Журнал «Юность» №07/2023

Ну и не надо.

Все эти сцены я видел уже когда-то. Просто я не знал, что это репетиция смерти.

А они это знали: и та проводница,

в вагоне которой я ехал из Нижнего Новгорода,

и та девочка, которая мне подарила на короткой остановке значок,

и тот парень, который посмотрел мне прямо в глаза, наклонился слишком близко ко мне

и сказал: «Выпить хочешь?»

Хочу. Я хочу выпить. Но ангел мне говорит:

«Помнишь, ты однажды забыл в самолете в верхнем отсеке полупустую сумку?

Вышел уже в зал прилета и вдруг хватился.

Звонил по специальному номеру, требовал сумку обратно.

Но тебе говорили: “Еще нет”. “Нет”. “Ее еще не принесли”.

Ты сидел тогда в поднебесном кафе, пил вино, писал по телефону (ты жил тогда не один):

“Мне еще не вынесли сумку”, смотрел на закрытую дверь.

Потом через час подошел к той же двери,

вызвонил по телефону, заветная дверца открылась, и та же сказавшая “нет” стюардесса сразу же вынесла сумку.

В общем, она уже там сразу была.

Просто им было лень с тобою возиться.

Но пока ты сидел битый час, как в чистилище,

не имея возможность уехать в Москву, ты чувствовал счастье».

Ясно, думаю я, сейчас мы будем чистить мои грехи.

* * *

Грех мой первый, мой серебряный,

кря-кря-кря да ко-ко-ко.

Помнишь? В кухне у Вермеера

наливали молоко.

Молоко лилось, завихриваясь. В белой чашке с голубым.

Было имя там написано. Имя странное Какдым.

Имя странное Какнебыло, имя Будтонесбылось.

Молоко, как лебедь белая, мимо чашки пролилось.

Стол заполнило с прорехами,

а потом, стянув бока,

пролилось и вниз поехало

занавесью молока.

Затопило кухню, по полу

потекло, как на Оке:

вся квартира, словно Серпухов,

утонула в молоке.

* * *

Люблю, как пахнут собаки во время дождя.

Люблю, как пахнет человек, пришедший с дождя (собаки и люди пахнут совершенно по-разному).

Как пахнет ангел, попавший под дождь, никогда не нюхал.

Мы попали под дождь, сидим на автобусной остановке,

я незаметно (повернул влево голову, как будто высматриваю автобус)

пытаюсь это понять.

– Не надо пытаться понюхать мои крылья.

– А мне и не надо.

На самом деле мокрый ангел пахнет цитрусом, апельсином.

Как птица конюга в период брачного ритуала – недалеко от Чукотки, у Берингова пролива.

Или если по-русски, то ангел пахнет просроченным Новым годом.

Ты мой подарок, говорю ему я. Ты мой новогодний подарок.

Не говори «перепрыгнул», говорит он мне, пока еще не сказал «гоп».

* * *

Ангел мне объясняет про число пи:

«Смотри, это ведь так понятно.

Число ? – это математическая константа, выражающая отношение длины окружности

к длине ее диаметра.

Это число бесконечно.

Возможно, в нем скрыта тайна самой Вселенной.

В бесконечном потоке цифр можно даже отыскать номер твоего телефона…»

«А ПИН-код моей карты тоже можно отыскать?» – волнуюсь я.

«И его тоже можно».

«Смотри, все, что было раньше, все, что кружилось вокруг,

все, что проходило через центр, соединяя две точки

(двух возлюбленных, два события, две буквы круглого стихотворенья, даже нас с тобой),

все это можно расчислить и рассчитать.

Но самое главное (и это тебе понравится):

кажется, что это число якобы рационально, но на самом деле оно

иррационально.

Оно иррационально, как вся твоя жизнь,

хотя ты так часто ищешь узор там, где нет никаких узоров».

Ангел в свое время принес мне целый мешок,

высыпал передо мной (а что-то осталось в мешке),

сказал: выбирай.

Там разные судьбы были: как гоночные машинки, как красивые иностранные куклы,

как школьный конструктор.

Я выбрал – лиловую,

с узором у венчика и на ветру.

У меня никого не осталось, кроме этого ангела. Я очень хочу ему понравиться.

Поэтому я спрашиваю, чтоб показать, что я все-таки не никудышный:

«А в каких единицах измеряется это число, папа?» – говорю я.

Гоп, и у меня в руках карандашик судьбы.

Идиот, – отвечает ангел.

* * *

Я тетешкаю своего ангела в колыбели,

он только недавно родился,

он маленький, он орет.

Я боюсь его поднять из постельки,

поэтому тетешкаю его прямо там:

«А это кто такой крикливый?

А это кто нам мешает спать?»

Ангела надо приютить, приручить, как-то вписать в свою жизнь,

объяснить его появленье, извиниться за эти крики,

рассказать соседям: «Ну да, вот не было у нас ничего, и вдруг появился ангел.

Ну что вы, ныне живущая Татьяна Иванна и покойная Анна Васильна, не знаю, как назову.

Может, вообще его сдам в дом малютки».

Но что-то мне подсказывает, что ни в какой дом малютки его не сдать.

С десяти вечера от него исходит сиянье.

Сиянья все больше, никакими шторами это не скрыть, свет бьет из комнаты,

как будто здесь снимается фильм-катастрофа

(а здесь именно и снимают фильм катастрофу, где главный герой – я),

странно, что я не слепну.

Потом на следующее утро он куда-то исчез

(или через несколько лет?),

в колыбельке остался только остаточный свет,