Зима в Эдеме (пер. О. Колесникова)

Когда Керрик проснулся, он сразу понял, что что-то изменилось.

Резкий ветер, который рвал паукаруты на протяжении многих дней, утих. Все стало спокойно. Калалек стоял перед ним, открыв полы паукарута и впуская внутрь солнечный свет.

– Какая погода! Как хорошо!

– Значит, мы отправляемся?

– Да, непременно, не откладывая! Дух ветра сказал нам, что мы должны выйти сразу же, пока он отдыхает. Потом он долго не будет отдыхать, и мы должны попытаться выйти из полосы штормов, пока он не вернулся. В лодку!

С окончанием снежного бурана каждый знал, что путешествие, которое так долго откладывали, теперь начнется. Паукаруты опустели, и крики, смех – все это сконцентрировалось на лодке. Она была очищена от снега и пододвинута к самой воде. Волны разбивались на множество холодных брызг и пробивались далеко на берег. Было много громких споров, как лучше спустить лодку на воду, но очень быстро пришли к единому мнению. Тут же нашлись добровольцы, которые помогли стащить лодку в воду. Они смеялись и кричали, насквозь промокнув в холодной воде. Они едва могли держаться на ногах под натиском сокрушающих волн. Потом остальные подхватили троих путешественников, посадили себе на плечи, чтобы те не промокли, и вошли в воду. Сразу же, как только они оказались на борту, Калалек поднял парус, а добрые руки толкали лодку в блуждающие волны. Когда лодка поплыла, помощников накрыла тяжелая волна и выбросила их на берег. Они смеялись там до изнеможения. Армун смотрела на них с изумлением: она никогда не сможет понять этих странных, покрытых шерстью, охотников.

Благодаря преобладающему западному ветру они быстро продвигались на юго-запад. Калалек знал, что берег, находящийся к югу от них, тянулся с востока к западу. Наблюдая за парусом и небом, он накренил лодку и развернул ее, чтобы придерживаться правильного направления.

Морская болезнь сразу же поразила Армун, и она лежала, распластавшись под меховыми шкурами. Керрик, казалось, не чувствовал слабости. Он улыбался и помогал натягивать канаты. Он даже смеялся, как парамутан, когда брызги воды замерзали на его волосах и бороде. Калалек разделял с ним энтузиазм. И только Армун, казалось, понимала, на какой риск они идут, все безумие этого путешествия. Но возвращаться было уже поздно, слишком поздно.

Хорошая погода продержалась после отплытия почти два дня: приятный ветерок и чистое небо. Когда началась буря, они плыли еще три дня, пока все не заледенело и они не повернули к берегу, чтобы очистить лодку ото льда. Они затащили лодку на песок маленького пляжа в отбивали лед, пока не замерзли и не промокли; потом собрались у костра, разведенного Керриком, стуча зубами. От их промокшей одежды шел пар, когда они сушили ее.

Во время бури они прошли мимо пристани мургу, но ничего не смогли увидеть. Они и не надеялись увидеть какое-нибудь теплокровное существо в этих холодных северных водах в это время года. Но, чем дальше они плыли на юг, тем лучше становилась погода. Бури, казалось, утратили свою ярость, а крошечный экипаж медленно продвигался на юг все дальше вдоль скалистого берега.

На рассвете все окутал туман, и мелкий дождь промочил их насквозь. Они промерзли от него больше, чем от холодных, но сухих северных ветров. Керрик стоял на носу и все время вглядывался в береговую линию. Сквозь туман проступал скалистый ландшафт, и путешественники шли в ту сторону, подгоняемые ветром и течением. Керрик смотрел то на карту, то на землю, нервно покусывая губы. Должно быть, она; сомнений быть не могло. Он быстро повернулся и позвал Калалека.

– Я уверен, что мы приближаемся к Генагле. Здесь сильнее течение, которое впадает в другое море.

– Неужели? Это великолепно! – закричал Калалек и засмеялся. – Я должен это увидеть; целый новый мир – и полный мургу. А мургу плавают сейчас в этом море?

– Я не думаю – не в это время года. Когда мы пройдем Генагле, то прибудем к великому континенту Энтобан, где круглый год тепло. Там надо быть еще осторожнее. – Мургу, йиланы – эти два слова постоянно были у него в голове. Они скоро подойдут к этому острову. И они должны напасть на них, пока мургу не напали на тану на другой стороне моря.

* * *

– Они не будут драться, – сказал Херилак. Его губы побелели от ярости. – Они не нападут на нас, и, когда на них нападем мы, они спрячутся за своими ядовитыми стенами, где мы до них уже не доберемся.

– Они – мургу, а мургу не могут ждать войны, как тану или саску, – сказал Саноне, помешивая палкой угли в костре так, что искры поднимались высоко в воздух и уносились холодным ветром. Зимой, ночью, даже в этой защищенной от ветров долине воздух становился холодным, а Саноне был не молод, чтобы собственная кровь согревала его. Он потеплее укутался в шкуру и окинул взглядом спящую долину. Бодрствовали только он и Херилак; все остальные спали.

– Мургу учатся, – с некоторой досадой сказал Херилак. – Сначала мы могли убивать их пиками по ногам – валили на землю и убивали. Теперь ночью до них не добраться. Да и днем тоже. Они теперь хорошо защищены и не двинутся с места, пока мы не уйдем. Потом они сами уйдут дальше за нами и будут приближаться медленно, но все ближе и ближе.

– Как близко они сейчас? – спросил Саноне.

– Они окружают нас со всех сторон. Пока их еще не видно отсюда, но они там. До них четыре дня ходьбы в любом направлении. Они еще не полностью нас окружили; кольцо не замкнуто. У них отдельные лагеря, но все они неуязвимы. Если мы нападем, они останутся внутри защитного кольца и не сдвинутся с места. Но пока мы это будем делать, подойдут другие мургу. В один прекрасный день они будут здесь, и долина будет окружена. И это будет конец.

– Тогда нам надо уходить, пока еще не поздно, пока мы не попали в ловушку.

– Куда идти? – глаза Херилака расширились от переполнявших его чувств. – Разве есть место, куда они не придут? Ты – мандукто саску, ты ведешь за собой своих охотников и женщин. Ты знаешь какое-нибудь безопасное место, куда бы ты мог отвести их теперь?

Саноне замешкался, потом сказал:

– Через пустыню, к западу. Говорят, что там есть вода, зеленая трава.

– Ты хочешь отвести своих саску туда? Саноне долго не отвечал, костер потрескивал.

– Нет, я не хочу уводить их из этой долины. Мы всегда жили здесь. И если мы должны умереть, то умрем здесь.

– Я не хочу умирать, но я устал убегать. То же самое я могу сказать о своих саммадах. Я уведу их отсюда, если они захотят уйти. Время для отступления прошло. Рано или поздно мы должны остановиться и противостоять мургу. Пусть это случится как можно раньше. Мы все устали.

– Уровень в реке понизился. В это время дожди в горах наполняют ее до берегов.

– Утром я возьму нескольких охотников и схожу к холмам. Ты думаешь, что это дело мургу?

– Точно не знаю, но боюсь, что так.

– Мы все боимся, мандукто. Мургу надвигаются на нас, как снег зимой, и их тяжело остановить. Одна из женщин видела зеленые виноградные лозы, спускающиеся с утеса. Она сказала, что не смогла подойти ближе, но они были очень похожи на ядовитые лозы мургу.

– Утесы высокие.

– Лозы вырастают очень длинными. Когда я сплю, то слышу во сне песню смерти. Ты знаешь, что это значит?

Улыбка Саноне была холодной и мрачной.

– Тебе не нужен мандукто, чтобы истолковать твой сон, сильный Херилак. Я тоже слышу песни смерти. Херилак угрюмо взглянул на звезды.