Зима близко

— А, охотнички! — заулыбался леший. — А я уж думал, не придёте.

— С чего бы это нам не прийти?

— Ну, я вам помог, в пещеру провёл. Вы мне помогли, напасть эту от тайги отвадили. Всё чин чином, все в расчёте. И теперь мы снова лютые враги.

— А, — усмехнулся я. — Ну, мы пойдём тогда.

— Это извиняйте — нет. Никуда уже не пойдёте, покуда я вас не сгублю.

— Угу. — Блин, вот нежданчик так нежданчик, только лешего мне сейчас, в моём состоянии не хватало. — А вот это всё тебе нахрена?

Я не столько интересовался, сколько пытался выиграть время, чтобы маны понакапало чуть больше.

— Вот это? — Архип окинул взглядом кучу, к которой только что присоединил две банки. — А почём я знаю! Лежит — значит, надо зачем-то. Схороню себе в тайное место, авось и пригодится.

— Ты ведь даже не знаешь, что это.

— И ничего страшного. Ты, охотничек, не волнуйся за меня. Ты за себя переживай.

И леший принял истинный облик лесного великана.

— Хотя можешь уже и не переживать! — прогрохотал его голос.

— Вот ты козлина! — возмутился я. — С другой стороны, чего ещё ждать от твари.

Два охотника против лешего — не лучший расклад. А с учётом того, что я едва успел восстановиться, вообще полная задница. Свалить отсюда Знаком, привести подмогу — так пока мы всё это изобразим, леший уже сокровища притырит. Гоняй за ним потом по всей тайге…

— Егор! — я скастовал Защитный круг и повернулся к Егору.

Чтобы увидеть, что Егора рядом со мной нет.

Леший расхохотался.

— Дружок-то твой — поумней тебя! Знает, что с лесным хозяином шутки плохи. Сбежал подобру-поздорову! Один ты глуп да дерзок… Получай!

В Защитный круг влупился удар такой мощи, что мне показалось — вижу, как круг содрогнулся. Но устоял. Это лешего взбесило окончательно.

— Ах, ты так?!

Земля под ногами задрожала. Потолок и стены пещеры пошли трещинами. Из трещин полезли древесные корни и ветки, растущие быстрее, чем в мультике. И вся эта дрянь принялась опутывать Защитный круг.

— Убирайся! — рявкнул леший. — Прочь отсюда, пока цел! Это мой лес! Я здесь хозяин!

— Угу. То есть, пока железный человек века напролет хозяйничал, к нему вопросов не было. А как только я эту пакость отсюда выкурил, тут же ты хозяином стал. Удобно, чё.

— Это я тебе помог его найти!

— И без тебя бы нашёл, не маленький. А вот у тебя с ним справиться пороху не хватило. А теперь, значит, свои комплексы на мне вымещаешь… К психологу бы тебе, вот что. Сквотер недоделанный.

— Умри! — взревел леший.

Вряд ли понял, как его обозвали, но на всякий случай оскорбился. Защитный круг сдавили ветки и корни.

— Это я — лесной хозяин! Я!

— Был ты хозяином, — раздался голос позади меня. — Да сейчас выйдешь весь!

Корни, опутавшие Защитный круг, вспыхнули. Леший тонко, пронзительно взвизгнул — будто кошка, которой наступили на хвост. Горящие ветки также стремительно, как до этого росли, принялись втягиваться обратно в стены, пол и потолок. Огонь исчезал вместе с ними.

— Мы здесь, Владимир! — крикнул Егор.

— И мы здесь! — поддержал Гравий. — Полный десяток, объединяй!

Каким образом мои уважаемые коллеги успели буквально в считанные мгновения собрать десяток, спрашивать я не стал.

Привычно сосредоточился. Своих родных опознал тут же.

Егор, Земляна, Захар, Гравий, Неофит. Даже этого притащили, надо же! Хотя, справедливости ради, когда мне нужна была полная сотня, отмахиваться от Неофита я тоже не стал. Тем более, что мальчишка оказался способным, по рангу того гляди Захара догонит. Еще двое охотников тоже были мне знакомы. Потап — проспался, надо же, — и Кузьма, молодой из сибирского Оплота. Еще троих я не знал, но в данный момент это не имело значения.

Я почувствовал силу Десятка. Увидел лешего глазами каждого из них. И нанёс Удар. Просевшая манна меня уже не беспокоила. Во мне плескалась сила десятерых.

Лешего отбросило к дальней стене пещеры. Следом я собирался врубить Костомолку. Но леший вдруг стремительно уменьшился в размерах. Превратился в деда Архипа и бросился бежать. Не к широкому входу, а в другую сторону. В узкий коридор, уводящий в глубину пещеры.

Железный человек вряд ли туда наведывался, не вписался бы по габаритам, а этот лесной засранец определенно что-то знал. Перепрыгивал через огромные валуны и нырял под низкие своды, как многоопытный паркурщик.

— Уйдёт! — ахнула у меня в голове Земляна.

— Спокойно! Без паники.

Я бросился за лешим. Выбрав момент, влупил ему в спину Костомолку.

Лешего швырнуло на пол, на колонию сталагмитов. Тело пронзили острые каменные сосульки.

Когда я подбежал, увидел, что пол под лешим залит зеленью из ран. Но не похоже было, что тварь это парит. Леший пытался оторвать своё сплющенное тело от природной ловушки. Тело, к слову, очень странное — вроде бы человеческое, нормальных размеров, но покрытое вместо кожи древесной корой.

— Что, не выходит каменный цветок? — сочувственно спросил я.

И рубанул мечом по шее лешего. Голова отделилась от тела. Из сплющенного черепа в двух местах выскочили острия сталагмитов.

Чтобы снять с них голову, пришлось приложить усилие.

— Нешто ещё жив? — удивился за моей спиной запыхавшийся Гравий.

Прочие охотники оказались не такими шустрыми, топали и матерились в узком коридоре, перебираясь через валуны.

— Ну, ты родии видишь?

— Нет.

— И я нет. Стало быть, жив.

Я повернул голову лицом к себе. Не самое приятное зрелище. Вместо одного глаза на покрытой древесной корой роже — сквозная дыра от сталагмита, зелень стекает вниз. И щека пробита насквозь. Но зато другой глаз вполне себе лупает, смотрит на меня. И губы, похожие на ветки, шевелятся.

— Не губи, охотник!

— Задолбали, — пожаловался Гравию я. — Полгода подряд — одно и то же! Копирайтера им менять пора. Однозначно.

Гравий глубокомысленно кивнул. После чего изрёк:

— Не губи.

— Э-э-э. С тобой всё в порядке? — я решил, что ослышался. На всякий случай посмотрел на сапоги Гравия, правильно ли надеты. А то уже напрягся. — Ты плохо позавтракал, что ли? Хотя тётка Наталья несвежего не держит… Может, не выспался? Или просто устал? Ну так скажи, бывает.

— Не губи его, — повторил Гравий. — Слово с него возьми.

— Нет! — Голова в моих руках — которая, несмотря на полученные раны, продолжала потихоньку обретать нормальную форму, — задергалась. — Не стану я людям служить!