Журнал «Вокруг Света» №10 за 1977 год

Старинная одежда, многовековые традиции и обычаи — все это сохранилось в Курге и в наши дни.

Английский лейтенант П. Коннор писал в 1817 году: «Хотя нет исторических свидетельств для установления их происхождения, нет сомнения, что кодава — одна из древнейших рас. Их страна представляет лесной район, который не имеет внешних контактов и никогда ничем не привлекал глаз завоевателей. И даже если бы кто-либо прельстился этой горной страной, то неблагоприятные климатические условия и сильные дожди сделали бы завоевание этой страны совершенно невозможным».

Долгая изоляция и труднодоступность Курга для завоевателей уберегли малый народ от исчезновения и ассимиляции.

Еще до провозглашения независимости Индии в Курге появились первые местные плантаторы. Их хозяйства поначалу были" мелкими, и им трудно было тягаться с англичанами. Когда страна стала независимой, более крупные участки стали переходить в руки предприимчивых кургов. Начался интенсивный процесс формирования буржуазии. Протекая в очень специфических условиях горной страны, этот процесс усложнил ее политическую жизнь и способствовал возникновению новых представлений. Поэтому кургу-мужчине теперь прилично быть адвокатом, офицером, врачом, но недопустимо — шофером, рабочим, батраком. Старый Кург медленно уходил в прошлое, смешивался с новым Кургом, создавая сочетания, порой весьма причудливые...

Би Кей Манданна — неудачник

— Разрешите представиться, — сказал он. — Би Кей Манданна.

И лихо щелкнул каблуками, как будто на нем были офицерские сапоги со шпорами, а не стоптанные ботинки. И это английское «Би Кей» тоже не вязалось со старой выцветшей купьей, которая висела на его худой долговязой фигуре, как на вешалке. Сзади непочтительно кто-то хихикнул и издевательски повторил: «Би Кей!» Манданна резко обернулся и сделал выпад в сторону насмешника, как будто .у него в руках был не потрепанный зонтик, а сабля.

— Извольте замолкнуть, — громко и торжественно сказал он.

Так я познакомилась с Би Кей Манданной на свадьбе в Меркаре. Пожалуй, из всех собравшихся он был самой величественной фигурой. Манданна гордо нес свое тощее тело сквозь толпу родственников, с кем-то снисходительно раскланивался, кому-то посылал великодушные полуулыбки. Но было во всем этом какое-то странное несоответствие: приветствовал и улыбался только Манданна. Остальные этого или не делали, или что-то бурчали в ответ. Манданна был похож на актера, разыгравшего сцену с воображаемыми собеседниками.

— Кто такой Би Кей Манданна? — спросила я плантатора мистера Понаппу.

— Би Кей Манданна? — искренне удивился он. — Чем он вас мог заинтересовать? Би Кей Манданна — неудачник. Нестоящий человек, — и пренебрежительно махнул рукой.

...Свадьба кончилась поздно вечером. Начался дождь, и его шум смешался с урчанием автомобилей, в которых уезжали гости. и родственники. Дождь лил прямыми сильными струями, было темно, и только там, где стоял уличный фонарь, смутно и расплывчато светилось желтое пятно. И в тусклом свете этого пятна я увидела одинокую фигуру человека. Что-то было знакомое в этой фигуре. Я подошла поближе и увидела Би Кей Манданну. Он потерял молодцеватую уверенность, плечи его обвисли, а спина зябко согнута.

— Мистер Манданна! — окликнула я его.

Старик резко повернулся, увидел меня, и с ним произошло чудесное превращение. Плечи распрямились, спина приобрела юношескую стройность, а на лице появилась улыбка. Актер вновь вошел в свою роль.

— Мадам! — воскликнул он. — Я ждал вас. Я вас провожу. Женщине нельзя одной ходить ночью. Это понимает каждый настоящий мужчина! Но не те! — и он ткнул своим зонтиком в сторону дороги, по которой уехали автомобили.

Мы зашлепали по лужам. Би Кей Манданна, прижимая острый, с заплатой, локоть к намокшему боку, держал в другой руке надо мной дырявый зонт.

...Дом предков Манданны был расположен в двадцати милях от Меркары и принадлежал вполне зажиточному роду — окке. В дни его юности все члены рода жили в этом доме, и никто, казалось, не помышлял об отъезде. Окка была большая и сильная, в сверстниках у Манданны недостатка не было. Пожалуй, он ничем особенным не отличался от них. Только был добрее других, а обостренное чувство справедливости нередко ставило его в затруднительное положение.

— Опять Манданна подрался,— говорила бабушка. — Все хочет, чтобы было справедливо. Вот и ходит весь в синяках.

Но бабушка почему-то выделяла Манданну среди остальных и жалела его больше других своих внуков. Ему она рассказывала семейные предания, называла имена павших героев. От нее Манданна услышал удивительные истории о настоящей дружбе и подлых предательствах. По ночам Манданне снились эти герои — высокие, красивые и сильные. Ему хотелось на них походить. Но сам Манданна был некрасив, долговяз и нескладен. Его фигура вызывала насмешки сверстников. И бабушка утешала Манданну:

— Вот вырастешь, станешь красивым и сильным. Никто не посмеет над тобой смеяться.

Манданна вырос, но ни красивым, ни сильным не стал. Ни тем более ловким.

На зеленой лужайке за деревней каждый праздник происходили спортивные соревнования мужчин и юношей. Манданна самым оригинальным образом ознаменовал свое появление на традиционной спортивной площадке. Когда все бежали, он не заметил в траве веревки, к которой была привязана коза. Зацепившись ногой, он несколько шагов протащил за собой отчаянно блеявшую козу. В тот момент, когда Манданна, взмахнув длинными руками, уже терял равновесие, рассвирепевшая коза настигла его и прямым ударом пониже спины свалила в траву. Остальные бежать уже не могли. Они ослабли от смеха. Манданна же поднялся, с достоинством оглядел смеющихся и гордо покинул лужайку. Это рассмешило остальных еще больше. И их смех стоял в его ушах всю дорогу до дома предков.

В этом доме Манданне по-прежнему снились герои, и он мечтал сделать что-нибудь такое, что заставит говорить о нем с почтением и уважением. Случай не замедлил представиться. Во время праздника «кейл подду» отец сказал ему, что он может впервые участвовать со всеми в охоте. И он обязательно убьет оленя. Тогда все забудут об этой злосчастной козе. Но разве мог Манданна предположить, что судьба сделает во время охоты такой предательский виток. О козе действительно забыли. Но зато о корове помнили долго — Манданна подстрелил ее вместо оленя. Корова мирно паслась в лесу. Но Манданне так хотелось убить оленя, что коровьи рога он принял за оленьи. Может быть, ему помешала излишняя мечтательность. Он выстрелил... Охоту пришлось прекратить. Во-первых, мешал все тот же смех, а во-вторых, надо было решать; что делать с коровой и Манданной.

— Неудачник! — сердито бросил ему отец там же в лесу.

С тех пор это слово прочно приклеилось к его имени. А дальше было еще хуже. Манданну не послали в колледж. Всех братьев послали, а его нет.

— Тратить деньги на неудачника — пустое занятие, — сказали на семейном совете. — Пусть остается дома и помогает на поле. Если у него есть голова, пробьется и со школьным образованием.

Так Манданна остался в доме предков. Братья приезжали на каникулы, рассказывали о далеких городах Бенгалуру и Мадрасе. Что-то в этих рассказах не нравилось Манданне, но он не мог понять — что. Братья покровительственно хлопали его по плечу, и что-то сомнительное и недосказанное было в их репликах по его адресу и адресу других людей, которых он знал.