Зигзаг удачи

– Мы их на лифте будем подымать! Не уезжай ты, горька ясная, не ломай золотую любовь… - речитативом заканючил герой.

Орешников и Оля не сводили глаз друг с друга. Им было очень хорошо. Мешали только артисты, потому что говорили громко.

28 ДЕКАБРЯ

Назавтра сотрудники фотографии приносили себя в жертву, вдохновленные решением общего собрания. Как одни человек, пришли шестнадцать Полотенцевых, дружно пошумели, внесли вклад, вгоняя при этом в пот обоих фотографов, и разбежались по городу.

Когда Алевтина приступила к выполнению долга, ее охватил энтузиазм.

– Опустите голову!
– попросил Владимир Антонович, не предполагая, что наносит смертельный удар по священному порыву.

Вложив свой кирпич в здание годового плана, Алевтина возвратилась на рабочее место. Здесь ее поджидал незваный посетитель. Он сидел в распахнутом пальто, под которым виднелся выходной костюм, белая рубашка и галстук, вывязанный узлом величиной с диетическое яйцо высшей категории. В одной руке посетитель держал шапку, в другой - цветок.

Увидев этого человека, Алевтина покраснела.

– Здравствуй, Аля!
– сказал Иван Степанович Калачев.

– Вы зачем пришли?
– нелюбезно встретила его приемщица.

– Фотографироваться, - улыбнулся Калачев.

– А что, в городе другой фотографии нет?

– Ваша самая лучшая.

– Вы с цветком будете сниматься?
– не удержалась от шпильки Алевтина.

– А ты не язви!
– с укором сказал Иван Степанович.
– Цветок тебе! А зимой цветы очень дороги!

– А с чего это вы так расщедрились?

Тут Калачев решил, что настал удобный момент, хватит тянуть резину, пора брать быка за рога:

– Ты пойми, Алевтина! Я целую ночь не спал, думал, взвешивал! Более подходящей жены мне не найти. Сам-то я немолодой уже, малопривлекательный, живот растет, а на голове наоборот! С тобой мы два сапога - пара! Обмакивать я тебя не буду, и ты меня не будешь - кто на тебя польстится?

Такого Алевтине еще никто и никогда не говорил. По сути дела Калачев установил рекорд!

– Это как же понять?
– беззащитно прошептала Алевтина.
– Вы мне в любви изъясняетесь, что ли?

Иван Степанович понял, что переборщил.

– А что я такого сказал?
– стал оправдываться жених, переполненный серьезными намерениями.
– Я тебя любить буду и получку обещаю отдавать всю, до копейки! А другая за меня и не пойдет.

Терпение Алевтины лопнуло:

– Иван Степанович! Я хочу выйти замуж! Все время про это думаю! Но лучше умереть старой девой, чем жить с человеком, который тебя унижает!

– Чего ты кипятишься?
– с максимальной нежностью, доступной его сердцу, сказал Иван Степанович.
– Я к тебе с открытой душой. И характер твой мне нравится - правдивая ты! А я, понимаешь, вдовец. Не могу жить без хозяйки. Давай вечером в кино пойдем? Ну как?
– закончил он с надеждой.
– По рукам?

Алевтина нашла спасительный выход:

– Владимир Антонович! Гражданин пришел фотографироваться! Займитесь им, пожалуйста!

И вышла.

Увидев Ивана Степановича с цветком в руке, Орешников задумался и поглядел на модель творческим взглядом.

– Мы сделаем композицию, - вдохновенно сказал он.
– Мужчина и роза!

– Этого не надо!
– отказался Калачев.

– Вы уж доверьтесь художнику!

– Ни в коем разе! Кому-кому, а художнику нельзя доверять!

Иван Степанович сел и уставился в объектив.

– Ты давай без фокусов, без абстракций!

Тут к Орешникову подошел ретушер Петя и провел языком по страждущему небу:

– Володя, извини, дай три рубля!

Петя был человек бедный и поэтому всегда возвращал долги.

– У меня денег нет!

– А ты мне выдай трешку из кассы взаимопомощи, в официальном порядке, - жажда сделала Петю сообразительным.

– А я эти деньги уже потратил!
– сказал правду Орешников, но Петя не поверил, обиделся и ушел.

Чтобы больше не встречаться с Калачевым, Алевтина отсиживалась в кабинете директора. Коротая время, она советовалась с Кириллом Ивановичем по важному поводу.

– Денег ни у кого нет. Под Новый год все растратились, - уныло сетовал Полотенцев.

– Мы не можем ломать традицию. Мы живем дружно, такие мероприятия сплачивают коллектив, - настаивала председатель месткома.

– Я не против, - сдался Кирилл Иванович.
– Но где взять деньги?

– В кассе взаимопомощи.

Полотенцев распахнул дверь и позвал Орешникова:

– Володя, открывай сундук и неси взносы.

– Зачем?
– нахмурился Владимир Антонович.

– Нужны!
– сказала Алевтина.

– Вы все сговорились, что ли?
– вдруг взбунтовался Орешников.

Он выскочил из кабинета, хлопнул дверью, промчался по комнатам, со злостью открыл сейф, достал из него бумажку, которую он положил туда вместо денег, вернулся обратно и сунул эту бумажку под нос директора:

– Эти взносы я первый одолжил! Вот расписка! Полотенцев и Алевтина с удивлением воззрились на невиданный документ.

– Что же нам делать, - искренне огорчилась Алевтина.
– Мы каждый раз под Новый год собираемся…

Орешников тоже расстроился:

– Если бы я знал, что это для такого святого дела, как междусобойчик, я бы ни за что их не потратил.

– Ну ладно, Володя, - примирительно сказал директор, возвращая расписку Орешникову, - придумаем что-нибудь.

– А на что вы их потратили?
– Алевтиной двигало не женское любопытство, а чувство общественного долга.

– Купил облигацию, - оптимистично сообщил Орешников.
– Мне нужно выиграть четыреста двадцать рублей.

– Почему четыреста двадцать?
– весело осведомился Полотенцев.
– Почему не десять тысяч?

– Хочу купить фотоаппарат «Зенит-112».