Зима близко

— И впрямь!

Измайлов обрадовался. Махнул рукой лакею, тот принёс бумагу и чернила.

Текст с повелением отдать графу Владимиру Всеволодовичу Давыдову подстаканники, на которые он укажет, написал я. Потом придержал руку Измайлова, чтобы не промахнулся мимо листа. Под текстом образовалась подпись, украшенная замысловатыми кляксами.

— И когда же вы изволите объявить о помолвке? — отдавая мне записку, спросил Измайлов.

— Какой помолвке?

— Ну, если ваша фамильная реликвия предназначена в дар невесте.

— Блин, точно. Невесте… Да вы понимаете, пока рано объявлять. Может, ей подстаканники не понравятся. Может, скажет, что стаканов подходящих нету.

Измайлов пригорюнился.

— И что же вы будете делать в этом случае?

— Другую невесту поищу. Нафига мне такая капризная? Фамильные реликвии, знаете ли, на дороге не валяются. А она — нос воротить! Могла бы и в лавку сгонять за стаканами, не развалилась бы.

— И впрямь, — согласился Измайлов. — Невесты нынче пошли чрезвычайно переборчивые. Нечего их баловать! В наше время куда скромнее были.

— И то верно. Золотые были времена.

— Вы удивительно здравомыслящий юноша! Как, говорите, ваше имя?

Мы ещё раз познакомились и выпили. По последней, видимо. По крайней мере, Измайлов после этого склонил голову набок и захрапел. А я потопал к выходу.

Всё-таки слабоваты эти дворяне по части накидаться. Наш брат охотник с такой дозы только размялся бы, а Измайлова уже вынесло… Не, нафиг с ними пить. Скукота.

До дома Измайлова я дошёл пешком, благо недалеко. Дворецкому предъявил записку. Тот удивленно захлопал глазами, но вопросы задавать не посмел. Проводил меня в столовую и подвёл к резному шкафчику, где стояла чайная посуда. Расписной китайский фарфор, хрусталь, серебро.

Я вдруг понял, что «свои» подстаканники смог бы определить, даже если бы на них не было герба. Взгляд тут же сам упал на дядюшкино наследство, а руки сами к нему потянулись.

— Спасибо, дружище, — сказал я лакею. — Записку не выбрасывай. На случай, если барин забудет, куда имущество подевалось.

Вышел на крыльцо и вернулся к себе в усадьбу. Материализовавшись в башне, спустился на первый этаж. Прошёл в столовую. С интересом — в первый раз, всё-таки — рассмотрел посуду в громоздком дубовом буфете и шкафчиках поменьше, но подстаканников не увидел.

— Тётка Наталья!

— Слушаю, барин?

Тётка Наталья была в кухне, колдовала над необъятной плитой.

— Мне подстаканники нужны.

— Чаю изволите? — Тётка Наталья недоуменно обернулась. — Сию секунду поставлю! И как раз пирожки вот-вот готовы будут.

— Не, чаю не надо, пирожков тоже. Только подстаканники. Вот такие, — я показал два, которые держал в руках. — Серебряные, с гербом Давыдовых.

Глава 7

Тётка Наталья вытерла руки о фартук и открыла шкаф, где сушилась посуда. Протянула мне подстаканник.

— Вот, извольте.

— Ага. Спасибо. — Я нырнул в шкаф и вытащил оставшиеся два. Тётка Наталья недоуменно посмотрела на образовавшуюся у меня в руках охапку из пяти штук. — Молодец ты всё-таки, тётка Наталья! Везде-то у тебя порядок, всё-то на месте лежит.

С этим словами я потопал к выходу.

— А на что они вам, без стаканов? — прилетело мне в спину.

— Физические опыты буду ставить. Меня не беспокоить, пока сам не приду!

Прижимая к себе подстаканники, я свистнул металлического паука. Тот уже приучился бегать за мной, будто собачонка. Ну, такая себе собачонка, конечно, под тонну весом, но тем не менее. Вместе мы проследовали к запертому крылу и спустились в подвал.

— Молчишь? — посмотрел я на зеркало. — Вот и всегда ты так! Чуть чего — я не я и лошадь не моя.

Поди пойми, блин, то ли отсутствие дядюшки означает, что он окончательно переселился на тот свет, то ли удалился временно, чтобы сил подкопить. А через месяцок мне ещё какую-нибудь важную вещь сказать, ага. Кто их, покойников, разберёт. Даже если не заложные.

К слову сказать, я, наследничек, ни разу на могиле у дядюшки не бывал. Нехорошо. Оно понятно, что жизнь у меня насыщенная, на оживших-то покойников времени не хватает, а уж чтобы лежачих навещать — так и вовсе. Но, тем не менее, уважить надо. Приличия понимать необходимо. Вот ляжет снег, нечисть окончательно успокоится, с железным человеком порешаем — и вот тогда-а-а-а…

— Железный человек, железный человек, — ворчал я, расставляя подстаканники по ячейкам. — А чего, спрашивается, железный человек? Был бы он и правда железный, уже бы грохнули. Но ведь для простого люда «железо» — синоним «металла» вообще. Ну, кроме золота и серебра, конечно. И человек — металлический. Причём из такого крутого металла, что терминатор с пауком ему нихрена сделать не смогли. А что мы делаем с тварями, которых не можем уничтожить имеющимися инструментами, лейтенант Эллен Рипли? Правильно, лейтенант Эллен Рипли. Ваш бесценный опыт поможет ещё не одному поколению справиться с проблемами.

Подстаканники, по мере установки в ячейки, нагревались всё сильнее. Поставив на место последний, я отдёрнул руку. Этот нагрелся вообще мгновенно, буквально за секунду. И как только он встал на место, арка начала издавать мерное гудение, будто набирающая обороты стиральная машина.

Пространство между каменными столбами затуманилось, засветилось. И вдруг в этом пространстве я увидел пейзаж.

Ну, такой себе, скажем прямо, пейзаж. Две звезды, не рекомендую. Немного похоже на «Безмятежность», однако без травы. Землю как будто бы выжгло.

Вдруг перед «камерой» пробежал радостный чёрт, размахивая человеческой ногой. Спустя несколько секунд за ним пронеслась целая ватага чертей. Ещё десяток секунд — и пожилой мужчина на одной ноге, опираясь на палку, проковылял следом, грозя кулаком убегающим чертям. Когда он перевалил за середину «экрана», ему в затылок прилетел метко и сильно брошенный кем-то сапог. Мужчина упал.

— Весело, — оценил я. — Вот чего-то такого я и ждал от потустороннего мира. Скорей бы сдохнуть, н-да…

На упавшего налетела новая ватага чертей. Устроили драку. Вскоре из кучи-малы выскочил один и, подняв на вытянутых руках оторванную голову, вчистил бежать. Черти рванули за ним. Одноногий безголовый мужик поднялся и запрыгал им вслед, всё так же грозя кулаком. Ему в спину прилетела нога.

Мужик опять упал. Ощупью нашёл ногу, приставил на место и снова поднялся. Теперь уже побежал за чертями, держа палку на манер штурмовой винтовки. Я только головой покачал. Слов не было. Ну, ребята, сами виноваты. Если до сих пор и испытывал что-то похожее на угрызения совести, то теперь даже этой малости не осталось.

Эх, жаль, я к вам сюда не вывел канализацию, а ведь была мысль! Но победила всё-таки разумная сторона меня. Воды на Земле всё же ограниченное количество, и лучше бы ей всей оставаться в цикле круговорота. А то этак в мой унитаз всё человечество со временем сольётся.