Журнал «Вокруг Света» №10 за 1977 год

Сюжет, построенный рукой квалифицированного литератора, волнует воображение. (Но именно эта детективность вырывает книгу из ряда серьезных работ об Арктике.)

Просмотрели и мы документы и прессу тех лет, провели изыскания в библиотеке Конгресса в Вашингтоне, проконсультировались с известными синоптиками и авиационными специалистами.

И попытались заново осмыслить всю проблему.

Обвинения Бэрду строились на том, что, во-первых, время полета не соответствует возможностям самолета, тем более что была неисправность в моторе. Во-вторых, на несоответствии фактических погодных условий и тех, что приведены Бэрдом в отчете.

Для полета Бэрд использовал трехмоторный «Фоккер VII-3м». Крейсерская скорость самолета — 165 километров в час, максимальная — до 200. Но Лильеквист указывает меньшую среднюю скорость и выводит ее — это его основная ошибка — из выборочного анализа других полетов самолетов данного типа. Полетов разной протяженности, которые имели различные цели, задачи и, естественно, скорость, которая от полета к полету значительно колебалась. Примечательно, что автор не использовал данные летных испытаний самой фирмы и некоторых рекордных перелетов. Наиболее точны все же эти паспортные данные. Ничуть не рекламные, как утверждает Лильеквист, а скромно заниженные. Ведь «Джозефин Форд» подняла такой вес, который не отважилась рекомендовать даже сама фирма. Паспортные данные и надо брать за основу. Им отчет Бэрда не противоречит.

Но ведь была неисправность в моторе? Однако после возвращения «Джозефин Форд» было установлено, что в баке вылетела заклепка и масло вытекло лишь до уровня образовавшегося отверстия. Оставшегося масла вполне хватало до конца полета. Исследуя график полета, мы обратили внимание, что скорость самолета после обнаружения неисправности упала, но ненадолго (Бэрд из осторожности на некоторое время снизил обороты правого двигателя). На это почему-то критики не обращали внимания.

Аргумент номер два. Синоптическая обстановка. Спешка с вылетом из Кингс-Бэя скорее всего и объясняется не желанием любой ценой опередить «Норвегию», а именно опасением упустить хорошую погоду. И сегодня арктическая погода небезразлична для авиации, а в ту пору, да почти без приборов...

Из отчета Бэрда явствует: до полюса был слабый восточный ветер, вблизи полюса штиль, и на обратном пути довольно свежий попутный ветер. Отсюда и разность во времени полета: до полюса 8 часов 26 минут, обратно — 7 часов 13 минут. Лильеквист же утверждает — полет проходил практически в безветренной обстановке, не сказывавшейся на путевой скорости. Свое заключение он делает, ссылаясь на полет дирижабля «Норвегия» 11 мая, утверждая, что ветровая обстановка за сутки не должна была сильно измениться. Но ведь и сегодня, спустя пятьдесят лет, когда наши знания о погоде значительно расширились, когда в Арктике работает густая сеть метеостанций, никто не удивляется, сколь причудливыми могут быть местные особенности погоды в поле любого классического антициклона.

Мы попросили Гидрометцентр СССР по имеющимся данным проанализировать ветровую обстановку 9 мая 1926 года. Синоптики подтвердили правильность данных Бэрда.

Авторы произвели новые расчеты скоростей полета по всем участкам маршрута с использованием всех измерений Бэрда и результатов оценки ветровой обстановки. Особенно внимательно анализировался обратный путь с полюса — ведь на нем не производились измерения координат, да и время прилета нечетко зафиксировано. Но полученные результаты не противоречат паспортным данным самолета.

Итак, технико-синоптические данные не могут быть «свидетелями обвинения».

На этом вопрос с обвинением Бэрда можно было бы считать при этих данных исчерпанным — они ничего не доказывают.

Если бы не третий «аргумент», приведенный Монтегю. В своей книге он добавляет свидетельство полярного летчика Бернта Бальхена, которому покойный Беннет якобы признался, что «Джозефин Форд» не долетела до полюса...

Свидетелей этого разговора не было, и теперь никто не может его подтвердить или опровергнуть. Мог ли он вообще состояться, а если все же какой-то разговор и произошел, то можно ли безоговорочно верить запоздалому «свидетельству» Бернта Бальхена? Так проблема «были ли Бэрд и Беннет над Северным полюсом?» перестает быть только технической.

Возможность установить приоритет не всегда совпадает, если так можно сказать, с физическими возможностями объекта. Северный полюс — географический объект, не имеющий ярко выраженного характера в том смысле, что на нем нельзя сложить из камней гурий, оставить записку и зафиксировать навечно факт его достижения.

Именно поэтому в случае с Северным полюсом возрастает ответственность первопроходцев в правильности определения координат. И любая неясность дает повод к ревизии. Оправдаться можно лишь характером всей деятельности до и после подвига.

Так как такая ревизия само по себе дело вероятностное, зависящее от различных мотивов, ее вызвавших, то в случае с адмиралом Бэрдом их надо искать в столкновении человеческих характеров.

Бэрд — ему было ко времени полета уже под сорок — натура сложная. Полет на полюс для него не авантюра или увеселительная прогулка. Замысел вынашивал много лет. Приобрел хорошую практику аэронавигации в арктических условиях. И, скажем, сломайся этот злосчастный секстант не на обратном пути, а в самом начале полета — пока не исчезли с горизонта видимые ориентиры гористого Шпицбергена — были и такие предположения у скептиков, — как повел бы себя Бэрд? Думается, смоделировать поведение опытного командира не трудно. Конечно, вернулся бы. Лететь вперед бессмысленно. Идти на обман? И почти полсуток закладывать галсы в виду ориентиров Шпицбергена?

Но к чему тогда включать в отчет пустяковое повреждение масляного бака? И зачем возвращаться раньше времени? Наверное, человек, заранее «вычисляющий» обман, уж позаботился бы, чтоб и тут было полное алиби.

Возвращение было радостным, триумфальным, с победой.

И счастливая эта сумятица длилась, как после удалось установить, целых двадцать минут. Назвали два крайних срока — 16.07 — самый ранний и 16.28 — самый поздний. Невероятная на первый взгляд ситуация! Но вспомним, ведь ставился не рекорд скорости. Время тут выступало фактором второстепенным.

Комитет в составе Г. Митчела из службы береговой и геодезической съемки, Г. Аверса — главного математика-геодезиста этой службы, А. Бумстеда — главного картографа Географического общества тщательно проверил все построения и вычисления Ричарда Бэрда и подтвердил факт достижения полюса.

А теперь обратимся к норвежцу, лейтенанту Бальхену. Старт «Джозефин Форд» был трудным. Амундсен, наблюдавший мучения американцев, выделил им в помощь из состава своей экспедиции расторопного и толкового помощника — и молодой лейтенант старается. Его советы оказываются наилучшими: и как починить сломанную лыжу, и о времени старта в полночь, когда подморозит чуть сильнее.

Бальхен восторженно встречает возвращение американцев с полюса. Бэрду все это нравится, и перед отплытием со Шпицбергена он неожиданно приглашает Бальхена в Америку. Прямо сейчас. Без заезда домой. Этим же судном. Будущий адмирал рисует лейтенанту захватывающие перспективы. У кого не закружится голова! А Бальхену всего лишь двадцать шесть лет!

Но вскоре в их отношениях появились как бы первые неясности... Бэрд, на Шпицбергене веселый, обаятельный, по возвращении в Штаты становится заметно прохладнее. И первый укол самолюбию молодого лейтенанта был нанесен, когда его не пригласили на официальные торжества. «Вы не участник экспедиции», — сухо пояснил Бэрд.