Зима волка

Когда они закончили, был слышен только шум падающего дождя и шелест ветвей деревьев на ветру.

Стоя под дождем, Бри слушала волков, их песню, смелую и славную, наполняющую ее сердце, погружающую ее в мелодию, говорящую ей, что она принадлежит им. Она была частью стаи. Ее глаза наполнились слезами.

Энджи обняла ее за плечи и прижалась к ней. Ощущение было правильным; она тоже была стаей.

Когда песня закончилась, Бри глубоко вздохнула. Реальность вернулась, когда ее взгляд упал на маленькую корзинку, разноцветные нити которой рассыпались по грязной улице. О, Нора. Как и проливной дождь, горе окутало ее. Вместе с Энджи они неохотно двинулись к старушке, едва переставляя ноги, поскольку те будто превратились в бетон. Она не хотела этого видеть…

Внезапно, сильные руки сомкнулись на ее плечах, поднимая ее в воздух. В панике Бри взвизгнула.

— Черт возьми, самка! Ты с ума сошла? Пытаешься умереть? — Рев Шея заполнил улицу, город, всю долину. Обнаженный и разъяренный, он держал ее в футе от земли, глядя ей в лицо. Шей встряхнул ее так, что у нее щелкнули зубы. — Что, во имя Херне, ты здесь делаешь? Никогда, слышишь, больше никогда не смей делать такую глупость снова. — Он еще раз сильно встряхнул ее.

Бри знала, что у нее вечно путаются мозги, но он ничуть ее не пугал. Весь его гнев и возмущение исходили от беспокойства о ней, и это знание растопило ее сердце.

Шей поставил ее на ноги и притянул к себе, прежде чем она успела упасть. Он прижал ее лицо к своей груди, и похоже пытался задушить в объятиях. Ребра затрещали.

— Клянусь Богом, я чуть не умер, увидев тебя здесь. — Он зарычал и, черт бы его побрал, казалось, сжал ее сильнее.

— Шей, она маленькая самка. Не раздави ее, — в грубом голосе Зеба смешались гнев и веселье.

Железные обручи ослабли. Бри втянула воздух и подняла лицо, чтобы сказать… что-то, но Шей развернул ее, не слишком нежно, лицом к своему брату.

Глаза Зеба пылали черным огнем.

Шей схватил ее за плечи и зарычал ей на ухо:

— Сегодня. После того, как я возьму тебя всеми возможными способами, чтобы убедиться, что с тобой все в порядке, я планирую еще немного поорать на тебя. Гораздо громче. — У нее перехватило дыхание от этой плотской угрозы, от этого предупреждения.

Он подтолкнул ее к Зебу.

— Твоя очередь кричать на нее, бхратхайр. А я пойду расскажу нашим Кахирам обо всем, что они сделали не так, — руки Зеба сомкнулись на ее руках в тех же самых местах. Болезненно. Но потом он притянул ее к себе. Его объятия были крепкими. Собственническими. Он что-то пробормотал ей в волосы. Чувство безопасности окружило Бри, и она обмякла.

Адреналин рассеивался с каждым ударом ее пульса, и на смену ему пришел холод. Адская гончая. Монстр был мертв. Она была жива. Когда Бри прижалась ближе, ее начало трясти.

Зеб молча обнимал ее, пока она дрожала в его объятиях. Мужчины были живы. Но Нора… эта милая, растерянная старушка. Глаза Брианны наполнились слезами.

Руки Зеба сделались нежными, скользя вверх и вниз по ее спине, а щека согревала ее макушку, когда она плакала о Норе, когда она рыдала от ужаса.

Его дыхание, медленное и ровное, стало якорем для нее самой, пока его спокойствие не передалось ей.

С дрожащим вздохом она поняла, что ее руки обвились вокруг него. Одна рука вцепилась в его зачесанные назад волосы, как в спасательный круг. Бри не хотела отпускать его.

— Спасибо, — с трудом выдавила она.

— Смелая, находчивая самка. — Его скрипучий голос был так же нежен, как теплая рука, скользнувшая под ее волосы и обхватившая затылок. — Я никогда не видел ничего подобного. Алек обязан тебе жизнью. — Зеб уткнулся носом ей в шею и отпустил.

Брианна отступила назад, пошатываясь, но держась прямо. Теперь она могла справиться сама, и, по крайней мере, он не кричал на нее. Ей нужно проверить Нору, проверить Энджи…

Зеб схватил Бри за подбородок мозолистой рукой, заставив ее встретиться с ним взглядом. Его черные глаза горели той же яростью, что и у Шея.

Она попыталась сделать шаг назад, но потерпела неудачу. Вау, волки не на шутку разозлились, да?

— Маленькая самка, — его голос звучал так, словно он проглотил гравий. — Скажи спасибо, что не я взял тебя, иначе сегодня я бы заставил тебя заплатить за свои действия. — При ее испуганном вздохе в его глазах вспыхнула искорка юмора. — Прости, кариада, милая. Я забыл, что ты не привыкла к реакции мужчины, когда он видит женщину в опасности.

Он развернул ее, держа неподвижно в своих больших руках. Рыча все это время, он укусил ее за затылок.

Сильно.

***

Уже светало, когда Шей закончил смывать с себя грязь, пот и засохшую кровь. Позаботившись о Бене и Оуэне, Донал вылечил плечо Шея, несмотря на его протесты, что оно не стоит внимания. Целитель рассмеялся, сказав, что Шей и Зеб получили достаточно боевых отметин, чтобы производить впечатление на женщин. В большем нет необходимости.

Шей посмотрел на свое тело. У него было не так много шрамов, как у Зеба, и они не так хорошо выделялись на его светлой коже, но да, у него их было довольно много.

Брианна, казалось, не возражала.

Ее не оказалось в его постели, как он надеялся. Все еще не уверена в себе? Шей вошел в ее спальню. Хотя она вернулась в домик на рассвете, она уже крепко спала. У этой храброй маленькой самки была тяжелая ночь.

Когда к нему вернулись воспоминания о том, как она напала на демона, его гнев и страх пробудились, как пламя от тлеющих углей. Адская гончая могла разорвать ее на куски.

— Брианна, — прорычал он.

Она вздрогнула и проснулась. В ту же секунду, как она признала его, он подхватил ее на руки, заставив заскулить, и это снесло напрочь его терпение. Мягкая женщина, теплая и разгоряченная сном, благоухающая женским мускусом и мылом.

Моя.

Он повалил ее на свою большую, размером с полигон, кровать на спину и лег на нее сверху. Никакого страха на ее лице, только растущее возбуждение. Ее запах увлек его вниз по ее телу.

Раздвинув ее ноги, он обнажил ее влажную кожу.

— Шей, я…

— Не разговаривай со мной, пока я не возьму тебя хотя бы раз, — сказал он. Ее глаза расширились. — Если только я не сделаю тебе больно. — Затем, чтобы быть уверенным, что она не пострадает, он лизнул ее киску, наслаждаясь пьянящим мускусом, дрожью, которая прокатилась по ней. Его язык дразнил ее внутри, затем над бугорком, и, несмотря на то что она извивалась, он безжалостно держал ее открытой, когда толкал ее через край.

Ее долгий стон заставил его улыбнуться. Теперь она кончала так легко.