Журнал «Юность» №07/2023

Арман Комаров

Родился в 1999 году в Омске. Сибирский поэт. Стихи публиковались в журналах «Новая Юность», «Урал», «Русский пионер», «Огни Кузбасса» и др., в различных электронных журналах и на интернет-порталах. Критические заметки публиковались в журналах «Юность», «Знамя» и др. Участник XXI и XXII Форумов молодых писателей России и стран СНГ. Стипендиат министерства культуры (по итогам XXII ФМП).

Автор книги «Нерчь и заречь» (2022).

ХАНААНСКИЕ ВОДЫ

* * *

горит и плавится железная водаи в слепоте ее не вещейно вещественной тревогиживые в вечность тянут ногине помнят аз и буки веки рокино молятся и молятся когдаползут и падают в мычащие морщиныи нёбный звон их заставляет говоритьжевать слова бубнить зачиныи пить и пить немую муть и вытьи вынуть вытянуть из горлакипящий шорох ив и вачтоб новой жути тетивана песни старые намёрла

* * *

когда из сонной лебеды я выползу в себяв котором не беды бедовой не враждыи буквы семенятгде край болота не овраг не сонная межак себе к себе другому в новый отзвук убежатьгде голос оседлает жгучие ветраживую плоть не сны в которых маетавскочу на пегий звон азийского конягде я где я где нет меня

* * *

Катарине

давай туда туда где молод звукво тьме первоназванийтак поддаются буквы разумучто нет ни я ни тыесть мымычащие Богусебя вне себяв небо

* * *

не шумит еще не придуманный леслишенный ветвей и безтравы и ручьев под нимивсе тени – без днавсе звуки – без именитолько молча жуется водав глубине не зеленого ртачтобы воду на слово —выменять

* * *

вот по реке плывет пророков кити ивы натянули тетивуи все как в первый день молчити как в шестой из камня человечество зовутвскипают воды ханаанаготовясь к речи обращаясь в речьв живое слово слишком ранов иное море перетечь

* * *

1

петли лепета птичьегоомуты небылицсколько обличий я выведалв далях ли долах лимолоха выдрязгахплясках жниц слезу обернул в оперенье птиц

2

грай горемычный в лесуношу в головев какой вязкий омут влезчто теперь не светел путьи по телу лезвий листвы гурьбазакипает не кровь-водаа беда-сурьма

3

живый в помощи вышнягоразыщи живыхгрех греха омойотведи от них вложи искру в грудьпро меня забудь

Проза

Марина Кетлерова

Родилась и выросла в Москве, но последние четыре года живет в Барселоне.

Окончила филологический факультет МГУ. Переводчица и преподавательница испанского и каталанского языков.

Работала на радио и в культурных организациях. Много лет занимается волонтерской работой с бездомными людьми и жертвами гуманитарных кризисов.

Училась в мастерской «Память, говори!» CWS.

Песня для Гали

Когда дедушка упал, стол из центра комнаты отправили в угол.

Там он и остался, вытянувшись вдоль окна и загородив собой почти все, кроме створки, затянутой москитной сеткой.

Через плотную сетку деревья походили на калейдоскопный узор.

Глядя на точечки, Ирка вспоминает, как в детстве они с Машей прикладывали к глазам бабушкины разноцветные газовые шали, чтобы переключить цвет неба. Сама она больше всего любила серебристую – от нее мир вокруг казался посыпан волшебной пыльцой.

А если хорошенько подтянуться и выглянуть подальше, то получалось разглядеть большую-большую башню. МГУ.

Деревья со времен ее детства вымахали до девятого этажа. Раньше видно было детскую площадку во дворе и дома за лесом, но теперь тополя и березы заслонили весь обзор, а дом как будто опустился на речное дно, где колышутся длинные ветви.

Стол торцом упирается Ирке в живот.

Чей это торец – бабушкин или гостевой?

Места во главе стола по традиции доставались бабушке и кому-то из гостей. Бабушка сидела напротив телевизора, а гость – спиной к нему.

И слава богу, думала Ирка, так они спасутся от дурацких музыкальных шоу, беззвучно игравших на экране.

Когда стол переставили в угол, на нем мгновенно образовался склад ненужных предметов, которым раньше не находилось места. Например, туда перекочевала ваза с уродливыми искусственными розами. Дедушка повадился бросать в нее яблочные огрызки и развел мух. Мухи облепили потолок и мебель, их пытались вывести целый месяц, а бабушка очень ругалась.

Тогда еще никто не понимал, что это началось.

Когда дедушка поселился на диване, на столе начали расти стопки книг – первое время дедушка просто часами смотрел в страницы, а потом будто вдруг вспомнил, как читать, и каждую неделю кому-нибудь приходилось с тележкой ходить в библиотеку. Спустя какое-то время в библиотеку ходить перестали, потому что теперь он читал только с карандашом в руках.

– Что ты там отмечаешь, дедуль? – полюбопытствовала Ирка, впервые заметив, как он сосредоточенно расчерчивает всю страницу в сборнике детективов.

– У меня распоряжение, не мешай. – Он провел кривую линию и беспомощно замер, не понимая, как это исправить.

Стол простоял в центре комнаты больше двадцати лет: на нем даже пеленали маленькую Ирку.

Раньше стол всегда был наготове, и, когда его раскрывали, он обхватывал комнату, будто крыльями.

И все сходились на этих нескольких метрах: Казань, Петербург (все еще Ленинград в их системе координат), Одесса, Днепропетровск, Рыбинск, Гомель, Томск, Кемерово, Армавир… Каждый город пах и звучал не так, как другие. А еще у городов были запасные имена: Тетяроза, Тетясвета, Дядястас, Дядвлад. Много-много имен.