Зимний Фонарь

— Мне больше делать нечего? — усмешкой парирует тот. Сталкиваясь с замешательством, поясняет: — Нет. Но человек, носивший это имя до меня… Я не ожидал, что оно имеет такое значение.

— Тогда зачем ты меня связал?

— Боюсь представить, какие кошмары терзают твой дух, но кричала ты до неприличия громко… и лягалась, к слову, больно. Ты была ранена, и это мешало обработать твои раны. Horzex, этого разговора уже бы не было. Можешь считать это дружеской услугой.

— Дружеской? — упрёком переспрашивает блондинка, пытаясь справиться с верёвкой. Узел оказывается слишком тугим. Сил не хватает. — Вот только в Карпее так не обходятся с друзьями… Может, развяжешь меня?

С плотоядной улыбкой он подбирает скальпель.

— Карпейские вестницы… все вы такие, — только отвечает мужчина и, оказавшись за её спиной, срезает лезвием путы. — Только без резких движений. У тебя трещина в ребре — нергет будет действовать ещё несколько часов… Раны твои я промыл и зашил. Как выберешься, посети хирурга.

— Постараюсь… — разминая натёртые верёвкой запястья, обещает спасённая. Едва она расслабляется, как в шею упирается острие скальпеля. — А?!

— Запомните вот что: до той поры, пока я не увижу оружие в твоих руках против безоружного человека, — угрожающе предупреждает капитан, — я буду на твоей стороне…

— А иначе? — пугается девушка и искоса смотрит на приставленный к ней инструмент.

— Иначе уже мои руки будут развязаны, — с той же интонацией отвечает мужчина и, усмехаясь, убирает скальпель. Отдаляется на почтительное расстояние. — Не заставляй меня жалеть о твоём спасении. На земле и так слишком много монстров.

— Прямо как ты?

Его рот растягивается в триумфальной улыбке. В ней Анастази не видит ничего человеческого. Девушке приходится приложить немало усилий, чтобы скрыть зарождающийся внутри страх.

— Едва ли. До меня никто не дотягивает.

Анастази едва не падает обратно на стул. Она хмуро смотрит на капитана, но тот больше ничего не говорит.

— Какого лира там произошло? На вокзале… мой брат…

— Hor он не погиб при прибытии, — уклончиво отвечает мужчина, — он в безопасности… hor не станет возвращаться. Больше в городе защитников нет: Красмор ликвидирован — напрасно они откладывали эвакуацию.

Тогда девушка вспоминает о попавшем под заключение посреднике.

— А в инсектарии, не знаешь? — спрашивает Анастази. Услышавший этот вопрос капитан мигом напрягается. Это не укрывается от блондинки, и она уточняет: — Его тоже не?

— Там кто-то был? — пытается уклониться от вопроса Кемром, и тонкие губы вновь трогает усмешка. Однако, не выдержав взгляда вестницы, карпеец раскалывается: — Был кто-то. Живой. Впрочем, что ещё ожидать от Красмор…

— Значит, он ещё там… — с надеждой молвит вестница и взволнованно прикусывает губу. — Мне надо вернуться. Прости.

— Я другого не ждал, — благосклонно отзывается капитан и следом интересуется: — Это стоит того? Не пойми меня превратно, но твоему брату также может потребоваться твоя помощь. Ты готова его бросить?

— Бросить, что? Нет… — теряется Анастази. — Ни в коем случае, просто… Ты же сам сказал, что ему ничего не угрожает, значит… С ним всё будет хорошо, верно?

И вновь эта жуткая улыбка. Не успевает Лайне испугаться, как собеседник ей предлагает:

— Позволь мне тебя проводить.

— Не стоит, — уже решительней произносит она. — Я сама спра…

— Моей estelatteне понравится, что кто-то ещё выжил, — мрачным намёком напоминает Кемром и, поднявшись, оправляет плащ. Затем опускает маску, и искажённым модулятором голосом добавляет: — К тому же, у меня самого в городе остались дела.

— В принципе… — Анастази настороженно соглашается. — Ладно.

Основная часть Воздействия приходится на озеро Синекам. Разрушительные вихри элегии кружат вокруг одинокой башни, и молнии сверкают в высоте. Ветер шипит помехами. Вода неспокойна.

— Значит… вы как-то связаны с тем, что здесь происходит? — нерешительно нарушает тишину Анастази. Спутник неуверенно кивает. — То есть, получается, никакого пророчества не существует?

— Без сторонних усилий оно не имеет веса, увы, — хрипло подтверждает капитан. — Я бы сказал, что сейчас оно находится на этапе продвижения… формирования целевой аудитории. Чем больше знающих о нём, думающих, тем реальнее станет текст…

— П-почему ты сравниваешь это с… пиар-кампанией? — кривится девушка и тут же отмахивается: — Ладно, это сейчас неважно. Вы намерены воплотить… воплотить это. Вернуть деми, чтобы… чтобы что?

— Некоторые полагают, что Великое Восхождение вернёт на землю праведников… и это весьма удобно, если веришь, что твой избранник является таковым, — уклончиво отвечает капитан. — Я не сторонник этой идеи, госпожа, но иного пути, пока жива моя покровительница, у меня нет.

— Я-я знаю твою покровительницу?

Мужчина пожимает плечами.

— Мне неизвестен нынешний Санкторий. После раскола он весьма… изменился, и, к слову, я не могу скомпрометировать свою покровительницу. Думаю, тебе не понаслышке знакома гардская этика.

— Но я же могу узнать… чуть больше? — продолжает допытываться вестница, и капитан снова кивает. — Значит, то, происходит в Линейной, это… ради звона колокола? Упоминаемый в «Кате-Эр» мор? — Кивок. — Как… как вам удалось всё это сделать?

— Мы заполучили контроль над «Осколой», — без особого энтузиазма повествует Кемром, — а вместе с ней и «Панацею»… Covon, её часть. На въезде в город не было охраны, и мы смогли перехватить партию «Миротворца», а там и подтасовали кое-что…

— А как же листовки?

— Листовки? — удивляется мужчина. — Nof, мы здесь не причём. Впрочем, мне льстит, что ты подумала, будто это моих рук дело, но… нет.

— Ты же понимаешь, когда я выберусь, все об этом узнают?

— Иначе бы я не стал отвечать на твои вопросы. Мне всё равно, что ты сделаешь с этой информацией.

То, что издали выглядит туманом, оказывается смогом. Настолько едким, что даже сквозь респираторы проникает дух тления, а глаза начинают слезиться. Из-за деревьев показывается сумрачное небо и сияющее синевой озеро. Будто под водной гладью флуоресцентный маяк. Холодный свет бликует от каждой поверхности. Холодный и, вместе с тем, разрушительный. На открытых участках кожи появляются ожоги. Не покраснения, а синяки с сухостью. Следы копотью вгрызаются в плоть и обдают не жаром, но льдом.

Анастази ойкает. На оголённом запястье проявляется ожог. Девушка спешно дотягивает рукав до пальцев и, надеясь унять боль, зажимает рану.

— Сохраняй осторожность, — глухо комментирует мужчина и оглядывается. — Здесь весьма светло.

— Да, я… Я вижу, кхм.

— Это не то, о чём ты думаешь, — продолжает он. — Элегический свет. Излучение. Оно возникает, когда элегия соприкасается с водой — его длительное воздействие приводит к ожогам. Несерьёзным, но потом обработай.

— Я видела, что некоторые манифестанты… Они целиком в ожогах.