Журнал «Вокруг Света» №11 за 1974 год

Неожиданно выхватив пистолет, она ловко выскользнула из объятий Джимми.

— Боже мой! — прошептала она в ужасе.

— Дай сюда! — протянул он руку.

— Нет! Нет! Нет! — кричала она, держа пистолет за спиной. — Дурак ты! Идиот несчастный...

— Дай сюда! Это не игрушка.

Линда отступала все дальше от него.

— Осторожно! Эта штука заряжена. — Он все-таки схватил ее за руку и повернул к себе.

— На, возьми!.. Возьми и застрелись!

Линда лихорадочно думала о том, как спасти Джимми от новой опасности, как остановить его...

— Ты, наверное, собрался поохотиться за ним, а может быть, и уложить? — спросила она.

— У него есть пистолет, теперь он есть и у меня. Мы в равном положении.

— Я не отпущу тебя, пока ты не одумаешься, — сказала она.

Линда остановилась и вопросительно поглядела на него.

— Оставь пистолет здесь, — попросила она, увидев, что он взял шляпу.

— Прекрати! С меня хватит. Я убью этого бешеного пса, чтобы он не убил меня!

— Мне начинает казаться, что убийца не он, а ты, — сказала она резко. — Ты уверен, что он преследует тебя, а не ты его?.. Все на свете против одного тебя, бедняги; ты должен ото всех защищаться. Может, и от меня тоже? Может, и я тебя преследую?

Джимми с трудом владел собой.

— Ты не знаешь еще одной вещи, Линда: когда прошлой ночью я ушел от тебя, он подкарауливал меня в лифте. Я случайно пошел через коридор, а не сел в лифт. Не то быть бы мне сейчас в морге...

Линда подумала: «Спорить с ним бесполезно».

— Он признал, что ходит за тобой следом. Он хочет найти убийцу... Почему же он не убил тебя, если подкарауливал?

— Потому что не успел. Потому что я бежал от него, а он меня не догнал. Точно так же, как и в первый раз... И в руке у него был пистолет — тот самый, с глушителем...

— Я просто не могу поверить, — прошептала она. Голос ее дрожал от страха.

— Переубедить тебя невозможно... — сказал он устало и снова взял шляпу. — И бегать от него я больше не стану...

Он вышел и хлопнул дверью.

Линда бросилась в спальню, схватила телефонную трубку. Дрожащей рукой набрала номер Уолкера. «Я заставлю его сказать правду, — прошептала она. — И если он солгал, я убью его. Не Джимми, а я!»

Телефон Уолкера не отвечал.

Фантазия Линды работала лихорадочно: «А вдруг Уолкер спрятался где-то в доме? Если Джимми наткнется на него, то может убить его на месте. Джимми сейчас сам не свой, он на все способен. Но Уолкер, конечно, стреляет лучше Джимми...»

Она неизвестно зачем бросилась в ванную, вернулась в комнату, накинула шубку. Не спрятался ли в доме Уолкер? Поднялась на верхний этаж и проверила, заперта ли дверь в коридор. Заперта. Быстро сбежала вниз. На лестнице она никого не встретила. Оказавшись в самом низу, Линда дернула на себя дверь в подвал. Тоже заперта. Устало вздохнув, она села на железный стул у входа в подъезд.

Она просидела не меньше часа, подавленная, почти не замечая прохожих. Она ждала Уолкера.

Потом ей пришло и голову, что Джимми не дома, а ушел куда-то искать Уолкера. Линда поднялась к себе и позвонила Джимми. Трубку сняла Синетта; она сказала, что Джимми нет дома с самого утра.

— Когда он вернется, попросите позвонить мне, — сказала Линда.

Сначала она хотела занять свое место часового у подъезда, но, подумав, решила, что это бессмысленно. Допустим, один раз она сможет предотвратить беду, но пока Джимми разгуливает с пистолетом, а Уолкер выслеживает его, убийство — это вопрос времени.

Она почувствовала, что начинает сходить с ума. Позвонила в полицию.

— Управление полиции, — ответил усталый голос.

— Мне нужен тот, кто расследует убийство в ресторане «Шмидта и Шиндлера».

— Ах, по этому делу, — Полицейский на другом конце провода как будто заинтересовался. — Не отходите от аппарата. Соединяю с уголовной комиссией.

Вскоре другой голос сказал Линде, что она должна явиться в участок на Леонард-стрит и спросить сержанта Питера Брока.

Перевел с английского Е. Факторович

Окончание следует

Маркус Бэк. Под звуки маман, секонда и ката

Американец Маркус Бэк написал свою книгу после путешествия на Гаити — один из самых интересных и своеобразных островов Вест-Индии, красочная история и культура которого не перестают привлекать внимание исследователей и путешественников. В результате революции на рубеже XVIII и XIX веков гаитянские рабы-негры свергли господство французских колонизаторов и создали независимое государство, отстояв его даже от войск Наполеона. Формально обращенные в католицизм, воспринявшие французский язык (правда, в его местной, диалектной, «креольской» форме), гаитянские негры тем не менее сохранили немало культурно-бытовых черт, характерных для Западной Африки, откуда были родом их предки. Особенно показательна в этом отношении религиозная жизнь гаитян. Рабы, даже формально и окрещенные, продолжали сохранять очень многие из прежних верований, передавая их из поколения в поколение. При этом кое-что утрачивалось, кое-что изменялось, а в определенной степени оказывала влияние и католическая религия, с которой неграм — хотели они того или нет — все же приходилось иметь дело. Это смешение религиозных убеждений особенно усилилось после провозглашения независимости и установления в Гаити республики, когда все священники покинули остров и религией гаитян, по словам одного американского автора, стала «странная галиматья — смесь католицизма и народных поверий». Впрочем, можно с большой долей уверенности утверждать, что даже после того, как Гаити восстановило отношения с Ватиканом (1860), и вплоть до сегодняшнего дня подавляющее большинство жителей острова сохраняет приверженность к старинным верованиям — культу «воду». Самое слово «воду» (в переводе — бог или дух) — как, впрочем, и сам культ в своей основе, — дагомейского происхождения (из Дагомеи происходила значительная часть ввезенных на Гаити рабов). За несколько столетий воду, во-первых, пополнился многими элементами, привезенными из других районов Африки, во-вторых, на него, как говорилось выше, повлияло христианство, в-третьих, наконец, уже на гаитянской почве возникли какие-то совершенно новые, местные его особенности. Сейчас воду — это чисто гаитянское явление, распространенное на острове повсеместно. Упоминаемые в тексте «лоа» весьма многочисленны. Их функции — помощь людям, они могут принести богатство, вылечить от болезни, спасти, скажем, от удара молнии и прочее, но предотвратить несчастье не в их силах, ибо все это насылает христианский бог, который сильнее их. Бэк называет имена некоторых лоа. Легба, например, — это своего рода посредник между людьми и духами. Молиться лучше всего ему, а он уже сообщит о нуждах верующих кому надо. Водуисты представляют его себе хромым стариком в лохмотьях. Часто образ Легбы переплетается с образом святого Антуана, которого считают покровителем бедняков. А Дамбалла — это бог воды, дождя, водоемов, символ его — радуга, но чаще Дамбаллу изображают в виде змеи. Его католический двойник — святой Патрис, «специальность» которого укрощение змей. Но лоа — «существа» сложные, за помощь им надо платить, приносить жертвы, надо дарить им подарки, оказывать уважение. И горе водуисту, который будет неблагодарным или неуважительным! Хорошо, что есть жрецы («унганы») и жрицы («мамбо»), они всегда могут подсказать, что принести в жертву, каким танцем приветствовать лоа и т. п. Помимо всего остального, нельзя не сказать еще и вот о чем. Культ воду, культ лоа, теснейшим образом связан с верой в колдовство, в порчу, в злых духов, в оборотней, перед которыми человек бессилен... Нищие, до последней степени забитые, темные и невежественные гаитянские крестьяне испытывают ужас и перед Бароном Субботой (1 Барон Суббота (Baron Samedi — франц.) — наряду с Бароном Кладбищем и Бароном Крестом один из самых влиятельных божеств воду, связанных с загробным миром Считается, что с его помощью можно весьма просто отправить человека к праотцам. Обычно изображается в виде «похоронных дел мастера» — в черном костюме, черной шляпе, белой манишке и с черной палкой в руках. (Прим. ред.).), и перед его собратьями, и перед их «представителями» на земле — унганами и мамбо. Правители Гаити умело этим пользуются. Одно дело — приказ властей, им можно иногда пренебречь: полицейского, скажем, не грех обмануть... Но как обманешь духа?! Он ведь все видит, все знает, за все «воздаст»... Используя воду для того, чтобы и дальше держать под контролем не только поведение, но чуть ли не мысли крестьянина, диктаторы Гаити рассматривают этот культ как важнейший рычаг воздействия на массы, отвлечения масс от борьбы. Крестьянин и не подозревает, что жрец, «голосом которого говорит дух», часто может быть либо наемником жандармов, либо просто унтер-офицером или офицером соответствующей службы. А те, в чью душу закрадывается сомнение, в одну прекрасную ночь бесследно исчезают... Указанные особенности культа наиболее широко использовал кровавый диктатор Гаити, умерший несколько лет назад Франсуа Дювалье. Один американский журналист написал о нем так: «Изучавший на протяжении всей своей жизни обряды черной магии, Дювалье стал признанным авторитетом по части языческого колдовства, а по некоторым данным также великим жрецом. Обитатели глухих районов убеждены, что он наделен какой-то сверхъестественной силой... Эта репутация помогает Дювалье удерживать крайне суеверных гаитян в состоянии запуганности и полного повиновения». Так называемые тонтон-макуты (или оборотни) — банда головорезов, с помощью которых Дювалье удерживался у власти полтора десятилетия, — часто проводили облавы и аресты, нарядившись в белые балахоны, как и те герои гаитянских легенд, что продали души злым духам и получили в обмен возможность грабить и убивать без риска быть пойманными. Приводя все эти данные в своей книге «Боги в тропиках», советский исследователь И. Р. Лаврецкий отмечает, что методы воду применялись Дювалье не только во внутренней, но даже и... во внешней политике. К сожалению, этот «теневой» и очень важный аспект далеко не всегда находит отражение в путевых записках западных авторов, привлеченных на остров грохотом барабанов экзотического культа «воду», как не нашел он его и в книге Маркуса Бэка. А. Д. Дридзо, кандидат исторических наук

Мы свернули на пустынную дорогу, проторенную колесами фургонов. Огромные камни как нарочно лежали прямо посредине пути, а колеи были так глубоки, что машина скребла днищем по песку. С грехом пополам мы одолели полмили, и наконец Резер (Герой книги М. Бэка «Внутри воду», отрывок из которой предлагается вниманию читателей. Резер по происхождению американец, долго жил на Гаити, приняв религию местных жителей. (Прим. переводчика.)) решил, что лучше идти пешком. Он договорился с нашим угрюмым таксистом, что тот будет ждать нас на этом самом месте в два часа пополуночи. Сейчас было около десяти вечера.

Шофер помигал нам на прощание фарами, и в их жидком свете Резер повел нас куда-то по холмистой местности.

Мы пересекали заболоченные низины и огромные лужи, а совсем близко — казалось, рукой подать — вздымались окутанные облаками горы. Я никак не мог простить своей жене Лорене, что она оставила в отеле свой карманный фонарик. В то время, когда мы больше всего в нем нуждались, он мирно покоился в ящике гардероба. Сомнительно, чтобы мы вообще когда-либо нашли это место без проводника. Мы все еще не в силах были преодолеть языковой барьер, более того, я понятия не имел, что ожидает незваного гостя вроде меня в Царстве Воду. Единственное, что меня выручало, — это растущая уверенность в доброжелательности Резера.

Предупрежденные тихим восклицанием нашего гида «Ох-о, ох-о!», мы скорее почувствовали присутствие людей, чем увидели их, и поразились тому, как близко от нас они появились. Резер тепло, как старых знакомых, приветствовал их. Невдалеке на фоне темной постройки, крытой пальмовыми листьями, мерцали свечи и двигались фигуры людей. Окружив Резера, подошедшие повели нас вперед.

Футах в двадцати от постройки Резер остановился. Сопровождающие растворились в темноте. От тени здания отделилась фигура высокой стройной гаитянки в белом тюрбане и простом белом платье. Рядом с ней шли несколько девушек со свечами в руках. Женщина остановилась перед Резером и сделала таинственный знак раскрытой ладонью, как бы осеняя нас крестным знамением. Резер ответил тем же. Гаитянка перекрестила запястья рук. Словно предугадывая движение, он быстро повторил жест. Затем они сблизились и, все еще скрестив руки, обменялись энергичным рукопожатием, трижды встряхнув кисти друг друга сверху вниз. Только теперь они обнялись.