Злата. Жизнь на "Отлично!". Том 2

— Я тебе, дебилу, сейчас голову сломаю. — негромко, и от этого еще более зловеще, пообещал Витек, присаживаясь на корточки рядом с «добрым не оленем», а затем поинтересовался у нас. — Он вас чем-нибудь обидел?

— Муужик, оони вооровки! — заикаясь и указывая на нас пальцем, сказал типчик, а его собака бегала вокруг и лаяла, привлекая к нам внимание прохожих.

— Кто воровки?! — спросил Витек таким тоном, что те из прохожих, что остановились посмотреть на представление, заспешили по своим делам.

— Воон тоот челоовек… — «не олень» указал пальцем в сторону лавочки, на которой сидел «Терминатор», скаазал, что ээти две деевчоонки, уукрали уу неего теелефоон ии кошеелек. Яя хоотел тоолько поомочь!

Только помочь хотел, урод, да? — подумал я, глядя на типчика.

— А если бы он сказал, что мы ангелы Господни, ты бы, что, перед нами пал ниц? — поинтересовался я.

— Злат… — обратился ко мне Витек, но…

— Ой! — это взвизгнула подруга, и мы все повернули голову в ту сторону, куда глядела она, и…

«Терминатор» окончательно вышел из строя, упав с лавочки на асфальт.

Инфаркт, сто пудов! Учитывая размер его пуза, что безбожно давило на сердце, страшную духоту и невообразимый гнев, охвативший его, а также бешеную погоню за нами, инфаркт — вполне естественный и предсказуемый исход в данной ситуации.

— Виктор Валерьевич, этот… — я кивнул на все еще лежавшего на травке типа. — ничего плохого нам не сделал, так что, не бейте его, пожалуйста, за нами гнался вон тот мужчина, которому сейчас плохо.

Витек повернул голову в сторону «Терминатора», а Стёша очень выразительно на меня посмотрела, мол: «какого черта? как это он ничего не сделал?!», и была явно недовольна. Я же, в ответ, скорчил физиономию, мол: «потом все расскажу».

— Еще хотя бы раз увижу тебя рядом с этими двумя девушками и… — обернувшись к «не оленю», выразительно посмотрев на него, сказал Витек, и не слушая ответное блеяние, пошел в сторону умирающего.

Вновь скорчив физиономию и помахав рукой Стеше, мол: «иди за папой, а я сейчас приду», и та, посеменив за отцом, поняла мой посыл правильно, что-то там рассказывая ему по пути.

— А ну, стоять! — довольно громким шепотом произнес я в спину смывающемуся «не оленю», от чего тот дернулся, но послушно остановился, развернувшись ко мне лицом.

— Сслушай, иизвини, ппожалууйста, яя нее хоотел… — все еще заикаясь, начал говорить он, подняв руки, ладонями ко мне.

— Не извиню…! — перебил его я, и щекоча свою ладонь кончиками волос, уставился на него снизу-вверх. — После того твоего «щедрого» предложения, что ты нам сделал от всей души, прощать я тебя не намерена! Мужчина, после знакомства с которым, ты едва не наложил в штаны — отец моей подруги, которую ты хотел заставить делать сам знаешь, что…!

— Нет! — истерично перебил меня тот. — Нет! Ты все неправильно поняла…

— Ну, неправильно, так неправильно. — я пожал плечами. — Я, пожалуй, просто расскажу обо всем дяде Вите, а ты ему уже сам потом рассказывай о том, что именно ты имел ввиду, хорошо? И кстати…

Тут я ему не дал ответить, продолжив.

— …а чего это дядя Витя «не выхватил по наглой роже», после того, как пнул тебя? Или ты «не олень» только когда это касается девчонок? М?

— Сслушшай… — он вновь начал заикаться. — ддавай ззакоончим ннашу ссоору, ппожалуйста. Оон жже меня уубьет, раазве нее видишь? Яя ккомпеенсиирую тееебе ообиду, и, ппожалуйста, ппрости меня…

Сказав это, он быстро достал из кармана шорт кошелек, и вытащил из него четыре банкноты по тысяче рублей каждая (а в свете уличного фонаря я заметил в его бумажнике еще одну банкноту номиналом в пять тысяч).

— …четыре «штуки», ннормаально же! — заявил он, заикаясь уже гораздо меньше.

— У меня еще подруга здорово на тебя обиделась. — нагло заявил я, делая толстый намек на оставшиеся в его бумажнике пять «штук».

— Сслушай! — возмутился он. — Я зарабатываю всего двадцать пять «штук» в месяц.

— Ну, нет — так нет. — я пожал плечами, и отвернулся, не взяв деньги.

— Ладно-ладно, поогоди! — торопливо заявил он, и схватил меня за плечо, не давая уйти. — Ладно…девять «штук», но только ничего ему не говори, хорошо?

— Грабли свои от меня убрал! — зашипел я, и после того, как он отдернул свою руку, взял предлагаемые деньги, и сняв рюкзачок, убрал банкноты во внутренний карман.

— Только ни о чем ему не говори!

— Если я тебя еще раз увижу рядом с собой, или около подруги…ну ты понял, что произойдет, да? — скривив физиономию, ответил я, добавив затем. — А теперь, пошел вон (я хотел выразиться несколько иначе, но вовремя вспомнил о том, что Злате такие слова не к лицу), «не олень»!

Пнуть бы его на дорожку как следует… — подумал я, глядя на шустро удалявшегося и постоянно оглядывавшегося типчика, однако, очень не хотелось бы в собственных глазах выглядеть мелким гопником, который прикрывается гопником большим. Ибо сам я практически ничего в физическом смысле, увы и ах, не могу, даже начистить морду лица такому вот щенку.

Около минуты спустя.

К тому моменту, как подошел я, Витек уже вызвал «скорую» и усадил хрипящего, но все-таки дышащего, а значит еще живого «Терминатора» на скамейку.

Инфаркт — это больно. Очень. Уж я-то это знаю наверняка…

Вновь сняв свой рюкзачок и покопавшись в нем, нашел пузырек с таблетками, и достав одну, попросил Витька:

— Положите ему под язык, пожалуйста.

Сам я этого делать не стал (и вообще, близко подходить к нему), ибо опасался того, что «киборг-убийца» свернет мне напоследок шею (вряд ли, конечно, но береженого Бог бережет).

— Что это? — взяв таблетку, поинтересовался Стёшин папа.

— Бабушкин нитроглицерин. — ответил я, после чего Витек сделал требуемое.

Бабуля сегодня днем разозлилась до того, что забыла на столе в беседки пузырек со своим лекарством, и мне пришлось за ним возвращаться, с тех пор он и валяется в моем рюкзачке.

— Он умрет? — тронула меня за локоть подруга. — Это все из-за нас?

— Из-за нас? — я поглядел на небольшую толпу зевак, собравшихся вокруг лавочки. — Это ты заставила его нажрать такое пузо? Или может быть я? Нет, Стёш! В том, что этот человек довел себя до такого состояния, виноват лишь он сам! А выживет ли он или нет…не знаю, честно говоря. На все воля Господа нашего.