Зимняя любовь

Три яблока в сахаре. Мое любимое лакомство.

– Десерт, госпожа.

– Хорошо. Но я не…

– Это я выразил пожелание, - мило сказал Лотар. – Оказывается, в Талноре умеют хранить южные фрукты зимой.

– Замечательно, - я улыбнулась и подвинула к нему блюдо. – Только после вас.

Если он и хочет добиться моего расположения, то должен сначала завоевать доверие. Это в первую очередь, поскольку жизнь в университете научила меня не доверять, кому попало. Особенно человеку из семьи с сомнительной репутацией.

Только почему у меня так сладко замирает сердце, когда я на него смотрю?

Как только Лотар покончил со своим лакомством, я осторожно взяла фрукт и надкусила. Великолепный вкус! Не имею понятия, откуда он узнал, что я люблю алые розы и яблоки в сахаре, но пока не узнаю истинных его намерений и не уверюсь в их чистоте, боюсь, не смогу поверить в его искренность.

Глава 6. Полночный гость

Очередной зимний день прошел в тревогах и хлопотах. Мало того, что мой то ли пленник, то ли гость пытался мне помочь в том, о чем я его не просила, так еще и не успела прочитать письмо. Оно осталось у меня в комнате, забытое и нераспечатанное. Только после ужина, вернувшись к себе, я взяла письмо и пошла в отцовский кабинет. В моей спальне слишком мало света для чтения зимним вечером.

По дороге я никого не встретила, даже бабушка Агата не собиралась мешать моему покою. Какая редкая удача! Ох… я становлюсь все более саркастичной в последнее время. Не знаю, насколько это хорошо и насколько плохо.

Вот и кабинет. Из приоткрытой двери веяло холодом, но, когда я пересилила себя и шагнула внутрь, все стало ясно. Слуги растопили здесь камин, благоразумно полагая, что, став единственным старшим представителем семьи Винтер, я захочу сюда прийти, и в комнате невозможно было замерзнуть. А источником холода была, конечно же, бабушка.

Не то, чтобы я рассчитывала, будто меня оставят в покое и дадут собраться с мыслями на вечер, конечно…

– Проходи, милая, - замогильным голосом произнес дух старой, мудрой и доброй женщины. – Нам есть, о чем поговорить.

– Звучит угрожающе, - я вздохнула, села в кресло и вытянула ноги.

– Я просто хотела побыть с тобой в этот морозный вечер. Тебя ждет большое разочарование.

– Спасибо, бабушка, - я выдохнула, готовая открыть конверт.

Сургуч ломать не хотелось, проще разорвать бумагу. На мое счастье она не слишком толстая – пальцев не пораню. Отложив конверт, я жадно вчиталась в мелкие строчки с многочисленными словами – извинениями, оправданиями, обещаниями, на которые отец и раньше не был скуп. Вся их суть сводилась к тому, что он вынужден был забрать Фридриха и уехать, потому что его заподозрили в связи с иностранными контрабандистами. Какими именно, он не уточнял, но уже из контекста понятно, что отец спутался с нашими врагами.

Уронив бумагу на столик, я закрыла лицо руками.

Хотелось то ли плакать, то ли аристократично лишиться чувств. Просто так, чтобы все видели, что я – живой человек, девушка, которая хочет праздника и радости, а не печали и страха незадолго до Новозимья. Только слабость сейчас очень плохой помощник.

– Милая… - бабушка протянула ко мне руку. – Я бы погладила тебя по плечу, но ты испугаешься.

– Нет, - я отодвинулась. – Замерзну. Здесь и так не Эн-Мерид.

– Твоя правда.

– Ладно. О чем ты хотела поговорить? – глухо спросила я.

А потом выпрямилась и расправила плечи, отгоняя минутную слабость. Надо оставаться сильной и смелой, если хочу справиться со всеми невзгодами самостоятельно. Северянки обычно сильно отличаются от столичных барышень, нежных и хрупких, готовых в любой момент свалиться в обморок из-за сильно сжатого корсета. Обычно это восточницы, но встречаются и южанки. А нам приходится управлять землями и вести дела, когда мужья и отцы воюют или… сбегают.

– Ваш отец всегда был проходимцем, Мия, - сообщила бабушка. – Иногда мне казалось, что твоя мать, урожденная Раттен, имеет больше крови Винтеров, чем он.

Я слегка улыбнулась.

– В каждом из северной знати есть что-то от другой северной знати. Было время, когда жениться было просто не на ком. Приходилось принимать в род простолюдинок и купчих.

– Было, - сухо подтвердила бабушка, - и эти странные браки породили твоего отца. Странно, что он – кровь от моей крови, и даже обидно. Бросить дочерей и похитить сына… Насколько же трусливым мерзавцем надо быть…

– Это не трусость, бабушка, - не то, чтобы я решила вступиться за отца, но вспомнила часть письма. – Он забрал Фридриха, чтобы мальчика не угодил в заложники к королю.

– Все равно мерзавец, - отрезала призрачная старуха, - и не спорь со мной. Когда ты уже познакомишь нас с Ирэной?

– Когда она будет готова. Вчера…

И я рассказала бабушке про выходки Лотара Ольсена, удивляясь, почему она еще не узнала о нем. Дослушав до конца, дух Агаты Винтер улыбнулся и покачал голубоватой головой.

– Славный юноша. Не отвергай его, дорогая.

– Не… что? – я удивилась и возмутилась одновременно. – Он же даже еще не пытался ко мне подступиться…

Но бабушка, не дослушав, растаяла в воздухе. То ли не хотела продолжать разговор, то ли призрачные силы иссякли. А я подняла письмо вместе с конвертом, и медленно побрела обратно в спальню.

Ночью не спалось.

Я бессмысленно переворачивалась с боку на бок, не открывая глаз, но все осталось прежним – я бодрствовала! Захотела позвать служанку, чтобы Анна принесла мне горячего молока с медом, но вспомнила, насколько она медлительна, и как далеко от моей спальни находится кухня. Проще самой сходить и распорядиться, а может и молока себе нагреть. Возможно, даже самые припозднившиеся кухарки ушли спать.

Так я смогла уговорить себя встать, закутаться в шаль, обуть меховые туфли, и побрести навстречу горячему напитку.

Но не прошла я и половины тальмы, как столкнулась с Ирэной. Девочка брела в том же направлении. Услышав мои шаги, она испуганно оглянулась, но детский взгляд сразу стал светлым и радостным.

– Мия, это ты!

– Да, а ты боялась?

– Мне приснился дурной сон, - пожаловалась девочка. – Слуги сказали, будто ты получила письмо от отца. Дашь почитать?

– Дам, - ловко выкрутилась я, - завтра утром. Сейчас уже ничего не прочтешь в темноте. А пока пойдем на кухню, за горячим молоком?

– Да, я тоже туда собиралась.

Зимой на севере пьют молоко с медом, чтобы избавиться от бессонницы, а летом – с порошком из лаванды. Наша матушка, когда жила с нами, научила нас этому. Кто бы мог знать, что мы обе унаследуем ее особенность?

Чтобы попасть в кухню, следовало пересечь холл. И тут мы замерли, не веря своим глазам. Прямо около новозимней елки сидел на полу Лотар и кого-то гладил, приговаривал что-то ласковое. Я смотрела на него во все глаза, тщетно пытаясь понять, какого сюрприза ждать на сей раз. Цверга, что ли, из леса притащил?