Зима в Эдеме (пер. О. Колесникова)

– Нет, – сказала Энге, сопровождая речь знаками силы и команды. Амбаласи была поражена, шокирована, потому что, сколько она себя помнила, никто с ней таким тоном никогда не говорил. Энге снова обратилась к ней, пока гнев Амбаласи не достиг своего апогея.

– Я когда-то говорила тебе, что изучала методы общения. Теперь я скажу тебе, что разработала теорию звуко-цветодвижения, которую я с удовольствием тебе разъясню. К тому же я долго работала над изучением общения фарги и элининиилов; то же самое было сделано с самцами в ханале. Я провела ряд исследований и обнаружила, что я единственная, кто посвятил этому огромное количество времени. Так как я специалист в этом вопросе, то точно знаю, что ты захочешь выслушать мои предложения. – Она видела, что Амбаласи задыхается от гнева и готова вот-вот взорваться. – Ты никогда не подвергала наказанию Элем за то, что она выработала свои определенные знания, как кормить урукето, – быстро продолжила Энге.

Амбаласи отпрянула назад и сделала едва заметное движение, показывая, что она оценила сказанное.

– Вообще-то, Энге, я не испытываю особой необходимости в твоей компании, но иногда ты проливаешь свет на определенные вещи, что приводит меня в изумление. Я очень устала, поэтому воспользуюсь этой возможностью, полежу в тени и послушаю тебя.

– Первое, – сказала Энге, поднимая большой палец, придавая этому оттенок долгого размышления, – надо идти одной, точно так же, как ты ходила за рыбой.

– Хорошо, согласна. Если я именно та одна.

Энге не стала спорить, а продолжала:

– Во-вторых, мы делили с ними пищу и теперь должны перейти на другой уровень. Им интересно, что мы из себя представляем, что здесь делаем. Но тут мы не должны давать им исчерпывающие ответы. С ними надо поделиться знанием, но если я что-то им дам, то захочу получить от них что-то взамен.

– А как это можно будет сделать?

– Если ты уловила ход моих рассуждений, то сама поймешь.

Энге быстро повернулась, пока ярость Амбаласи не захлестнула ее. Она медленно пошла к кустам, которые скрывали наблюдателей Сорогетсо. Ее шаг все замедлялся, и, когда она увидела взволнованные движения в кустах, совсем остановилась и присела на хвост. Она была достаточно близко, чтобы ее могли понять, но не настолько, чтобы представлять угрозу. Энге вытянула вперед руки, повернув их ладонями кверху.

– Друг, – сказала она и повторяла это снова и снова, используя самую простую манеру с цветами без глаголизации. Энге остановилась и посмотрела на кусты. Когда реакции со стороны наблюдавших не последовало, она снова принялась повторять то же самое. Чувствуя себя непринужденно и ведя себя терпеливо, она излучала тепло и безмятежность. – Друг. – Это все, что она должна была сказать. – Друг.

Солнце прошло через все небо, когда Сорогетсо беспокойно зашевелились. Наконец одна из них выбралась из кустов и встала прямо перед Энге. Это была другая, не та, которую они встретили в джунглях. Эта была более высокая и сильная и стояла, высокомерно задрав подбородок. Когда она увидела, что Энге не делает никаких движений, то вонзила когти ступней в землю в какой-то агрессивной манере.

– Нет страха, – сказала Энге. – Не бойся меня. – Сорогетсо была озадачена, и Энге повторила свои действия много раз, все время упрощая их, пока Сорогетсо не поняла и ее грудная клетка не стала вздыматься от гнева.

– Меня… бояться… нет! Ты… бояться.

Контакт был установлен, но Энге не испытывала удовольствия от этого. Но она вновь засияла красками дружбы, потом объяснила свое имя.

Амбаласи, наблюдавшая издали, не сделала никаких выводов из этого первого контакта. Но наконец солнце совсем склонилось к горизонту; Сорогетсо вдруг повернулась и бросилась в кусты, а затем погрузилась в воду.

Энге медленно пошла назад. Ее тело было сковано и неподвижно.

– Я надеюсь, ты с умом потратила столько времени, – сказала Амбаласи. – Хотя отсюда я не заметила, чтобы произошло что-то особенное.

– Многое произошло, много общения. – Энге говорила невнятно, так как находилась в прострации и углубилась в свои мысли. – Я настаивала, чтобы та, которая пришла, вняла моим просьбам. Я назвала ей свое имя и попыталась убедить ее, что мы пришли сюда с миром. Я повторила много раз, что мы желаем только помочь им, дать пищу, если они хотят. Для первого контакта этого было достаточно.

– Я надеюсь, это не было пустой тратой времени. Ты узнала, как ее зовут?

– Да.

– Тогда скажи. Как ее зовут?

– Еесассиви. Прекрасный рыболов. Но это не ее имя. – Энге на какое-то время задумалась, потом снова заговорила: – Мы не можем сказать, что это ее имя.

– Тогда мы можем сказать, что это его имя.

– Да, именно так. Этот прекрасный рыбак – самец.

Глава 39

– То, что ты говоришь, совершенно невозможно. Амбаласи пустила в ход все средства, чтобы наиболее ярко выразить свои чувства. Энге склонилась под давлением ее гнева и самоуверенности, но осталась при своем мнении.

– Может быть, все обстоит так, как ты говоришь, великая Амбаласи, потому что ты самая мудрая в науках жизни. Я преклоняюсь перед твоими знаниями, однако я знаю еще то, что знаю.

– Как ты можешь знать? – прошипела Амбаласи; все ее тело дрожало, грудная клетка вздымалась и отливала ярко-оранжевыми красками, как будто охваченная пламенем.

– Я знаю на самом простом уровне. Сорогетсо сердился, когда я отвечала не так, как ему хотелось бы, делал угрожающие жесты, один из которых обнаружил его пол. Я видела то, что видела. Это самец, а не самка.

У Амбаласи подкосились ноги; она мгновенно побледнела, началась одышка, ее страстность упала. Ошибки не было: Энге видела то, что было на самом деле. Ее конечности подергивались, словно в судороге, в то время как она искала во всем этом хоть какое-нибудь возможное объяснение. Умозаключения Энге были логически правильными, и поэтому они казались Амбаласи омерзительными.

– Если животное делало жесты угрозы и один из его жестов был связан с половыми органами, я могу сделать заключение, что он должен быть сексуально агрессивным. Что, в свою очередь, подводит к заключению, что… – Она могла бы и не продолжать, так как по судорожному подергиванию ее конечностей можно было догадаться о ее умозаключении. Энге высказала это вслух.

– Самцы здесь занимают главенствующее положение; женщины, в лучшем случае, имеют равные права с ними или, возможно, подчиняются им.

– Как отвратительно! Для йилан это неестественный порядок. В том случае, если это низшие животные, – да, это возможно, потому что они неразумные существа. Но интеллект – это привилегия самок: мышление характерно для женского пола. Источник жизни, яйца – все это свойственно самкам. Самцы же обеспечивают грубые физиологические функции по производству необходимых генов и всех функций, связанных с уходом и наблюдением за беременными самками. Вот для чего они подходят, и других функций у них нет. То, что наблюдала ты, – это абсурдно, противоестественно – и чрезвычайно интересно.

Амбаласи сказала все это с апломбом. В этот момент она думала как настоящая ученая, а не безмозглая фарги. Неужели это возможно? Да, конечно, это возможно. Разнообразие сексуальных ролей, взаимоотношений, разновидности отклонения и извращения среди особей в мире почти бесконечно. Хотя формы коммуникации запрограммированы в генах и не изучены. Это становилось все более интересно. Хватит! Сначала – наблюдение, потом – теория. Нужны факты и только факты.

Это было то, что она открыла первой!.. Она вскочила на ноги.