Журнал «Вокруг Света» №11 за 1972 год
Шрифт:
Вот вам пример. У басаа и дуала вождь, король — не самодержец. Во-первых, его власть контролирует совет старейшин; во-вторых, человек, которого можно назвать антиподом короля, антикоролем. Он — его совесть, его постоянный оппонент. Король вынужден мириться с ним, как со своим вторым «я». Это «я» ему не только помогает, но и ограничивает его власть... Теперь, как избежать того, чтобы общество людей-леопардов превратилось в бесконтрольный орган репрессий? Дело в том, что тайное общество подразделяется на десять отделений. У каждого из них своя задача. Есть, к примеру, ударная сила, то есть карательные органы, есть отделение разведки, есть экономическая полиция. И отдельно существуют органы надзора, это очень важно. Если одно из отделений, к примеру репрессивный орган, преступает рамки своей власти, то в дело вступает антирепрессивный орган, который должен восстановить утраченное равновесие. Обе эти силы находятся
Вот и заря. Люди-леопарды возвращаются в деревню, из которой пришли вечером. Они уходят быстро, слегка пригнувшись, и оттого кажутся уже не людьми, завернутыми в пятнистые шкуры, а зверями... Дика спрашивает, доволен ли я разговором. И да и нет. Многое осталось неясным. Вот, например, багенге утверждают, что могут подчинять своей воле тех диких зверей, чье имя и чью шкуру они носят. А как это происходит?
— Но ведь это тайна, — отвечает Дика, — в нее посвящены только члены общества. Хотя есть один человек, с которым имеет смысл на эту тему поговорить, — добавляет он. — Когда мы вернемся в Дуалу, я познакомлю вас с ним...
Человека, у которого мы надеемся узнать тайну отношений между людьми и дикими зверями джунглей, зовут Мейнард Хегба. Он католический священник, получил образование в Риме, а сейчас руководит колледжем в Дуале. При виде нас падре Хегба выражает самую живейшую радость, но, добавляет он, жаль, что мы выбрали для посещения столь неудачный момент. Сегодня, в среду, он может уделить нам лишь считанные минуты, завтра — и вовсе ни одной, послезавтра же он уезжает в деревню, расположенную в самой глуши. Мы предлагаем компромисс, точнее, мы предлагаем в распоряжение падре наш «джип» для поездки в деревню. «А пока, — добавляет падре, — вам стоит побродить по Дуале. Уверен, что вы услышите немало ценного для себя».
Оставшиеся два дня мы и в самом деле провели с толком, услышав при этом такое...
Как-то у кинотеатра мы разговорились с местным студентом по имени Серафин.
— Да, действительно, — сказал Серафин, — в наших местах случаются странные вещи. Католическая религия и так называемая цивилизация — лишь поспешно нанесенная краска, едва прикрывшая истинную Африку, в которой до сих пор сохранился анимизм. Даже те африканцы, что молятся Христу и посещают воскресные мессы, сплошь и рядом продолжают поклоняться животным, приносить им жертвы и просить у них покровительства. Могу рассказать вам об одном случае, происшедшем несколько лет назад здесь, в Дуале, с двумя моими знакомыми. Как-то, захватив ружья, они отправились в окрестности города поохотиться. На пустынной опушке неожиданно на них напала группа людей, облаченных в змеиные шкуры и вооруженных ножами. Люди-змеи кинулись на охотников с деревьев. Одному знакомому удалось выстрелить в воздух и таким образом расчистить себе путь к бегству. Второго схватили нападавшие. Мой приятель не стал убегать далеко, а взобрался на вершину дерева и оттуда наблюдал за происходящим. И вот что, синьоры, произошло. Люди-змеи вместе с пленником остались на месте. Неожиданно из чащи выполз огромный удав-боа. Он не кинулся на людей, а вполз в середину, как будто был один из них. И тут пленник понял, что его ожидает; он закричал истошно и пронзительно. Его друг, сидевший на дереве, был настолько сражен страшной догадкой, что скатился с дерева и, ничего не сознавая, кинулся к городу. Последнее, что он заметил, была такая картина: люди-змеи связали пленника и положили его рядом с удавом...
Когда из города на помощь прибежал народ, они застали на поляне лишь удава: раздувшееся тело лениво лежало у подножия дерева; людей-змей вокруг не было. Удава убили из ружей. Что же касается преступников, то двоих из них опознал друг погибшего. Несколько дней спустя они были арестованы. Арестованы в церкви Дуалы, синьоры! Они были на мессе...
В душной темноте бредем к гостинице. Как переварить все услышанное? С одной стороны, нас убеждали — и мы склонны были поверить этому, — что люди-леопарды — вовсе не союз убийц, освящающих свои преступления ритуалами, и не банда насильников, как о них думали на Западе. Наоборот, они стражи законов леса, а люди-крокодилы — стражи законов реки, люди же змеи — стражи благосостояния деревни. Тогда я горячо поддержал принца: представления европейцев о тайных обществах Африки необходимо менять. Тогда... Но вот я снова слышу старую мрачную песню, и от кого слышу — от африканца! Получается, что люди-змеи уже не хранители благосостояния деревни, они снова ритуальные убийцы.
Однако тот же Серафин был готов разделить суждение Дика.
— Нельзя путать общество людей-змей с теми, кто слепо поклоняется змее, — говорит он. — Первые употребляют свою магическую власть на пользу деревне, вторые занимаются гри-гри, то есть черной магией, человеческими
жертвоприношениями. В любой среде есть свои преступники — и в городе, и в джунглях. Преступники есть в Африке, точно так же как в Европе и в Америке, — тут нечему удивляться. Суть не меняется от того, что основным орудием преступника здесь, в джунглях, является гри-гри, черная магия, а стало быть, и дикие животные, которым они поклоняются. Как они общаются с животными? Это особый разговор, я тут мало что могу объяснить. Может быть, падре Хегба вам поможет?...В четыре утра мы уже тряслись по дороге в Боннепоупу. Разговор завязался на первых же километрах. Я рассказал падре Хегбе, что мы приехали в Африку в надежде лучше узнать ее жителей, а потому решили расспрашивать их самих. Африка известна Западу в основном по впечатлениям и рассказам европейцев, живших в колониях. Мнение самих африканцев доводится слышать редко, и в этих случаях нетрудно заметить, насколько отличны два рассказа об одном и том же. Лишнее подтверждение мы получили после встречи с людьми-леопардами: их реальная социальная функция не имеет ничего общего с тем, что говорили о них белые.
— Так вот, — подытожил я, — нам хотелось бы, падре, прояснить кое-какие моменты. Возможны ли, например, в действительности магические отношения между человеком-леопардом и настоящим леопардом? Возможно ли вообще общение с диким зверем? Или же речь идет только о технике, пусть более тонной и изощренной, но аналогичной той, которой пользуются укротители? Верят ли африканцы в то, что человек в самом деле способен перевоплотиться в зверя, или это результат недопонимания, некая тонкость языка?
— Минуточку, минуточку,— говорит падре Хегба. — Давайте по порядку. Я попробую ответить на ваши вопросы, хотя в двух словах здесь не объяснишь. Прежде всего нам не обойтись без более или менее философского отступления. Сначала вы должны уяснить, что такое человек в представлении басаа, дуала, эвондо и других здешних племен. Религиозная мысль различает в человеке тело и душу, или, иными словами, чувственное начало и мысль. Африканцы же считают, что человек состоит из нескольких элементов, каждый из которых имеет собственное строение, но лишь все вместе они образуют человека. Четыре элемента присущи всем: это тело, сердце, дыхание и тень. Пятый же элемент — привилегия только, колдунов, и зовется он «У». Что, такое У? Это некая таинственная и всемогущая сила, она может быть позитивной и негативной, благодетельной и злой — все зависит от того, на что ее употребляют. Именно У дает человеку возможность общаться с дикими животными. Только человек, который обладает У, может стать побратимом лесного зверя.
— Сам я, — продолжает падре Хегба, — никогда не присутствовал на церемонии вступления в кровное родство, однако есть много достойных доверия свидетелей, которые такие церемонии видели. Договор заключается примерно следующим способом. Человек, который ощущает себя в состоянии стать побратимом зверя — леопарда или, скажем, змеи, — отлавливает облюбованное животное и с помощью других посвященных доставляет его в деревню. Затем колдун берет нож и наносит зверю небольшую рану возле уха; тем же ножом он делает надрез на руке человека. Затем человек прикладывает свою рану к ране животного так, чтобы кровь их перемешалась. Отныне между человеком и зверем заключается договор, который разрушить никто уже не сможет. Зверя после этого освобождают, и он возвращается в джунгли. Он будет по-прежнему жестоким по отношению ко всем, кроме своего кровника. Стоит побратиму позвать зверя, как тот тут же явится, прибежит, приползет, прилетит — в зависимости от того, что это за животное. Африканцы уверены, что, если зверя убить, умрет и человек. Один случай рассказал мне миссионер Триллес. Однажды на берегу реки Тсини он спал в хижине вождя. Неожиданно его разбудил какой-то шум, вернее шелест в траве за хижиной. Падре Триллес зажег фонарь и с ужасом увидел двухметровую черную змею, вползавшую в дом. При виде человека змея поднялась, готовая к атаке. Миссионер вскинул было карабин, но тут в хижину ворвался вождь и схватил змею в объятия. Он прижимал ее к себе, он ласкал ее как собственного ребенка или брата. При этом он горько упрекал падре: «Ты хотел убить меня...»
— Я,— продолжал Хегба, — говорил уже вам, что мне не довелось видеть церемоний, на которых заключаются договоры между людьми и зверями, но вот там, в сердце этого темного леса, который мы проезжаем, живет мой знакомый охотник. Его кровный брат ястреб каждую ночь прилетает к хижине. Отношения между людьми и животными малообъяснимы; они настолько тесны, что многие склонны отождествлять зверя и человека. Как это достигается? Не могу ответить...
Размышления падре прерывает фраза, произнесенная водителем на языке басаа. Машина едва ползет, осторожно проталкиваясь сквозь плотную стену дождя. Свет фар разбивается на мелкие сверкающие осколки.