Журнал «Вокруг Света» №12 за 1979 год

Сейчас на мостике был незнакомый для меня Назаренко. Исчезла обычная приветливость и улыбка, капитан деловит и краток в отрывистых командах: он отвечает за сотни жизней и сложную махину судна.

Навстречу бежит, попыхивая, старомодный водный трамвайчик, похожий на теремок, даже на окошечках — занавески. Вокруг шустрят пароходики и буксиры, а капитан выполняет маневры в узкой бухте.

...Когда «Шота» шел по Балтийскому морю, Назаренко не уходил с мостика — опасался наткнуться на кого-нибудь в знаменитых туманах.

— В проливах сотни судов, а столкновение, особенно с танкером, так страшно своими последствиями, что я исключаю его из практики, — говорит он.

— Александр Николаевич, — спрашиваю его, — вот вы постоянно подчеркиваете ответственность, а как же ваш последний уход из Сиднея, как раз перед нашим плаванием на Кубу?

— Да, капитан полностью отвечает за безопасность людей и судна, но «Шота» с пассажирами не может сутками выжидать штиля. Поэтому объясним и оправдан наш выход, как это было в заливе Порт-Джэксон, — отвечал Назаренко.

...Выход из сиднейской гавани закрывала высокая волна, почти на уровне мостика. Судно начало «дышать» уже в заливе. Но самым опасным была скала в узком месте горловины.

— Давайте я вам приведу несколько деталей нашего выхода, и вы поймете, что с умной, умелой командой невозможного нет, — капитан даже чертит схему залива и движения судна в нем. — Трудность заключалась в том, что у «Шоты» не было разгона, инерции хода. Обороты винта гасились об удары волн. Хода вперед нет, а бортом развернуться нельзя — волна в 20 метров высотой. Самое страшное, что нас стало тихо сносить к скале в горловине бухты. Главный механик ничего не видит — сидит внизу.

Тут надо полагаться на свой глаз. Чувствовать море, видеть, когда ветровая волна гасит зыбь, а когда они совпадают — тогда уж берегись. Вот так; изучая силу волны, приноравливаясь к ее ударам, мы постепенно двигались вперед. Секунды были дороги.

Мы вышли не в лоб, а слегка подвернули нос, поставили корпус удобнее к волне. Каждый раз — новое. Да, запомнился после этого Порт-Джэксон. Но риск был минимален, главное — опыт и расчет, умение найти нужный маневр...

Теплоход приближается к причалу Гаванского порта.

— Прямо руль.

— Правая, назад.

— Левая, самый малый вперед.

— Корма, что там корма?

— Стоп, машина...

Идет швартовка, одна из многих у капитана Назаренко. «Шота Руставели» пришел на Кубу.

В. Лебедев, наш спец. корр.

Ленинград — Гавана — Москва

...В облачную весну 42-го

…На Центральном аэродроме наш самолет с облупившейся краской, залатанный кусками неокрашенного дюраля, поставили в самый дальний, неприметный угол. Полковник Равич, комендант аэродрома, наш старый знакомый, с тоской осмотрел машину и вяло улыбнулся: — Понял вашу тактику. Не окрашиваете свою «лайбу» умышленно, чтобы я скорее выгнал с аэродрома. На этот раз номер не пройдет. Бензина не дам, а пришлю маляров.

— Но нам необходимо срочно улетать! — с неподдельным возмущением возразил наш командир Георгий Орлов.

— Знаю. А на что похожа машина? Стыд! Из ленинградских операций (1 См. «Вокруг света», № 5, 1979.) приходили — куда приличнее выглядели. Где это вас так расшелушило?

Летали мы на Северном фронте, базировались без обслуживания, было, естественно, не до нас: все внимание технарей поглощали истребители и торпедоносцы.

Вернувшись однажды в Архангельск с очередной проводки судов, мы получили приказ Ивана Дмитриевича Папанина срочно вылететь в Москву...

— Ну вот, ребята, — сказал комендант, видя, как мы в смущении топчемся на месте, — денька два отдохните, пока омолодим вашу машину.

Спорить было бесполезно, да и, честно говоря, каждый из нас давно мечтал попариться в баньке, отоспаться, а потом побродить по настороженно притихшим улицам Москвы... Но, увы... Не успели мы зачехлить моторы, как к самолету подъехал бензозаправщик.

— Приказано срочно заправить. Сколько возьмете горючего? — И, не дожидаясь ответа, ефрейтор стал разматывать шланг.

— Сколько горючего? Не зная задания, не могу ответить, — заявил бортмеханик Кекушев. — Вот что, подкинь-ка моих отцов-командиров на КП, там выяснится.

Через пять минут мы были на вышке командного пункта.

— Экипаж полярной авиации? Вам надлежит немедленно перебазироваться в Монино, где получите задание. Вот депеша! — Дежурный майор как-то странно, с сожалением посмотрел на нас и доверительно добавил:

— Ничего, ребята, задание не заберет много времени. Думаю, вернетесь быстро. А сейчас заправляйте полные баки. Вот карта, ознакомьтесь с условиями перелета.

Сложно и витиевато, многократно удлиняясь, шел путь к аэродрому, до которого по прямой было всего сорок километров. Это было необходимой мерой предосторожности против вражеских самолетов-разведчиков, пытавшихся проникнуть в столицу. Пока мы изучали карту и сдавали дежурному штурману зачет по знанию коридоров выхода, машина была заправлена, боекомплект тяжелого башенного пулемета пополнен. Через два часа мы сели в Монине.

Задание было кратким. В тылу первой линии врага, в точке, обозначенной ромбом из четырех костров, выбросить десантную группу из пяти человек. Линию фронта пересечь скрытно. Вылет в 22.00.

В темную апрельскую ночь мы стартовали на запад. Наши пассажиры— четверо крепких широкоплечих парней и одна тоненькая, совсем еще юная девушка. Затянутые в камуфлированные комбинезоны, с ладно закрепленными автоматами, пистолетами, гранатами и ножами на поясах, они скромно расположились в пассажирском отсеке на своих брезентовых мешках и парашютах. По положению мы не имели права вступать с ними в разговоры, разрешались только короткие фразы, связанные с процедурой полета и выброса. Однако простые и симпатичные лица ребят располагали к общению, и потому Сергей Наместников, бортрадист, не выдержал тягостного молчания, спросил:

— Зачем девчонку-то тянете с собой?

Взрыв заразительного смеха, казалось, заглушил рев моторов.

— Это она-то девчонка? Ну, парень, твое счастье, что ты не родился фрицем. А если уж ты такой жалостливый, давай лезь в свой курятник, к своей трещотке и охраняй девчонку, — сказал старший группы.

Глаза девушки озорно вспыхнули, и она дружески, как-то тепло рассмеялась, погасив все попытки к обострению разговора. Сергей, поднявшись во весь свой огромный рост, неловко достал из кармана замусоленных кожаных брюк красное яблоко, обтер о рукав и, окончательно смутившись, протянул его девушке.