Злобный леший, выйди вон!
Шрифт:
– Я вас прекрасно слышу.
– Я про бор, - сказал Златолюб. – Это Глухой Бор, а не Гнилой.
Филимон прищурился.
– И правда, Глухой. Давно пора сменить эту карту, тем более что, она больше не отражает действительного положения вещей.
– Зачем же лес сжигать? Ведь леший тот ни в чем не виноват. Ни один леший не переживет пожара.
– То, что нужно. Лешие не узнают, отчего случился пожар, ведь их брат не сможет ничего больше рассказать. Мало ли отчего леса горят? А люду простому скажем, что расправились с тем чудцом, что был заодно с Соломоном.
–
– Нет. Лишь ненадолго пройдем вдоль его края. Я чувствую, что мы уже засиделись, почему бы нам не проветриться в саду, пока нам не принесут закуски? Пройдемте на улицу, я видел там прекрасную липовую аллею, к вечеру их тени просто обворожительны.
Князья встали, разминая спины и плечи, и пошли к выходу. В головах у всех творился полный беспорядок. Никто еще толком не понимал, что должно случиться, однако, всех заворожила искусностью речей Филимона.
– Если ты не против, пошли позади всех, - сказал Филимон Салтану, прихватив его за локоть, - у меня к тебе личный разговор.
***
Князья разбрелись по небольшому саду укрытому прохладными тенями высоких лип, но вскоре вновь собрались в одну шумную толпу и только старый Милослав сел на плетеную скамью, а в паре шагов от него, на точно такой же скамье расположились Филимон и Салтан.
– Что с тобой случилось?
– Прости?
– переспросил Филимон.
– Мы все помним, что с тобой случилось несчастье, и ты пребывал в каком-то болезненном забытье, пока за тобой ухаживал брат твоего отца. А теперь…
– А теперь я здоров, как бык и хочу наверстать упущенное. Должен сказать, я удивился, когда узнал о той неразберихе, что творится в Тридевятом Царстве. Ведь вы-то все здоровы, однако не видите притаившейся на юге опасности.
– Пока нет царя, трудно найти единство, - заметил Салтан.
– Твоя правда, князь. А скажи мне, какая сейчас расстановка сил?
– Ты ведь лучше всех осведомлен о чужих войсках.
– Так я не о вооруженных мужах говорю, а о силе слова, что в каждом из нас сокрыта. Кто борется за трон?
– Медведь и Некрас. Еще недавно Милован помышлял об этом, да совсем недавно передумал.
– Могу представить почему, - сказал Филимон и посмотрел на Медведя, который злобно махал кулачищами перед лицом Златолюба и щуплого князя Диамида, которые неуклюже отступали назад, словно только вчера научились ходить.
– Когда мы вернемся, я предложу тебя на место царя.
– Как ты сказал? – удивился Салтан.
– Я предложу тебя на трон. Это будет верным шагом. Тебя любит народ, что невероятно по меркам других княжеств. А мы собираемся дать людям нового врага, так дадим же им и нового друга.
– Я не могу. Как же я?
– Тише! - приставил Филимон палец ко рту. - Не хочу, чтобы они узнали об этом раньше времени. Еще чего доброго, кто-нибудь из-за своего строптивого нрава перемахнет через плетень и сбежит, от такой новости нежданной. А ты хороший человек, и как только я с ними поговорю, они это поймут.
– А почему же не ты?
– Я на всю жизнь останусь юродивым, на голову ударенным,
а если и нет, то уйдут годы, чтобы исправить эту молву, а царь нам нужен до первого снега.– Но я не могу так просто. У меня не тот склад, может я и хорош в своих землях, но целое царство!
Филимон положил руку на плечо Салтана, чтобы придержать его пыл.
– Ты будешь не один, Салтан. Я предложу на военное время ввести постоянный царский совет из всё тех же князей. Кроме, разве что самых молодых и самого старого. Отроки, поднимите князя Милослава, не видите, старик повалился! – обратился он к двум юношам, что стояли наготове.
Князья посмеялись над тем, как старик отмахивался от прислуги, словно от слепней и вновь вернулись к обсуждению того, чья же все-таки лошадь быстрее всех доскочит до Медных Гор.
– Так я буду игрушечным царем?
– Какая глупость. Ты будешь самым настоящим владыкой. Я предлагаю тебя на трон, только потому, что уверен в тебе. Ты знаешь, в том мешке, что Раб Ион принес с собой, есть пара слов о каждом, и это такие слова, что могут изрядно испортить мнение, - сказал Филимон и задумался, - кроме тебя Салтан.
– Так уж ничего не вынюхал?
– Ничего. Точнее много чего я узнал, но это только подтолкнуло меня к той мысли, что таким бы я хотел видеть своего царя, будь я обычным пахарем или плотником.
– А будучи князем?
– Как князь я бы хотел править сам. Но я буду доволен должностью советника.
– Погоди еще назначать себя. Я во-первых еще не согласился идти в цари. Во-вторых, с чего ты взял, что князья отдадут за меня свое слово, а в-третьих, с чего ты взял, что я тебя назначу советником?
– Я начну с конца. Назначишь ты меня, и может еще Некраса, да Милована, ведь за остальными большой ум еще не завелся, либо уже и не заведется. Про второе будь спокоен, они все видели сумку у шута и реакцию Медведя, никто не скажет и слова против. А первое лишь на твоей совести.
Они немного помолчали каждый о своем. Неожиданно Филимон спросил:
– Скажи, ты любишь своего сына, Салтан?
– Ты это брось! Угрозами своими поперхнешься сам!
– Это совсем не угроза. Подарок, вот что это. Царю доступно то, что не доступно князьям, - сказал Филимон и пошел к галдящей толпе, но в последний миг обернулся, - в Медных Горах есть зеркальный хрусталь, он творит чудеса. И это не для красного словца. Настоящие чудеса...
Филимон отправился к другим князьям и что-то долго и старательно им рассказавыл. Князья слушали, памятуя о сумке Иона.
Салтан просидел неподвижно, погруженный в себя, пока князья не пошли обратно и Медведь случайно не наступил ему на ногу.
– Ах, чтоб тебя, – выругался Салтан.
– Ты прости это, - промямлил тот, - случайно оно...
– Иди, Медведь, - толкнул князя в спину Филимон, - надо решить последнее дело.
Когда солнце скрылось за западными склонами, и темная лазурь лениво расплылась по небу, из Калиновых Садов выехало девять карет. В самом скромном и простом экипаже, ехал новый царь Тридевятого Царства. Царь Салтан. И не было на его лице улыбки.