь, значит, с нами работать?
Юноша кивнул.
— Пока в рабочих походишь, потом подучишься, в буровики определим. Вместе руду на новом месте поищем.
— Где это? — спросил Карельский.
Романов разложил карту, осторожно карандашом нарисовал овал.
— Перед отъездом домой Подбелов советовал получше здесь покопаться. Геофизик Голубков там уже давно сидит. Приборы показали мощную аномалию...