Журнал «Юность» №08/2022

4

Выслушайте, дети, до конца.Семя доброе для вас я сею,ведь и я был сыном у отцаи любим был матерью моею. Соломон, седобородый муж,рос беспечно юношей безусым,и отец его учил тому ж:умным становись, а не безумцем; на познанье денег не жалей,пусть тебя наставники тиранят,мудрость – вот награда, перед нейцену даже золото теряет; по путям обдуманным иди,не таясь и не петляя вором,глядя на распутье впередиразума незамутненным взором. Ты увидишь лживый мир как хлев,где глупец, отвергнув поученья,беззаконья пожирает хлеб,где лакает он вино хищенья. Но от правды отличая ложь,не склоняясь влево или вправо,мимо злого к славе ты шагнешь,ибо мудрого венчает слава.

10

Истина есть пища для сердец,и мудрец ее, как кость, не гложет —духом постигает, а глупецтужится, но раскусить не может. Даже если правда так проста,что переварить способен каждый,глупые и лживые устасожжены вранья вседневной жаждой. Правда многим ест глаза, как дым,колет, как булат на поле брани.Вразумлять таких опасно – имистина что уксус для гортани. И в ничтожном сердце бьется страх —страх перед судом, перед ответомкак-нибудь потом в иных мирах,но оно наказано и в этом.

11

Кто обвесит – лишнее отдаст.К гордому приходит посрамленье.Умный же лукавить не горазд,умный ценит мудрое смиренье. Дураки болтают без конца,ближнего бесчестят и поносят;дорого молчанье мудреца,он не говорит, когда не просят. Ввысь ведет прямой короткий путь,по кривым путям ходить не смейте:губит побужденье обмануть,истина же бережет от смерти. Мудрый правдой отведет беду,даже если ров для трупа вырыт,а прохвост, хотя бы и за мзду,у жестоких жизнь свою не вырвет. Падает подлец, как мертвый лист,словно в бурю дерево гнилое.Торжествует тот, кто сердцем чист,и богатство умножает вдвое. А когда ему приходит срокдом родной оставить, умирая,то идут за роковой порогс ним вся скорбь и вся любовь земная.

12

Человека ценят по уму:чем умнее, тем для всех дороже.А дурак не дорог никому,быть глупцом поэтому негоже. Но всезнайку из себя не строй,жаждой преклонения томимый.Лучше настоящий и простой,нежели значительный, да мнимый. А не веришь, убедишься сам:шарлатан всегда кончает плохо.Об уменье судят по делам,ждет разоблаченье пустобреха. Худо, если он поднимет крик,не до шуток с ним, когда буянит.Словно меч тогда его язык,расходившись, многим сердце ранит. Выдержка, однако, великау того, в ком истинное знанье,пострадавшему от дуракамигом облегчает он страданье. Добрым словом душу взвеселит,даст совет с ученостью смиренной.Хлебосольный дом его стоитпрочно даже на краю Вселенной.

Михаил Максимов

Родился в городе Славгороде Алтайского края.

Лауреат фестивалей «Издано на Алтае» (2019, 2020), победитель поэтического фестиваля «Крылья» (г. Бийск). Коллективные сборники: «Между», «Взгляд молодых», «Говори», «Паром».

Книги: сборник рассказов «Соленые огурцы», поэтический сборник «Пережи/евать». Живет в Барнауле.

Круг

Пока город не спитИ до сна два часа,Я лежу и смотрюВ потолок.Я лежу и молчу.За стеной голоса,Песня Апинойпро узелок.Этот фонВместе с уличным шумом,Эти шторы,Этот я неподвижный.Мне плевать,Интроверту под дуломпистолета,Не страшно от жизни.Мне гораздо страшнейНе подняться с кровати,Не любить, не хотетьПросто встать.Голубеет рассветИ краснеют закаты,Освещая мой гробКак кровать.

Алтай

Пыльными тропами,Поездами ли,Самолетами,Не касаясь земли.Ты найди меня,Позови опять.В моем имениВся степная гладь.Вся степная боль:В пелену из травПревратившийсяДеревенский дом.Голубой закатНад землей распятЭлектрическимПолусгнившим столбом.Мое имя там,Где собачий лай,Гул ветров полей,Мое имя – Алтай.

Радио

– Слушайте, – говорит радио.– Слушаю, – а оно молчит.– Слушайте, – повторяет радио.– Слушаю, слушаю. Говорите! Радио не отвечает,Не говорит – «слушайте»Стучу кулаком по радио,Чтоб достучаться в эфир. – Не стучите! – оживает радио.– Что же ты раньше молчало?– Слушайте, – повторяет радио.И я наконец-таки слушаю:Тикают на стенке часы,Холодильник урчит на кухне,В спальне тяжело дышитМой умирающий папа.– Слушай, ты, бестолковое радио,Не хочу ничего я слышать,Слышишь меня, повторяю —Не хочу, не хочу, не хочу.Радио шуршит эфиром,Белый шум наполняет комнату.Становится настолько громким,Что я ничего не слышу.

Стонут стены

Стонут стены,Бьется птицаВ незакрытое окно.Как в такое может битьсяПтица.Стонут стеныРядом, рядомРазрываются снаряды.Для могилы вороненкаПодходящая воронка.Стонут стены,Крыша машет —Черепицей и скрепит.И моя слетает крышаИ летит.Стонут стеныОт ударов.Я сегодня стану старым.Утром был я молодым.В доме черный —Черныйчерный —черный– черныйДым.

Алексей Черников

Родился в 2003 году в Архангельске. Первые стихи написал в возрасте восьми-девяти лет, а опубликовался впервые в семнадцать. В то же время был исключен из гимназии. Формально не имея даже школьного образования, работает журналистом. Участник и стипендиат 21-го Международного форума молодых писателей.

Мы не уместимся в себе Цикл, 2022 г.

Посвящается Виктории Шабановой

* * *

Голубоглазая судьба фальшивой бабочкой летала,пустышкой, вспышкой, маятой, ничем, что стоило б чернил.Она смотрела на тебя глазами, полными металла,пока я сочинял себя и все-таки не сочинил. Нет, я не Лермонтов. Гляди, как подо мной рассыпан гравий:знать, в белом смокинге гора не удержала на плечебезжизненного мотылька, лавину автобиографий,мое притворство над водой в ее породистом ключе. Поймай меня в любой сачок, когда я говорю красиво,когда спасибо не скажу и усиком не поведу.Заставь кривиться и краснеть, как злую линию курсива,вранье заставшую врасплох в моем искусственном аду. Голубушка, тоска моя, мне не нужна свобода слова,давай не станем говорить, но просто на руки возьмименя, как воду из ключа, и пожелай конца такого,чтоб можно было досчитать еще хотя бы до восьми. И я за эти восемь, семь… – я вынырну к другим покровам, —четыре, три… – из нелюбви и самозванства нищеты.И в молоке души смешной и тела киселе багровомоттают новые, мои, забывшие себя черты.

* * *

Забери мое право на вдох,оголи до простого скелета.В череде уважаемых вдовбудешь первой на целое лето. Это дольше, чем то, что смогусочинить за всю жизнь для обоих,существуя в узорном рагуна вульгарных цветочных обоях. Голос вычурный мне запрети,сократи мой сценический номер.Я посредственно жил во плоти,но с тобою талантливо помер. Не храни меня, а хорони.Поза классика прозой дотлела.– Это ангелы?– Это они.Я теперь не писатель, а тело. Это подвигом стало моими семейным бессмертием нашим,гениальностью, данной двоимпод венцом с мендельсоновым маршем. Остается империя злой.Продаются молитвы и свечи.Прут стихи сквозь озоновый слойи плюют на дела человечьи. Я хотел быть поэтом Айги.Ждет меня не овчарня, а псарня.Уберечь мне в себе помогивосемнадцатилетнего парня.