Зимние ходоки

Но не успел я протащить свою ношу и десятка шагов, как из-за капсул замелькал свет фонарей. А потом показались наши бравые полицейские во главе с Вавасем:

— Всем стоять!.. Не двигаться!.. Полиция!..

Не обращая внимания на их угрозы, я расплылся в улыбке и радостно заявил:

— О! Наконец-то! Вот вы-то мне и нужны!

А потом задумался: нужны ли? Я вроде бы и сам справился…

Глава 11 Однозначно беспорядочная

Дневник Листова И. А.

Триста тридцать четвёртый день. Доставка арестантов.

— Так… И что у нас тут? — Вавася нахмурился, уперев руки в бока и грозно оглядываясь.

— Арестуйте этого умника, быстрее! Он мне чуть стекло не выбил из револьвера! — сразу же подала из своей капсулы голос «коза».

— Какого умника? — не понял полицейский.

— Который с револьвером! — отозвалась эта настойчивая в своей злобе дама.

Загвоздка была в том, что револьвер я уже спрятал под куртку, чтобы Кэт двумя руками держать. И полицейские из всего оружия видели только мачете и нож, валявшиеся на земле.

Пришлось самому пояснить, как дело было:

— Вавася, ты эту тупую свидетельницу не слушай! Она, видишь ли, существо ущербное и обидчивое! Я тебе сейчас всё сам расскажу. Вот этот урод в маске зачем-то похитил нашу Кэт и притащил к себе в капсулу! — кивнул я на два больших свёртка, лежащие на земле. — Но я вовремя подоспел! Правда, ноги ему слегка повредил…

— А который тут в маске? — спросил Вавася, с интересом окидывая взглядом свёртки.

— Вот тот, который в правом кульке! — пояснил я.

— А в левом куске кожи тогда кто? — почесав за ухом, уточнил полицейский.

— А в левом куске — какой-то доброхот, который на его защиту полез! А может, и не доброхот, а вообще сообщник… Кто знает? — объяснил я.

— А-а-а-а… Ну тогда ладно, разберёмся! — кивнул Вавася.

— Шеф! Тут чувак с арбалетом, совсем мёртвый! — сообщил один из полицейских, найдя застреленного мной вооружённого придурка.

— Арбалетчика тоже я пристрелил… — признался я. — Тут соседи дурные были, агрессивные… А этот и вовсе с оружием, нервный какой-то! Я решил, что лучше его на перерождение отправить, чем он меня болтом продырявит…

— Вано! Блин… А можно как-то поменьше трупов за собой оставлять? — наморщив лоб, попросил Вавася. — Объяснительную для Кукушкина потом в участке накатаешь… А зачем свёртки?

— Да я тут просто один был, не считая Русого! — попытался я объяснить. — Кэт ранена, соседи злые и агрессивные, а мне всех как-то тащить надо… Я соседей успокоил, шкуры ободрал, завернул в них…

— С кого шкуры ободрал? — ошарашенно отступил на шаг Вавася. — С соседей?! Ну, Вано… Тут ты объяснительной не отделаешься!..

— Да с каких соседей?! — возмутился я. — Ты за кого меня принимаешь?!

Вавася прокашлялся, ещё раз посмотрел на меня, окинул взглядом всё вокруг… И выдал вполне логичный, к моему сожалению, ответ:

— За чувака, которого я обнаружил посреди ночи с двумя стонущими свёртками, раненой девушкой на руках и трупом арбалетчика за спиной! Девушка твоя, кстати, молчит… Может, она заложница?

— Я пострадавшая! — возмутилась Кэт, висевшая у меня на руках.

— Разберёмся! — глубоко вдохнув и выдохнув, успокоил её Вавася.

— Это я пострадавшая! — возмутилась «коза». — Мне угрожали! В меня стреляли!

— Разберёмся! — успокоил и её Вавася.

— Не надо разбираться! Надо этого буйного посадить! — раздавала советы неугомонная «коза».

— Надо мне «лечилку» дать! — поддержал её «доброхот» из кулька.

— И мне! — глухо простонал «маска».

— Граждане, спокойно!.. После чистосердечных признаний всех вылечим! — заместитель Вавася, Пробка, решил, видимо, помочь шефу и сам успокоить возмущённых: — А пока сидим по домам и ждём сотрудников…

Договорить он, само собой, не успел. Как только смысл сказанного дошёл до «козы», её и без того истеричный голос тут же сорвался на визг:

— Я не буду писать признаний!.. Я невиновная!.. Я пострадавшая!.. У меня стекло!..

— Говорю же: как есть, больная! — повторил я, когда Вавася удивлённо посмотрел на меня. — Орёт и орёт… Почти не замолкает с тех пор, как проснулась!

— У-у-у-у! — уверенно подтвердил Русый, прижав уши к голове.

— А что с раненой девушкой? — закатив на секунду глаза, устало спросил глава полиции.

— По животу полоснули. Порез глубокий. Я «лечилку» дал, но её надо бы Лене показать… — признался я.

— Так! Пробка, отряди человека за Леной-медиком! — потребовал Вавася и снова повернулся ко мне. — Бросай свои живые тюки… А откуда, кстати, кожа-то?

— Да из капсулы этого, который в маске! — я указал подбородком на светлый прямоугольник двери. — У него там все стены кожей обиты!

— Маска деревянная? Африканская? — деловито уточнил Вавася, задрожав, как гончая, почуявшая добычу.

— Ага, — кивнул я.

— Попался, урод! — радостно рявкнул Пробка.

И от души приложил ногой свёрток с «доброхотом», отчего тот жалобно заскулил.

— Кхм… Он… Тот, который в маске, в другом свёртке! — уточнил я.

— А-а-а! Ну тогда… — Пробка ничуть не смутился и тут же пнул второй свёрток, отозвавшийся глухим повизгиванием. — Попался, урод!..

— Меня-то за что? — простонал «доброхот».

— Разберёмся! — успокоил его Вавася.

И добавил, сквозь плотно сжатые зубы, недобрым шёпотом очень уставшего человека:

— В крайнем случае, пришьём что-нибудь, чтоб было за что…

А потом встрепенулся и снова повернулся ко мне:

— Вано, идите быстрее с раненой в участок! Лену, которая медик, туда приведут.

— Да я всегда за! Подмерзаю уже тут! — признался я.

— Лисов! А ну-ка проводи Вано! — рявкнул Вавася.

— Так точно! — молоденький полицейский отвлёкся от разглядывания арбалетчика и кинулся к нам.

— Вано, свёртки свои бросай! Этих мы сами дотащим! — посоветовал Пробка, когда я попытался снова сделать шаг вперёд, отчего ремни натянулись, а два страдающих и стонущих свёртка сдвинулись с места.