Злобный леший, выйди вон!

– Смотри, юноша едет.

К ним во всю опору скакал тот самый рыжий мальчишка

– Чудной какой-то. Чего ты мечешься туда-сюда? – крикнул Олег.

Мальчик достал из-за пазухи что-то большое и черное. Олег с Теодором Кительсоном не сразу признали в этом черном пятне ворона.

– Это птица? – спросил Олег.

– Это птица Вереса, – добавил Теодор Кительсон.

Мальчик кивнул.

– Он просто чудо. Решено, я отдаю ему своего коня! – сказал он, несмотря на протесты Олега.
– Юноша, этот резвый скакун теперь твой. Пользуйся им на свое усмотрение. В самый тяжелый год его можно выгодно продать. Воистину чудесный конь для чудесного юноши! Давай же сюда птицу. Какой прекрасный ворон, - сказал Тео, когда он оказался в руках Олега. – Давай его ко мне, пусть барахтается тут, мне будет не так одиноко.

Рыжий мальчишка поклонился обоим.

– Прощай, - сказал Теодор Кительсон, - и больше не прислуживай ядовитым гадам, подобным Вересу.

Олег лишь еле заметно наклонил голову, но все-таки протянул мальчишке монету.

***

Рассвет Олег и Теодор Кительсон встретили в поле, где Олег прошлым вечером встретил крестьян, укутанных с ног до головы и того мужика, что проводил его до деревни.

– Что такое?

– Когда я ехал сюда, то в поле работали крестьяне. Они еще одеты были как-то необычно.

– Это как?

– А так, что даже глаз не было видать. Укутаны так, словно зимний мороз жжет им кожу, да только мороз еще за Лысой Горой. Вот и ищу их, потому как думаю я…

– Что они отравлены Вересом, - закончил за него Тео.

– Именно. Да только где они теперь?

– Я бы хотел верить, что так и упали в поле замертво, когда Верес сгорел.

– Погоди, - сказал Олег и остановил лошадь. – Я схожу, посмотрю.

Олег пошел в поле. Пару раз он наклонился к земле, старательно вглядываясь во что-то. Один раз он достал меч, но то был лесной зверь, который тут же покинул поле, и, сверкнув рыжим хвостом, скрылся в кустарнике. Олег вернулся с озадаченным видом.

– Ну что?

– Ничего. Следы работ есть. Но никого нет. Ушли.

– Может они пошли следом за мечниками под усадьбу да там и сгорели.

– Было бы хорошо, да толпу обмотанных крестьян я бы заметил.

– Одно хорошо - без Вереса они как марионетки без кукловода, так что беды от них не будет никакой.

– А что если не Верес кукловод над ними?

– А кто же?

– Когда я подъезжал сюда, меня встретил мужик. Он был здоров и в своем уме, он меня и проводил к усадьбе.

– Думаешь, что он ими управлял?

– Надеюсь, что нет. Однако его я тоже не видел…

Телега тронулась дальше, оставив стройные желтые колосья, ласкаемые ветром позади. Дорога до самой корчмы Глухой Лис была скучной и однообразной, лишь один раз на пути им встретился скелет коровы, возле которого весело скакали вороны, к которым порывался присоединиться и ворон Вереса. Еще в придорожных кустах Олег заметил крупного зайца. Он поднял тушку. Всё брюхо животного покрылось крупными, словно наполненными ртутью шариками, - это были раздутые от крови клещи. Олег с сожалением выбросил зайца подальше от дороги.

К полудню они добрались до Глухого Лиса. На этот раз там сидело несколько старцев-паломников. Они с абсолютным безразличием на лицах и скукой в глазах ели едва теплые щи. Хозяин, завидев Олега, отошел к стенке и принял самый смиренный вид. В этот раз он все расслышал с первого раза и заполнил флягу свежей водой, даже не попросив за это денег, что было на руку Олега, ведь у него всего и был один златец, который он отдал рыжему мальчику. Он напился сам и дал немного выпить Теодору Кительсону, а тот в свою очередь попросил Олега напоить ворона. Как только тому развязали клюв, он принялся истошно ругаться и кричать о том, как плохо с ним обращаются, и что людям следует сделать с этой веревкой, однако птичьего языка, к несчастью для ворона, никто не знал. Птица недолго ругалась потому как ей мигом завязали клюв, после того как насильно налили в него воды.

Знакомые зеленые сосны, что стройно вытянулись у горизонта, показались ближе к сумеркам. Олег свернул с дороги и тихим ходом направился к лесу.

– Знакомый запах. При том, что вокруг меня до сих пор витает отрава, я уже чувствую приятное щекотание хвои.

– Мы дома, Тео, - сказал Олег, и деревья приветственно расступились перед ними и поглотили телегу, словно большое зеленое чудовище.

Часть II - Глава 16

В просторной и светлой зале, за большим дубовым столом, сидела толпа мужей разного возраста, но одного титула. Все великие князья. Стены щурили глаза от блеска их одежд, расписанных золотом и серебром на совершенно разные и непохожие мотивы. Многие из них уже прожили лучшую, самую молодую, половину жизни, однако бороды их еще не украсила седина. Были и князья, что уже чувствовали перед собой холодное дыхание неизвестного, от которого инеем покрывались цветастые плащи. За столом было и несколько совсем «зеленых князьков», как их прозвали старшие. Это сидение собралось в преддверье Новолетия, что было обычным делом. Который год подряд князья собирались, чтобы выбрать царя, и который год они оставляли родные земли во мгле бесцарствия. «Тридевятое царство без царя», самый известный парадокс тех времен среди тех, кто знал слово «парадокс». Но в этот раз причиной, для сбора, послужило письмо от Филимона Мудреного. Каждый князь получил сообщение следующего содержания:

«Великий Князь …

Я, Филимон Мудреный из славного града Окольного, доселе никогда не пользовавшийся правом созыва, прибегаю к оному. О причинах такого решения вы узнаете при первой же нашей встрече в Калиновых Садах».

Великие князья гадали, было ли это очередным обострением недуга Филимона, или же наоборот, он, в кой-то веке, вернулся в мир людей из мира юродивых. Приверженцев первой теории было намного больше. Надежда на его выздоровление была только у «зеленых», и то лишь потому, что они его почти не знали.

Дверь в залу отварилась, и в нее вошел Филимон в сопровождении верного шута, который сам себя именовал Раб Ион. Шут весело кружился позади князя. Он то и дело, приподнимал концы плаща, и наполнял размалеванное лицо подлинным величием, а затем снова бросал их и весело хлопал в ладоши. Великие князья оживились, и стали перешептываться, показывая на шута. Самый крупный князь, которого прозвали за его природную мощь Медведем, поднялся с места.

– Филимон! Здесь не должно быть никого кроме князей!

Виновник переполоха виновато оглянулся, но тут же взял себя в руки.

– Неужели, ты полагаешь, что это несчастное существо может нам помешать? Сядь в углу, Ион, – сказал он шуту и тот словно дворняга, побежал в указанный угол и плюхнулся со всей силы на пол, что вызвало смех «зеленых».

– Филимон!

– Прекрати, Медведь, - сказал князь Окольного так резко, что сам Медведь немного опешил, не говоря уже об остальных. – Он останется здесь!

– Но если он что-нибудь…

– Ты тут же можешь размозжить его голову кулаком, - перебил его Филимон, - как ты уже однажды сделал. Впрочем, опустим.